Походы и кони - Сергей Мамонтов

Как же вы не взяли повозку и не постарались меня вызволить? Ведь все время слышали стрельбу!

- Я не мог оставить роту — они бы разбежались. А послать ведь некого — все трусы. Они бы до вас не доехали.

- Я не желаю оставаться с такой швалью. Я совершенно болен.

Контратака махновцев не состоялась. Думаю, что они израсходовали все патроны, стреляя по мне.

Офицер проезжал мимо в пролетке. Лицо его мне было знакомо.

Вы не полковник Ильенко? Да, а ваше имя? Прапорщик Мамонтов. Сын Ивана Федоровича.Ах! Садитесь. Я был дружен с вашими родителями. Куда вы едете? В город. В лазарет. У меня плеврит. Город эвакуирован. Лазарет находится на пароходе. Я вас туда отвезу. Я начальник порта.

На пароходе меня встретили овацией сестры и клуб. Я лег в закоулок и сейчас же заснул, совершенно обессиленный.

ЭВАКУАЦИЯ

Я думал, что разболеюсь вследствие вчерашних происшествий, но, проснувшись, я был приятно изумлен тем, что чувствовал себя превосходно. Мне даже казалось, что я совершенно выздоровел. Мне очень хотелось есть.

- Ничего нет, — сказала сестра Оля, — нас так спешно эвакуировали, что мы ничего с собой не взяли. Как мы будем на пароходе без продуктов и одеял, ведь замерзнем.

Тогда я предложил членам клуба поехать и добыть все нужное в лазарете, если только его уже не разграбили. Члены клуба проголодались и с восторгом согласились. Явился Мокасей и к нам присоединился.

Мы мобилизовали несколько повозок. Это было просто сделать. Возчики за большие деньги привозили обывателей на пристань. Их-то мы и мобилизовали. К нашей радости, лазарет не был разграблен. Мы оставили двух вооруженных в воротах. Они должны были нас предупредить, если появятся подозрительные личности или махновцы, и не дать возчикам разбежаться.

Сперва погрузили все продукты, кастрюли, посуду из нижнего этажа. Для эвакуации верхнего этажа применили варварский, но быстрый способ. Расстилали перед шкафом одеяло, шкаф открывали и опрокидывали на одеяло. Устраняли шкаф и из содержимого и одеяла делали узел и выкидывали его на двор. Там его грузили на подводу. Одеяла и белье перенесли этот упрощенный способ без особого вреда, инструменты менее удачно, а медикаменты совсем плохо. Зато все окончилось быстро и мы триумфаторами вернулись на пароход. Еда и одеяла спасли нас от голода и холода во время пути.

Азовское море было свободно от льда посередине, но края были схвачены кромкой льда, и пароходы не могли выйти из гавани. Телеграфировали в Таганрог, прося прислать ледорез, но он почему-то все не шел. Мы беспокоились, не захватят ли нас махновцы в порту. Но вот ветер переменился, и лед отошел от берега и освободил пароходы. Мы тотчас же отошли в Керчь. В Керчи мы стояли сутки, потому что на Черном море был шторм.

ФЕОДОСИЯ

По выходе из Керченского пролива мы увидели мачты затонувшего судна.

- Наткнулся на мину, — объяснил капитан. — Их много носится по воле волн после войны.

Стало неуютно, и мы просили капитана не особенно отдаляться от берега.

Нас выгрузили в Феодосии и поместили в полупустой дом. На дворе жил воинственный осел, от которого мы спасались на высоком крыльце.

Мы получили от французов кофе. Но мельницы у нас не было. Я взял кофе и пошел к соседям. Вошел в кухню и попросил кухарку поджарить и смолоть кофе. Запах кофе привлек на кухню хозяйку, оказавшуюся москвичкой княгиней Гагариной. Узнав, что я москвич, она сказала:

— Сюда в собор привезли тела нескольких убитых офицеров конной гвардии, среди них есть и москвичи...

Кто? — воскликнул я, предчувствуя недоброе. Оболенский, Тучков, Козловский...Какой Тучков? Дмитрий Павлович. Вы его знали?

- Это мой двоюродный брат... Я даже не знал, что Саша и Митя в Добровольческой армии.

В соборе стояло несколько гробов. Сопровождавший их офицер рассказал мне:

- 20 февраля 1919 года у Благодатной в конной атаке штаб-ротмистр Тучков был убит пулей в сердце. Атака удалась, но были убиты все офицеры (кажется, четверо).

Много поздней другой офицер, выслушав мой рассказ, хмыкнул.

— Вы повторяете официальную версию. Какая же удачная атака, когда убиты все лучшие офицеры. Очевидно, это была одна из первых атак, солдаты еще не втянуты и попридержали коней, а офицеры выскочили вперед.

Я много расспрашивал, но офицеры конной гвардии весьма неохотно об этой атаке говорили.

Позднее мать Мити Тучкова приехала в Феодосию, и мы ходили с ней на Митину могилу. Наш обоз стоял одно время в Феодосии.

ВОСПОМИНАНИЯ

В Феодосии находилось имение, когда-то принадлежавшее дедушке Рукавишникову. В детстве мы провели в нем очень счастливое лето. Тогда мой старший брат заболел аппендицитом, который еще не умели оперировать. Брат долго находился между жизнью и смертью. Нас, остальных детей, выгоняли в сад, чтобы мы не шумели. Сад был большой, а виноградники шли тогда до самого моря...

Я пошел искать старые воспоминания. Дом в мавританском стиле был цел. В нем помещался лазарет. Впоследствии я ходил сюда навещать капитана Канатова, офицера конно-горной, который умер от раны в живот. Странно, он лежал в той же комнате и на том же месте, что и брат много лет назад.

Виноградники и парк не существовали. На их месте были улицы и дома. Таинственный грот исчез, а готическая часовня, в которой водилась “белая женщина” и мимо которой вечером ни за какие коврижки мы не пошли бы, стояла одиноко на краю улицы. Было грустно, и я даже не поинтересовался, кому теперь принадлежит дом.

В СВОЮ ЧАСТЬ

Наш лазарет упразднили. Больных распределили по другим лазаретам, а нам, здоровым, предложили вступить в пехотные части для защиты Крыма. Защита Крыма была поручена генералу Слащеву. Он применял драконовы меры с расстрелами, и его очень боялись. Красные сильно напирали, но Слащев Крым отстоял.

Члены нашего клуба, по большей части гусары, и мы с Мокасеем вовсе не хотели идти служить в пехоту, особенно после Мангуша. Мы задумали всеми неправдами опять попасть в свои части, то есть дезертировать из Крыма на Кавказ. Это не просто было выполнить — патрули хватали всех способных носить оружие и отсылали в пехоту.

Мы уехали из Феодосии в Керчь. Там нам повезло. Пришел большой французский транспорт “Виолетта” с патронами. Он шел в Новороссийск. Мы прикинулись грузчиками, взвалили ящики на плечи, поднялись на пароход и затаились в трюме.

Рано утром любовались с палубы очертаниями Кавказских гор и играющими в водорезной волне двумя дельфинами.