Игры для мужчин среднего возраста - Иосиф Гольман

«Кому ловить рыбку, а кому — кормить», — вспомнил он недавние слова убиенного. И ведь наверняка не думал, гад, что кормить — пусть не рыбок, а лесных червей — придется именно ему. Да еще так скоро.

В общем, не слишком переживал Виктор Александрович Скрепов по поводу случившегося. Не в первый раз и, с учетом ситуации, не в последний.

Он забрал бумажник с документами и деньгами, а мобильный телефон закинул подальше, предварительно вытащив сим-карту и батарею, — они были прикопаны отдельно.

Потом пошел к мотоциклу, надел шлем, включил мотор и поехал.

Дорожный пост на въезде Виктор проехал под прикрытием фуры — так спокойнее. Доехав до знакомых мест, он поставил мотоцикл в нешумном переулке, перед уходом протерев перчаткой те части, за которые мог схватиться голой рукой.

Потом прошел, не снимая шлема, за угол, там уже снял шлем, а на ближайшей помойке избавился и от него.

Все. Этот эпизод тоже закрыт и забыт.

Теперь предстояла пара рутинных дел. По счастью, Гнедышев, не научившись сомневаться в собственных силах, даже не отобрал у него документы. Иначе эти дела были бы менее рутинными.

Он зашел в офис курьерской почтовой службы, предъявил паспорт и спокойно забрал объемистый серебристый чемоданчик, в котором профессионалы обычно перевозят приборы.

Затем заехал в свою неказистую гостиницу, где его суточному отсутствию никто не удивился, потому что оплачено.

Взял из камеры хранения три конверта, рассовал по карманам. Большой продолговатый сверток сначала тоже взял, но потом, подержав в руках, сдал обратно.

Далее путь его лежал через весь город, и проделал он его честно, на общественном транспорте.

В итоге оказался в офисе, как две капли воды похожем на первый. И это было немудрено, поскольку фирма также оказывала почтовые и курьерские услуги гарантированной доставки мелких грузов.

Серебристый чемоданчик был взвешен и опечатан. По особому указанию Скрепова на бок кейса налепили бирку с отметкой о хрупкости груза. Не бросать. Не кантовать.

И все. Поехал чемоданчик в город Владивосток.

Это решение было ранее не запланированным. Порошок должен был осесть в центре Сибири, где его по достаточно выгодной цене купил бы Гнедышев. Он же — на втором этапе — мог за процент и деньги за границу перекинуть.

Но покойники героином не торгуют и нал в безнал не переводят. А относительно надежные партнеры по этой части — совсем надежных в подобном бизнесе по определению не бывает — у Скрепера имелись только в Приморье.

Все это было морокой, конечно. Еще черт-те сколько ехать. Часть пути — на железнодорожных платформах. И Али со своей бандой рыщет где-то поблизости. Но, можно подумать, у Скрепера был выбор.

Вариант с отказом от кучи чистейшего порошка Виктор Александрович даже не рассматривал. Не так он устроен, чтоб выбросить — ну пусть не полтора миллиона, а всего один миллион, во Владике цены наверняка будут меньше. Нет, такие деньжищи не бросают. Тем более что после этой операции он намерен заняться обычным бизнесом, где к нынешней рентабельности даже и близко не подойдешь.

Нет, пока все идет нормально. Хоть и подгадил ему Гнедышев, но не смертельно. В отличие от себя самого, с чувством глубокого удовлетворения отметил Скрепов.

На сегодня оставалось последнее серьезное дело.

Этот урод, покойник, пригнал к нему на свидание тупого водителя нафаршированной «Нивы».

Плохая была идея. Тот так славно — и втемную — воплощал замыслы Скрепера. Уже полстраны проехал. Ан нет, теперь перешел из разряда «болванчиков» в разряд игроков.

Да и не такой уж он тупой, этот водитель. Жадный — да. Вон как клюнул на халявную тачку, красная цена которой — пять тонн баксов. Но не тупой. И, к сожалению, не самый трусливый — это было понятно по репликам, которые прозвучали на их импровизированной очной ставке.

Так что тут тоже надо было хорошо подумать, что говорить и как говорить.

Встреча с Береславским состоялась через полтора часа. Кафешка на пересечении двух центральных улиц была достаточно оживленная. Место самое подходящее — никто не вспомнит.

Скрепер уже успел подготовиться к беседе, а вот рекламный профессор, похоже, нет.

Пальчики подрагивали, в голоске слабость прорезывалась.

Хотя, с другой стороны, никак не ожидал он увидеть живого Скрепера.

(«А почему не ожидал? — вдруг проснулась смелая такая мыслишка. — Он же не знал о наших с Петром Николаевичем взаимоотношениях. И уж тем более не должен был знать про то, что случилось сегодня с домиком Гнедышева. Или должен?»)

И еще одна вещь: когда охранник в первый раз открывал окно, почудилось Скреперу что-то такое знакомое, желто-голубое на том берегу реки.

Когда второй раз смотрел, уже не до того берега было, больше этот интересовал. Может, все-таки надо было чувака на пристани попытать?

Но сам же себя и оборвал: явно сдувшийся профессор никак не тянул на роль ликвидатора гангстера-депутата Гнедышева.

— Что, не ожидали увидеть? — подчеркнуто вежливо — он же не хам Гнедышев — спросил Скрепер.

— Не ожидал, — согласился Береславский, так и не сумев взять себя в руки.

— Да вам-то мое появление ничем не грозит, — мягко улыбнулся собеседник. — Я не Петр Николаевич. Я умею ценить соратников.

— А мы уже соратники? — уточнил Ефим.

— А как же. Полстраны провезли груз, полстраны осталось.

— А Гнедышев не против?

— Я его грохнул, — просто объяснил Скрепер.

— Тоже хорошо, — улыбнулся Береславский. Его такая версия более чем устраивала.

— Так что, продолжаем отношения?

— А у меня есть выбор? — с сомнением спросил Ефим.

— К сожалению, нет, — спокойно констатировал Скрепов. — Вопрос был риторическим.

Ефим секунд на тридцать взял тайм-аут.

— Ладно, согласен, — наконец согласился рекламист. — С вас двадцать тысяч долларов.

— Что? — чуть не подавился слюной Скрепер. — Что?

— Что слышал. — Вот теперь профессор точно взял себя в руки. Наверное, помогла сумма.

Настал черед задуматься Скреперу. Что-то глубинное подсказывало ему, что бесплатно этот товарищ работать не будет. Но решил на всякий случай поддавить.

— Кстати, расписка ваша, которую вы писали Гнедышеву, находится у меня.

— Можешь ею подтереться, — ласково улыбнувшись, перешел на дружеское «ты» рекламист.

— Не понял, — с угрозой выдохнул Скрепер. Но как-то неубедительно.

— У тебя — расписка, у меня — груз, — объяснил профессор.

Вот теперь Скрепер понял. Он таких уже встречал. Деньги достались легко, первый страх прошел, и сейчас он себе кажется этаким сицилийским доном. Самое неприятное, что наказать его, конечно, можно и нужно, но потом. Потому что сейчас без него не обойтись.

— Хорошо, — сдержав мат, выдохнул Скрепер. — Но двадцать не пойдет. Есть только пять.

— «Я думаю, торг здесь неуместен», — поправив очки, строго процитировал профессор.

Эта сволочь явно издевалась над ним. Злоба начинала заливать глаза Скрепера.

— Есть еще вариант, — сказал он.

— Какой же? — поинтересовался Береславский.

— Пришить тебя прямо здесь. Как Гнедышева.

— Ну, с Гнедышевым вы уже один раз ошиблись. — И куда девалась его трусость? Похоже, действительно возомнил себя гангстером.

Больше всего сейчас Скреперу хотелось дать этому уроду по жирной шее. Но, по сути-то, он прав. Без Береславского — и всего этого вонючего автопробега — ему, Скрепову, сейчас не обойтись.

— Хорошо, давай хоть сумму разобьем. Дам тебе в аванс десятку. У меня с собой больше нет. А во Владике отдам остальное.

— Во Владике я постараюсь тебя не увидеть, — честно сказал профессор. — Так что ищи деньги где хочешь.

— Ну ты с-сука, — не выдержав больше, прошептал бандит.

Береславский не удостоил его ответом и начал деловито протирать очки.

Скрепов залез в карманы, вытащил оттуда два конверта:

— Жри.

Ефим спокойно забрал деньги и, сунув в конверты толстые пальцы, проверил содержимое. Пересчитывать не стал.

— Я тебе доверяю, — сказал он.

Конечно, эта жирная тварь издевалась над ним. Но на этот раз Скрепер сдержался. Просто завязал узелок на память. Этот очкастый пострадает не только за деньги, но и за язык.

— Расписку писать? — привычно спросил Береславский. — Потом в арбитраж подашь в случае чего.

Вот тут Скрепера прорвало. Хоть говорил тихо, а оборачиваться начали. Но остановиться сразу не смог.

— Вы закончили лингвистические упражнения? — уточнил Ефим. — Тогда, если позволите, я пойду.

Все. Он — покойник. Просто из принципа — есть же у Скрепера в его возрасте принципы.

Но только по приезде в столицу Приморья.

Уже выйдя из кафе, почувствовал, что неприятный осадочек остался. И не из-за утраченных двадцати тысяч — в «Ниве» лежало в десятки раз больше. А из-за наглости этого профессора. Из-за хитрого блеска его очков. И из-за желто-голубого утреннего нелепого видения, которое никак не могло быть правдой, но и никак не желало стираться из памяти.