ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ - User

Он мне, моя родная, намекнул.

И ныне той монеты отблеск медный

В карманах у прохожего блеснул.

Не старую расхожую монету

Положит в свой запасник нумизмат,

А свет СВЕЧИ ЦАРЁВОЙ – Отблеск лета,

Задирист, ласков, весел и космат!

* На память эта вылита монета

О том моменте, что Звезда Светил

Наш Пётр Великий РОДИНЕ ПОЭТА

СВЕЧУ НА АНАЛОЕ ЗАСВЕТИЛ!

ВОЗЬМИ СВЕЧУ. ПУСТЬ СВЕТ ЕЁ ПО КРОХЕ

ВЛИВАЕТ В НАШЕ СЕРДЦЕ ЭЛИКСИР

ВЕСНЫ. И Я СКАЖУ: ДЕЛА НЕ ТАК УЖ ПЛОХИ,

КОГДА В ДУШЕ ОСВЕЧЕН ЦЕЛЫЙ МИР!

Примечание: Известно из истории, что Пётр Великий в ознаменование значимых для

России событий издавал Указы о литье новых монет, которые становились памятными, то

есть несли память в будущие поколения о важных государственных делах Императора. Так

была вылита новая золотая монета в ознаменование победы над шведами под Полтавой. Была

вылита новая монета в честь взятия Азова в войне с турками и так далее.

За диалогом с Серёжей Есениным в мою тетрадку посыпались новые стихи,

обнадёживающие, веселящие Душу:

Дробись, мой день, на малые минутки,

Лети в единстве с вечностью мечта.

И пусть в долгу не пребывают сутки

У Бога, где бытует красота!

И так у Мира вечными долгами

Отягощён наш человечий род!

Пусть Волга молодыми берегами

С истока к устью пажити берёт.

И нижет век благие дни на нитку

Судьбы неизъяснимой и простой.

Очнись, Душа, и озари улыбкой

Друзей. Я сердце отпускаю на постой!

СИНИЦА

127

В те же дни, в конце сентября 1990 года, вслед за разговором с Петром Первым, со мной

произошёл другой чудесный случай.

Морозы в те дни пришли на Южный Урал чрезвычайно рано. Однажды, в обеденный

перерыв, с моим оператором Катей Шкериной, – я тогда работала уже редактором радиопрограмм

на Приборостроительном заводе, – побежали мы в обеденный перерыв в заводскую столовую.

Едва выскочили из здания, как увидели, что на мраморной плите неподвижно лежит

синичка. Только беспомощно поворачивает головку в сторону проходивших мимо людей.

Удивлённые необычным зрелищем, мы остановились.

Я взяла синичку в руки. Она не сопротивлялась.

Мы увидели, что у птички правый глазик налит кровавой слезой, а одна лапка вывихнута

и коготками повёрнута кверху.

Переполненные жалостью, мы решили птичке помочь, возвратились в редакцию,

посадили синичку на письменный стол. А сами направились в столовую, чтобы принести нашей

невольной пленнице хоть несколько хлебных крошек и водички.

Через несколько минут мы снова были в комнате, но птички на столе не оказалось.

Наверное, решили мы, – она взлетела и спряталась за рамой картины, висевшей на стене.

Действительно, вскоре из-за картины послышались характерные звуки, издаваемые

вспорхнувшей синичкой.

Она билась крылышками о стену и картину. Катя взобралась на стол, пытаясь выручить

синичку из плена.

Но птичка вдруг сама вылетела из-за картины и присела на стол. Она снова свободно

далась мне в руки.

И нашему удивлению не было конца: на глазике синички уже не было кровавой слезы.

Она смотрела ясно и, даже, как показалось, весело подмигнула нам с Катей.

А покалеченная лапка с перевёрнутым кверху коготком уже приобрела нормальное

состояние.

Синичка сидела на моей ладони, глядя на меня и на Катю ясными глазками, давая как

будто нам возможность убедиться в её полном выздоровлении.

Волшебное преображение больной и замерзающей синички поразило нас настолько, что

этот случай стал предметом разговоров и рассказов на многие годы.

А история эта завершилась тем, что синичка, присев на стол, клюнула раз-другой

рассыпанные крошки хлеба, прикоснулась клювиком к водичке в блюдце и, взлетев легко и

свободно, выпорхнула в открытую нами форточку.

Улетела и пропала в охваченном крепким морозцем воздухе, оставив в наших сердцах

благодарную память Природе за то, что она доверяет людям помогать её детям, когда их жизнь в

опасности.

ОБЪЯСНЕНИЕ СТРАННОГО СЛУЧАЯ

Этот странный, можно сказать, мистический случай с волшебным выздоровлением

синички побудил меня снова обратиться к Космосу. Что всё это значило?

Предельно ясно ситуацию объяснил опять же Серёжа Есенин:

Скажу тебе – без божьего участья

Не упадёт и лишний волосок.

Хоть говорят, что сами строим счастье,

Но нам приносит многое Восток.

Рукой судьбы комочек тот печальный

Спустился в этот день к твоим ногам.

Он полон был и боли и отчаянья,

Он не давался детям и врагам.

Покорен сердца маленького зову,

Он прилетел, чтоб жить иль умереть.

Стремился он к берёзовому крову

И на тебя хотел он посмотреть.

Рукой судьбы к тебе её направив,

128

Господь решил синицу излечить.

Так Небо свои цели в жизни правит

И вьёт судьбы невидимую нить.

Синица малая в руке твоей целебной

Стряхнула боль, кровавую слезу,

Взяла ту силу, что Душе потребна,

И нам дана и в вёдро и в грозу,

И в день, и в ночь, в мороз и вечер синий,

Укутавший туманом окаём.

Та сила к нам приходит из России.

И мы её России отдаём!

Посланец птичий, малый странник Неба

Изведал этой силы доброту

И, взяв её подругам на потребу,

Тебе вручил Небесную мечту:

Прорваться магией Космического СЛОВА

На жизненный разбуженный простор

И с сердцем до Пришествия Второго

Вести свой сокровенный разговор.

Синица та была не просто птица,

Случайно залетевшая к тебе.

Она была, как в жизни говорится,

Высокой уготована судьбе.

И с этих пор, – дай в этом убедиться, –

Потоком радостным из Красного Села

Летят к тебе серебряные птицы

Стихов, Доверия, Величья и Тепла.

Возьми синицу в руки, посох Божий,

Мечту и свет в руке преобразив

В чудесный стих, и стань ещё моложе,

Веленье Неба в деле отразив!

Предсказание Серёжи сбывалось с магической быстротой. В течение октября 1990 года

толстая тетрадь под номером 16 была заполнена космическими стихами.

Своё удивление я сопровождала к Поэту стихами:

Скажи, родной мой, почему так строчки

Роятся в сердце, рвутся и кричат?

Как будто тайно вызревают почки

И распускают в темени листочки,

Чтоб древо нового стиха начать!

А Сергей Есенин подтверждал:

Они и впрямь роятся в этом сердце,

Как пчёлы в сотах, как огонь в стволе,

Сразить способный или отогреться

В кругу друзей за чаем на Земле.

Где на столе, как мёд в огромной чаше,

129

Нектар стихов мы цедим допьяна.

Без них была б безликой жизнь наша,

Как беден стол без чарочки вина.

Стихи кричат и рвутся на повети,

На поле, в лес, в солому и жнивьё.

И, выходя струёй из этой клети,

Изранят сердце бедное моё!

ТАТЬЯНА:

О, нежный, о, великий, о бессмертный,

Ты – вестник чуда, первенец зари.

Скажи, мой друг, ну кто ты и откуда

И Солнца сноп в улыбке подари!

Бреду тропой, неведомой доселе.

От радости кружится голова.

Стихов берёзовых есенинские трели

Находят в сердце вещие слова.

И отзывается на зов родного края

Родник Души. И вещий посох льнёт

К тебе, Земля, Поэзия вторая,

В просторный день начавшая полёт!

Из мраморной громады слов и строчек

Я высекаю то, чем дышит свет.

И ореолом жизни оторочен

Намеченный в пространстве силуэт.

Простор стиха сквозит стихией чувства.

И, намечая к Солнцу свой полёт,

Оставив стих на паперти искусства,

Родное сердце дышит и поёт.

И возникает радостная песня.

И, к Петербургу устремив свой взор, –

Что может быть на Свете интересней? –

Я вылетаю на его простор.

ПЕСНЯ

Быть можно вдалеке от Петрограда,

Но сквозь бесчисленность зачатий и крестов

Вбирать в себя грустящую прохладу

Невы и кружево мостов,

И течь воды в мелеющем канале,

И взлёты ангелов над мудростью перил.

О, Пётр Великий, песню в идеале

Ты в этом городе чудесном сотворил!

Серёженька, скажи, чей стих? Себе присвоить

Я не хочу чужого слова вязь!

Сергей ЕСЕНИН:

Сама придумала и неча беспокоить.

В тебе самой открыта Неба власть:

130

Вбирать и видеть, чувствовать и строить,

Не то, что у кого-то бы украсть!

Я пошутил. Вот видишь, – безотчётно

Бегут стихи. Они живут в Душе.

Их зёрен многокрасочность бессчётна.

Их отсвет в сердце – новое клише,

Несущее чудесную новинку

О Мире, об игривости Пера.

Соединим две звёздных половинки.

И стих готов. И действовать пора!

ТАТЬЯНА:

Грущу я, милый, по старинной лепке

Соборов царственных и сфинксов у Невы.