Как утреннее солнце - Сильвия Холлидей

Джейс помог ей спуститься с повозки. Внезапно до боли захотелось почувствовать его губы на своих губах. Келли задержалась в его объятиях, стараясь продлить этот момент. Неужели Джейсу не хочется поцеловать ее? Она почувствовала себя такой неопытной и незрелой. Может быть, в браке половой акт должен заменять поцелуи? Келли считала, что это совершенно неравноценная замена! Джейс отпустил ее и, ласково глядя в глаза, сказал:

– Я сегодня пригласил на ужин миссис Уотте, владелицу пансиона. Помнишь, та женщина, которую ты обслужила тогда в магазине? Миссис Экленд об этом уже знает.

– С какой стати ты это сделал?

– У вдовы совсем нет друзей. Я решил, что это будет по-соседски. И Большой Джим со мной согласился.

Келли шумно вздохнула, не скрывая своего раздражения.

– Да что у меня с ней может быть общего! Господи, я даже в церкви ее ни разу не видела.

– Черт побери, Кэл, тебе иногда не хватает доброты! Бедная женщина не ходит в церковь потому, что семь дней в неделю проводит у плиты, готовя еду для сборища неотесанных тупиц в своем пансионе. Ты хоть имеешь какое-нибудь представление о том, что это такое – оказаться совсем без денег!

Эти слова пробудили в ней чувство вины. Но что же делать, если Большому Джиму всегда сопутствовала удача. Саутгейты никогда ни в чем не испытывали недостатка.

– Ну конечно, я приму ее, – смущенно произнесла Келли.

– Нет, этого недостаточно! Ты будешь вести себя мило и по-дружески, так, как будто она одна из твоих бостонских приятельниц.

– Не смей учить меня!

– А ты не веди себя как чванливая ханжа!

Нет, такого оскорбления она не потерпит! Пальцы ее сжались в кулаки. Келли едва сдерживалась, чтобы не ударить его.

– Давай-давай, дорогая, – произнес он мягко. – Я уже давно думаю над тем, что, если тебя отшлепать, ты будешь более уступчивой женой.

От его взгляда Келли побледнела и разжала кулаки. Она подавила страх и даже сумела гневно взглянуть на мужа.

– Значит, ты собираешься управлять мной с помощью грубой силы?

Лицо его выражало отвращение.

– Я вообще не собираюсь тобой управлять. Ты взрослая женщина. Когда не забываешь об этом. – Он отвернулся, плечи его поникли. – Но, черт побери, я совсем не так представлял себе жизнь в браке.

Скрытое осуждение, прозвучавшее в его словах, глубоко задело Келли. Боль показалась еще сильнее оттого, что она считала это обвинение несправедливым.

– В чем я виновата? Что сделала не так? Я все время стараюсь быть жизнерадостной и… и приятной. Я прошу прошения за то, что пренебрежительно отзывалась о миссис Уотте. И ты совершенно справедливо сделал мне выговор. Но… чего еще ты от меня ждешь?

Джейс круто повернулся к ней и схватил ее за плечи.

– Да, черт побери! Я жду… – Он запнулся, подавил свой гнев и покачал головой, как бы признавая свое поражение. – Да какое, к черту, это имеет значение! Ты все равно не поймешь. А может быть, я просто идиот, что ожидал большего.

Келли была поражена. Значит, она все-таки что-то делает не так.

– Прошу тебя, Джейс…

Может быть, если он сумеет все объяснить, то тревога, которую она все время чувствует, наконец, исчезнет?

– Нет. Бет идет.

Бет подбежала, издалека улыбаясь ему.

– Ты оставил для меня работу?

Он щелкнул ее по котелку, с которым девочка не расставалась.

– Я специально приберег для тебя одно полено, Принцесса.

Бет, хихикая, пустилась в красочные описания церковной службы и прихожан. Джейс прерывал ее рассказ восторженными восклицаниями. Келли, как всегда, чувствовала себя в стороне от их жизнерадостной болтовни. Придется поговорить с Джейсом в другой раз.

– Нет, постой, не уходи, – остановила ее Бет. – Я хочу, чтобы ты видела, какая я сильная.

Девочка с усилием подняла топор, подождала, пока Джейс положил полено на чурбан, и расколола полено. Джейс весело рассмеялся:

– Ты настоящая дочь своего отца, Принцесса. Он ведь когда-то был дровосеком, если я не ошибаюсь.

Бет просияла.

– Теперь что будем делать?

Он потер свою грудь, влажную от пота.

– Наверное, надо помыться перед воскресным обедом. А во второй половине дня я собирался поохотиться несколько часов.

Келли сняла с головы соломенную шляпку, пытаясь справиться с гнетущим чувством пустоты. Ей здесь нет места. Она им не нужна.

– Пойду, отнесу шляпку и посмотрю, не надо ли помочь миссис Экленд с обедом.

– Не уходи, Кэл. – Теплый взгляд Джейса задержался на ее лице. – Поиграй с нами. Это так весело. В детстве ты, наверное, мало веселилась и тебе, должно быть, очень этого не хватало.

Келли вспомнила, как в одиночестве наблюдала за играми детей, стесняясь присоединиться к ним.

– Вот и неправда! Я тоже веселилась вовсю!

Она встретила понимающий взгляд его потемневших сочувствующих глаз.

– Ну, может быть. Просто мы с Бет хотим, чтобы ты составила нам компанию.

Келли смущенно улыбнулась. Сердце ее переполняло чувство благодарности. И как Джейсу удается заглянуть ей в душу?

– Скорее, Келли! Они уже едут!

Бет стояла на пороге комнаты Келли, подпрыгивая на месте от возбуждения.

– Еще минутку.

Келли заклеила конверт. Снова взяла ручку. Она и сама не могла бы объяснить, зачем вообще понадобилось отвечать на последнее письмо Анабел, полное колкостей и язвительных замечаний. Теперь-то ей стало ясно, что бостонские приятельницы, весь их дамский кружок – друзья лишь на время, на хорошую, безоблачную погоду.

С тех пор как она начала рассказывать им про Джейса в своих письмах, ответы стали приходить все реже. А те, что все же приходили, были полны упреков и плохо скрытого презрения.

Да какое ей до них дело, в конце концов! Пусть сами попробуют сохранить независимость в браке.

Келли отложила конверт с письмом. Надпишет адрес позже. Вслед за Бет она спустилась по лестнице и оказалась в вестибюле как раз в тот момент, когда Джейс входил в дом вместе с миссис Уотте.

При виде этой женщины, такой робкой, неуверенной в себе, болезненно ощущавшей крайнюю неловкость в незнакомой обстановке, что-то дрогнуло в сердце Келли. Опираясь на палку, она протянула руку для приветствия.

– Миссис Уотте! Я так рада, что вы смогли приехать.

– Пожалуйста, называйте меня Дорой, – застенчиво ответила гостья.

Дора Уотте, видимо, немало потрудилась над своим туалетом. Выходное черное платье из саржи, хотя и такое старенькое, что ткань на локтях стала почти прозрачной, тщательно отглажено, темно-каштановые волосы собраны сзади в тутой пучок, в ушах сережки, а на корсаже платья приколота веточка с золотистым цветком.

– Так мило с вашей стороны – пригласить меня через мистера Перкинса.