Доктрина Даллеса в действии - Олег Хлобустов

В ряде случаев такой переход, возможно, был осуществлен по секретному указанию Советского Союза. Хаутон и Вас-сел впервые были завербованы, когда служили в английских посольствах стран за «железным занавесом». После того как они вернулись на родину и поступили на работу в морское министерство, естественно, они получили более широкий доступ к важным документам. Аналогичным образом Скарбек, не будь он схвачен в результате тщательно проведенной работы контрразведки еще в Варшаве, также, вероятно, смог бы в течение многих лет оказывать Советам наиболее ценные услуги, поскольку его назначали в Соединенных Штатах на различные дипломатические посты.

В то же время Советский Союз поднял громкую шумиху вокруг дела одного своего «инсайдера», сотрудничавшего с западной разведкой и имевшего, по признанию самих русских, доступ к информации огромной важности. Я имею в виду случай с полковником Олегом Пеньковским, осуждение и казнь которого сейчас уже дело прошлого. Судебный процесс над ним и над англичанином Гревиллом Винном, проходивший в начале мая 1963 года, длился ровно неделю. Непонятно одно – почему Советы сочли нужным организовать в этом случае показательный процесс, вместо того чтобы сохранить все происшедшее в строжайшей тайне.

Доказательства, которые с разрешения Советов фигурировали на суде, довольно убедительно говорят о том, что некоторым разведывательным службам Запада удалось за несколько лет до того заручиться услугами советского полковника, занимавшего ответственное положение в военной и технической иерархии Советской армии. Советы в достаточной мере ему доверяли и разрешали поездки на различные международные совещания в Западной Европе. Эти поездки обеспечили западным разведкам условия для установления контакта и связи с Пеньковским.

Советы утверждают, что приманкой для него послужили материальные соблазны жизни на Западе – вино, женщины и т. п. Это обычный способ дискредитации субъекта, чьи действия и мотивы фактически могли быть значительно более достойными, чем Советский Союз готов был признать. Но Пеньковский был опытным офицером в высоком чине, награжденным многими советскими орденами, а не молодым авантюристом, человеком, которого можно было бы заподозрить в том, что он способен соблазниться только материальными благами.

Но каковы бы ни были мотивы Пеньковского, его случай типичен для современных методов шпионажа. Пеньковский имел естественный доступ к важной информации. Все его преимущества вытекали из его положения. Никакая рекогносцировка, никакой турист, никакой «внедренный» агент не могли бы сделать того, что сделал он. Он уже был «на месте». Его надо было разыскать, установить с ним контакт, убедить в том, что он может оказать большую помощь делу, в которое он верил.

Тех открытых и тайных методов сбора информации, о которых я рассказал, безусловно, недостаточно для удовлетворения всех наших нынешних потребностей в области разведки. Выполнение задачи, нацеленной на добывание Западом секретов за «железным или бамбуковым занавесами», облегчается благодаря помощи людей, которые приходят к нам добровольно.

Нашей разведке не всегда приходится самой добираться до интересующей нас цели. Зачастую нужная информация доходит до нас через хорошо осведомленных людей. Нашими добровольными помощниками являются «перебежчики», которые покидают родину и переходят к нам, либо люди, которые остаются «на месте», но работают на нас. Информация, получаемая от перебежчиков, бывает сплошь и рядом отрывочной и разрозненной, но и она пополняет запас наших знаний о противнике.

Термины «перебежчик» и «дезертир» часто применяются в международном политическом и разведывательном языке к тем должностным лицам или просто хорошо информированным гражданам, которые покидают свои страны. Однако эти определения вызывают вполне законное недовольство лиц, отвергнувших покинутое ими общество и избравших, по их мнению, лучшее.

Я предпочитаю называть их добровольцами и не собираюсь утверждать, что все так называемые перебежчики оказались на Западе по политическим мотивам. Совсем нет. Большинство из них стали на этот путь потому, что их постигла неудача в работе, остальных привлекли материальные соблазны жизни на Западе. Среди этих людей есть и такие, кто перешел на нашу сторону по идейным соображениям.

Если перешедший к нам человек принадлежал к советской иерархии, он мог быть хорошо осведомленным о сильных и слабых сторонах режима, борющихся между собой группировках, фактах коррупции. Если это технический специалист, ему известны достижения в соответствующей области деятельности. Добровольцами могут быть военные, дипломаты, ученые, инженеры солисты балета и др.

Часто дезертиры оказываются совсем не теми, за кого себя выдают. Время от времени инсценируются мнимые дезертирства. Хотя такой способ засылки агентов и нельзя признать особенно удачным, однако и он может принести определенную пользу. Мнимый перебежчик может почерпнуть кое-какие сведения (и затем переслать их в свою штаб-квартиру) во время расспросов, которым его подвергнут в той стране, куда он перебежит. В ходе этих бесед он может выяснить, что известно его собеседникам о его стране и чего они не знают. Следующим и последним шагом таких лжедезертиров является «дезертирство обратно». Наступит день, когда такой человек вдруг заявит, что он разочаровался, раскаялся в своих грехах и хочет вернуться на родину, даже если его там ждет наказание. Это дает определенный пропагандистский эффект, подрывает престиж страны, предоставившей убежище «перебежчику», обеспечивает ему, являющемуся в действительности шпионом, удобную возможность вернуться домой и привезти собранную информацию. Однако такие случаи представляют собой исключения.

Разведчики также имеют возможность получить назначение на работу за рубеж под прикрытием, например, дипломатов или совершить поездку за границу, и некоторые из них пользуются такими случаями, чтобы дезертировать. Их дезертирство считается самой тяжелой потерей.

Дезертирство кадрового разведчика противной стороны является, естественно, большой удачей для контрразведки. Ведь сточки зрения количества и качества получаемой при этом информации такой источник равноценен прямому проникновению на какой-то срок в разведывательные штабы противника. Один такой доброволец-разведчик может буквально парализовать на несколько месяцев работу покинутой им разведывательной службы. Он может рассказать об организации этой службы, а также о работе и характере многих своих коллег в штаб-квартире разведки. Он может разоблачить разведчиков, действующих под разными личинами за пределами его страны. А самое главное – располагает информацией о проводимых разведывательных операциях. Однако он может и не знать многих агентов по той простой причине, что во всех разведывательных службах сведения такого характера засекречиваются и лишь немногие работники, непосредственно связанные с делом, осведомлены о том, какие агенты участвуют в той или иной операции.

Все разведывательные службы пользуются также услугами людей, работающих главным образом за деньги или из любви к приключениям и интригам. Некоторых привлекает атмосфера секретности и обмана, так как они испытывают некое извращенное чувство удовлетворения от того, что являются никому не ведомыми пружинами развития событий. Среди заговорщиков часто встречаются люди с такой чертой. В перевернутом мире шпионажа можно встретить и таких людей, которыми движет жажда власти, самомнение – чувства, которые они не могут удовлетворить, выполняя обычную работу. Агенты часто занимают высокие посты. Они могут стать ценными и важными специалистами для правительственных служб и иногда получают доступ в очень высокие сферы. У Сомерсета Моэма в шпионском рассказе времен Первой мировой войны хорошо сказано о человеке, который взялся за шпионаж.

«Он не думал, чтобы (Кайпор) стал шпионом лишь из-за денег, – пишет он. – Он был человеком с умеренными запросами… Быть может, принадлежал к числу тех людей, которые предпочитают окольные пути прямым, поскольку, идя такими путями, испытывают некое сложное чувство удовлетворения от того, что одурачивают своих ближних. Может быть, он стал шпионом… желая взять верх над важными персонами, которые даже и не знали о его существовании. Быть может, им двигало тщеславие, ощущение того, что его таланты не получают должного признания, или просто озорное стремление напроказить».

То, о чем здесь пишет Моэм, известно каждому крупному писателю и психологу, а также каждому опытному работнику разведки. Побудительные мотивы редко действуют отдельно, в их чистом виде, чаще всего они переплетаются. Возможность получения денежного вознаграждения, обеспечение личной безопасности зачастую являются теми факторами, которые сопутствуют, дополняют идеологическую основу сотрудничества с разведкой. Некоторые разведывательные службы считают очень полезным, чтобы агент, сотрудничающий с ними на идеологической основе, время от времени принимал деньги, подарок или какое-нибудь одолжение, поскольку все это в известной мере привязывает агента к разведке, закрепляет контакт со спецслужбой. Как Уиттэйкер Чэмберс, так и Элизабет Бентли рассказывали, что Советы, проводя работу по проникновению в государственный аппарат Соединенных Штатов во время Второй мировой войны, настойчиво навязывали денежное вознаграждение даже «преданным» американским коммунистам, работавшим на них.