Последний странник - Джон Хоукс

Вики повернулась к спутнику.

— Как ты убедишь Табулу, что Габриель остался в городе?

— Плана у меня пока нет, но я чего-нибудь придумаю. Перед отъездом я записал голос Габриеля на пленку. Позвоню куда-нибудь на местный номер да прокручу запись. Табула решит, что он до сих пор в городе.

— А когда все закончится, что будешь делать?

— Получу деньги, ремонт в школе сделаю. Нам нужны кондиционеры, а владелец здания отказывается их устанавливать.

По лицу Вики стало понятно, что она разочарована, и Холлис раздраженно нахмурился.

— Брось, Вики. Не веди себя как маленькая святоша. Последние двадцать четыре часа ты была совсем не такой.

— Какой не такой?

— Не судила кого-то постоянно. Не цитировала Исаака Джонса при всяком удобном случае.

— Ну да. Я забыла. Ты ведь ни во что не веришь.

— Я верю в то, что на все надо смотреть трезво, и мне кажется очевидным, что у Табулы целая прорва денег и власти. Вполне вероятно, что они все-таки найдут Майю и Габриеля. Она Арлекин, значит, сдаваться не собирается… — Холлис покачал головой. — Думаю, через пару недель ее убьют.

— И ты ничего не сделаешь?

— Я не идеалист, Вики. Я давно ушел из Церкви. Я уже сказал, что доведу начатое до конца, но бороться неизвестно ради чего не собираюсь.

Вики сняла руку с дверцы автомобиля.

— Для чего же ты учишь людей, Холлис? Только для того, чтобы денег заработать? И все? Разве ты не должен бороться ради других людей, чтобы помочь им? Табула хочет выловить всех Странников и управлять ими. Она хочет, чтобы все мы вели себя как маленькие роботы, подчинялись лицам, которых видим по телевизору, боялись и ненавидели тех, кого никогда в жизни не встречали.

Холлис пожал плечами:

— Я не говорю, что ты не права. Просто это ничего не меняет.

— А если начнется большая битва, на чьей ты будешь стороне?

Вики опять потянулась к двери, собираясь выйти. Холлис протянул руку и взял ее за запястье. Слегка потянул, чтобы приблизить к себе, а потом наклонился и поцеловал в губы. Вики показалось, что из них обоих вырвался какой-то свет и на мгновение соединился. Потом она отстранилась от Холлиса и открыла дверцу автомобиля.

— Я тебе нравлюсь? — спросил он. — Ну, признай, я ведь тебе нравлюсь.

— Долг не оплачен, Холлис. Долг не оплачен.

Вики торопливо перешла тротуар и через соседскую лужайку зашагала к дверям своего дома. «Только не останавливайся, — сказала она себе. — И не оглядывайся назад».

28

Изучив карту, Майя увидела, что из Лос-Анджелеса в Тусон идет прямая автомагистраль. Если следовать прямо по этой толстой зеленой линии на карте, до Аризоны можно добраться за шесть-семь часов. Однако прямой маршрут не только самый быстрый, но и самый опасный. Табула будет искать их на главных автомагистралях. Майя решила сначала добраться через пустыню Мохаве в южную Неваду, а уже оттуда проселочными дорогами в Аризону.

Дороги в Лос-Анджелесе оказались очень запутанными, но Габриель отлично знал, куда ехать. Он ехал на мотоцикле перед фургоном, как полицейский эскорт, и правой рукой показывал Майе, когда нужно притормозить, перестроиться в другой ряд или повернуть. Сначала они добрались по автостраде до округа Риверсайд. Примерно через каждые двадцать миль здесь стояли торговые центры из нескольких массивных зданий. Вокруг магазинов теснились жилые кварталы из одинаковых домиков с красными черепичными крышами и ярко-зелеными лужайками.

На дорожных указателях значились названия тех городков, но Майе все они казались искусственными, будто фанерные декорации на сцене оперного театра. Ей не верилось, что когда-то сюда приехали люди в крытых фургонах и стали возделывать землю и строить школы. Все городки вдоль дороги выглядели ненастоящими, будто их разработала и создала одна из корпораций Табулы, а все здешние жители следуют определенному плану: покупают дома, ходят на работу, рожают детей и отдают их Системе.

Добравшись до городка Твенти-Найн-Палмс, они свернули с автострады на двухрядную асфальтовую дорогу и двинулись через пустыню Мохаве. Здесь началась другая Америка, совсем не похожая на города вдоль автострады. Поначалу ландшафт был ровным и скучным. Потом мимо окон стали проплывать красные скалы, причем каждая из них стояла обособленно, в гордом одиночестве египетской пирамиды. Вдоль дороги росли юкки с похожими на мечи листьями и деревья джошуа с раздвоенными ветвями, которые напоминали Майе воздетые к небу руки.

Теперь, когда они съехали с автострады, Габриель наслаждался поездкой. Он стал петлять от одной обочины к другой, выписывая грациозные кривые посреди пустой дороги. Потом вдруг резко прибавил скорость. Майя тоже прибавила газу, пытаясь нагнать мотоцикл, но Габриель включил пятую скорость и рванул вперед. Майя в бессильной ярости смотрела, как он становится все меньше и меньше и скрывается за горизонтом.

Габриель не возвращался, и она начала беспокоиться. Может, он передумал ехать к Следопыту и хочет сбежать в одиночку? Или с ним что-то случилось? Может, его схватили наемники Табулы и теперь ждут, когда появится Майя?

Прошло десять минут. Двадцать. Наконец, когда Майя уже почти обезумела от ярости и беспокойства, на горизонте появилась маленькая точка. Она становилась все больше и больше, пока из дымки не появился Габриель. Он промчался мимо фургона на огромной скорости и, улыбаясь, помахал Майе рукой. «Балбес, — подумала она. — чертов». Взглянув в зеркало заднего вида, она увидела, что Габриель развернулся и нагоняет фургон. Когда он проехал мимо, Майя несколько раз просигналила и включила фары. Габриель пристроился на вторую полосу и поравнялся с фургоном. Майя опустила боковое стекло.

— Не смей так делать! — крикнула она.

Габриель намеренно сделал что-то с мотоциклом, и тот взревел еще громче. Показав на уши, Габриель помотал головой: «Извини. Ничего не слышно».

— Сбавь скорость! Нам надо держаться вместе!

Он ухмыльнулся, как озорной мальчишка, и, прибавив скорость, рванулся вперед. Мотоцикл снова оторвался от фургона и растворился в дымке. Майя заметила, что на дне высохшего озера появился мираж. Призрачная вода текла и поблескивала под лучами белого солнца.

Доехав до города Сальтус, Габриель остановился у здания, выстроенного в стиле бревенчатой хижины первопроходцев и приютившего одновременно ресторан и универсальный магазин. Заполнив топливный бак мотоцикла, Габриель вошел в ресторан.

Майя тоже заправила фургон бензином. Потом расплатилась со стариком, который управлял магазинчиком, и через открытую нараспашку дверь вошла в ресторан. Внутри зал украшали фермерские инструменты и люстры из тележных колес. На стенах головы оленей и горных овец. Время подходило к вечеру, и посетителей в ресторане не было.

Майя села за стол напротив Габриеля. Вскоре подошла сонная официантка в грязном фартуке и приняла заказ. Еду принесли быстро. Габриель проглотил гамбургер и заказал еще один, а Майя все ковырялась в своем грибном омлете. Люди, которые путешествуют по иным мирам, часто становились духовными лидерами, однако Габриель Корриган не выказывал ни малейших признаков духовности. Основную часть времени он вел себя как обычный молодой человек, который любит мотоциклы и кладет в еду чересчур много кетчупа. Он был самым простым обывателем, не больше, но Майя все равно чувствовала себя рядом с ним очень неловко. Все мужчины, которых она знала в Лондоне, очень любили звук собственного голоса. Они всегда слушали вас вполуха, нетерпеливо дожидаясь своей очереди заговорить. Габриель оказался совсем другим. Он внимательно смотрел на Майю, вслушивался в ее слова и, судя по всему, чувствовал, в каком она настроении.

— Майя — твое настоящее имя? — спросил он.

— Да.

— Ну а фамилия у тебя какая?

— У меня нет фамилии.

— У всех есть фамилии, — сказал Габриель. — За исключением рок-звезд, королей и кого-нибудь в том же роде.

— В Лондоне меня звали Джудит Стрэнд. Сюда я приехала с паспортом гражданки Германии Марии Восс. Кроме того, у меня есть запасные паспорта с гражданством трех разных стран. Как Арлекина меня зовут Майей.

— Твое имя что-то значит?

— Арлекины выбирают себе имя, когда им уже лет пятнадцать-шестнадцать. Никакой особой церемонии не проводится. Просто выбираешь какое-то имя и говоришь его семье. В нем не обязательно должен быть явный смысл. Один французский Арлекин называет себя Линден, то есть «липа» — дерево с листьями в форме сердца. Очень свирепая ирландка носит имя матушка Блэссинг.

— А почему ты назвалась Майей?

— Я выбрала имя, которое раздражало бы моего отца. Майя — одно из имен индийской богини Дэви, супруги Шивы. Еще оно обозначает иллюзорность, мир, созданный обманчивыми чувствами. Мне хотелось верить именно в тот мир — в то, что я вижу, слышу и чувствую, — а не в каких-то Странников и иные миры.