Падение башен. Нова - Самуэль Дилэни

— Пропусти меня в хижину и дай доспать мои последние пять минут, — сказал он. — Я встал только затем, чтобы посмотреть, что ты там разглядываешь. — Он вошел в хижину.

Тил поднял хлопуна и стал его рассматривать. В перьях появилось семь глаз без зрачков. Их приглушенная серебряная поверхность отливала пастельным глянцем. Теплое чувство, поборовшее холод тумана, пронизало Тила. Он был за барьером, смотрел в дружеские, знакомые, такие знакомые пастельные глаза.

В этот вечер он проверил 606-Б. Асбестовое покрытие на одной зажимной пластине облезло, так что он снял ее и отнес на склад, где получил новую.

Один раз танк прошел так близко, что Тил увидел в открытом куполе Креветку.

— Как идет? — спросил Тил.

— Могу повернуть его почти на пол-оборота.

— Поздравляю.

Танк прогремел дальше, и его скрыл туман. Тил вдруг заметил, что хлопуна нет на месте — на верхушке сборочной стойки. Он быстро огляделся вокруг. Откуда-то позади Тила послышалось хлопанье. Тил вытер руки о штаны, повернулся и пошел в туман. Один раз он споткнулся и чуть не упал. Обретя равновесие, он увидел, что стоит как раз перед полукругом хижин. Щебет доносился слева. Тил перелез через трехфутовую каменную стену, остановился и щелкнул пальцами. Щебет тут же возобновился, но достаточно далеко. Тил побежал вперед.

— Эй, иди сюда! Возвращайся и оставайся со мной!

Хлоп-хлоп, хлоп-хлоп. Тил пробежал шагов двадцать. Когда он остановился, хлопун остановился тоже и закудахтал.

— Ну и черт с тобой! — сказал Тил и пошел назад.

Он сделал несколько шагов, но вдруг замедлил ход и нахмурился. Он сделал пять шагов вправо и наткнулся на группу безлистых деревьев. Он еще сильнее нахмурился и пошел в другом направлении. Через пять минут он обратил внимание, что земля под ногами стала исключительно твердой. Он не помнил, чтобы когда-нибудь шел по такой. Он пошел дальше. Что-то ударило его по шее. Оказывается, он снова зашел в рощу колючих деревьев. Но прутик, хлестнувший его по лицу, не был острым и колючим, но гнулся, как резиновый. Мысль об утерянном значении этого скользнула в его мозгу. Рука его отдернулась назад, шея и часть спины как бы ощетинились. Он отступил от скелетоподобных деревьев на шатких ногах. Туман был очень плотным.

Что-то защебетало слева. Тил резко повернул вправо и побежал. Сначала грунт был твердым, затем мягким. Туман вползал в легкие, жалил ноздри. Тил бежал.

Он вовремя успел вытянуть руки, чтобы не удариться лицом о внезапно выросшую перед ним скалу. Утес был громадный: он исчезал наверху и по обе стороны. Тил прижался спиной к камню и пытался закрыть глаза, но они упорно не хотели закрываться и истерически вглядывались во мглу. Что-то двигалось к нему.

— Ты выбрал чертовски неподходящее время для прогулок, — сказал Курл и хлопнул ладонью по груди Тила, который почти терял сознание. — Дыши!

Тил стал дышать и сам отклонился от утеса. Рубашка его была мокрой от пота.

— Не падай, — сказал Курл. — Я не намерен нести тебя.

Тил не упал.

— Пошли. Не стоять же здесь всю ночь.

Ноги Тила не желали работать, и первые шаги были неуверенными.

— Где… где мы?

— Примерно в сорока ярдах от вражеского гнезда, — медленно сказал Курл.

Это остановило Тила.

— Подожди минутку… — он задохнулся. — Я же не мог зайти так далеко.

— Они не ждут, когда мы придем к ним. Давай, двигай. Мы нигде не в безопасности.

— Подожди минутку, — снова взмолился Тил. — Ты хочешь сказать, что они на самом деле располагаются лагерем… Я имею в виду, что ты видел их. Ты не можешь взять меня поближе, чтобы я тоже посмотрел на них…

— В темноте и в этом тумане тебе нужно подойти чертовски близко, чтобы увидеть что-нибудь, — сказал Курл и, помолчав, добавил: — Я тоже никогда их не видел.

Наконец туман впереди был прорезан светом лагерного костра. Мороз пробежал по спине Тила, но он сказал:

— Спасибо. Почему ты пошел за мной?

— Ты хороший механик. 606-Б очень важная машина.

— Угу, — сказал Тил. — Так я и подумал.

Когда они проходили мимо столба с указателем, раздалось кудахтанье и щебет, и что-то захлопало у его левой ноги.

— Он бродил здесь всю ночь, разыскивая тебя, — сказал Курл. — Ему было очень одиноко.

— Да? — Тил наклонился и протянул руку. Мягкие лапы надежно обвились вокруг его запястья. — Ты хочешь сказать, что ты ждал меня здесь все это время? Ты хочешь сказать, что ты торчал тут и мигал всеми своими глазами, в то время, как я бегал кругом в этом…

Как чистое облегчение, как толчок вверх, освобождающий от давления, поднялось чувство привязанности. Когда Тил выпрямился, по лицу его скатилась слеза.

Курл исчез в тумане у бараков.

Ночная игра в удачу заканчивалась. Тил выудил кусочек теплого угля, пищу хлопуна, и посадил самого хлопуна греться у самой золы.

— Друг, — сказал Илло, увидев Тила. — Мы удивлялись, куда ты ушел. Что ты выглядывал?

— Просто исследовал, — ответил Тил.

— Хорошо, что тебя самого не исследовали во вражеском лагере. Ты знаешь, что они подошли ближе?

— Угу, слышал.

— Возможно, скоро будет главный удар.

— Ты имеешь в виду сражение?

— Конечно, не игру в удачу. Ну, ладно. Я рад, что ты вернулся.

ГЛАВА 9

Хлоп-хлоп, хлоп-хлоп: парусиновый чехол, который Кли сняла с калиопы, ударяет ветром с луга о спинку консоли клавиатуры. Записная книжка открыта на музыкальной сетке, и странный график множественных линий волной проходит по странице, местами прорезаясь двойными и тройными штрихами. Кли ставит четвертый, добавляет пятый.

— Что ты там пишешь?

Кли повернулась, улыбаясь.

— Привет, мистер Тритон.

Полный бородатый джентльмен посмотрел на палатки, вагоны, карусели.

— Сегодня вечером не слишком много работы. Вот когда мы путешествовали по фермерским землям, у нас бывало полно деревенщины. А когда наступало время Большого Шоу, успевай только отгонять зевак от палаток. Война — плохой бизнес. Все-таки у нас враг за барьером. Что это за каракули?

— Это новейший, совершенно бесполезный метод музыкальной записи. Он очень сложен для чтения, но охватывает гораздо больше нюансов в музыке, чем обычная система.

— Понятно, — сказал мистер Тритон. Одной рукой он погладил бороду, а другой начал арпеджио на резких нотах. — Я начал играть на этой штуке тридцать семь лет назад. А теперь, — он убрал руку с клавиатуры и сделал жест в сторону участка, — я хозяин всего этого. Да, дело швах. Конечно, плохие сезоны бывали и раньше, но такого никогда не было. В конце этой недели мы отправимся обратно в город. По крайней мере, там мы будем уверены в постепенной толпе. Война не располагает к цирку. Все люди перебираются любыми средствами в город.

Кли глянула на покрытый травой луг и вдруг вскочила.

— В чем дело? — спросил мистер Тритон. — Кто эти люди?

Кли уже спрыгнула с платформы и побежала по лугу.

— Джон!

— Кли! — он схватил сестру и закружил ее.

— Что ты здесь делаешь, Джон?

— Мы пришли к тебе с визитом. Что делаешь ты?

— Так много, что не знаю, с чего начинать. Я открыла новый обертон в серии вибрации тетрона. Ты знаешь, что плотность жилок листа постоянна, как бы далеко они не отошли от стебля, и эта постоянная различна для каждого листа? Но эта информация тебе не нужна. Затем я выработала что-то большее, чем все это, но по-настоящему я еще не дошла. Да, и по утрам я составляла отчетность. — Пока они шли к вагону калиопа, она спросила: — Кто твои друзья?

— Эркор, это моя сестра, доктор Кошер. А это…

— Извини, — перебила Кли, я работаю здесь под псевдонимом. Меня здесь знают как Кли Решок.

Джон засмеялся.

— Мы знаем этот секрет. Кли, это Его Королевское Величество принц Лит. Мы везем его обратно в Торон для коронации.

Кли остановилась и в упор посмотрела на Лита.

— Если удастся, — сказала она. — Он мертв. По крайней мере, такова была официальная информация Службы Новостей, когда он был похищен. Ты все еще работаешь с герцогиней Петрой?

— Да.

— Ага. Ну, пошли. Я представлю вас мистеру Тритону.

— Какого сорта шоу вы делаете?

— Хорошего, — сказала Кли, — но работы нет. — Когда они вошли в тень загона, Кли посмотрела на Джона и Эркора. — Глаза у вас… Джон, могу я поговорить с тобой позднее и задать несколько вопросов? — она возвысила голос, глядя на платформу: — Мистер Тритон, это мой брат и его друзья.

— Правда? — сказал мистер Тритон. — Ты ничего не говорила.