Ария длиною в жизнь - Денис Александрович Королев

Купавы, режиссер отводит их в сторонку, и они садятся в уголке, как бы в исповедальне. В газете «Московский комсомолец» от 3 ноября 1978 года вышла статья Н. Лагиной под названием «Музыка весны».

Мизгирь-И. Морозов, царь Берендей-Д. Королев, Снегурочка-Л. Журина

Царь Берендей – Денис Королев

Она отметила, что эта опера – огромный простор для режиссерской фантазии. «Красочные сцены народных обрядов, таинственная жизнь, пробуждающегося к весне леса, сложные взаимоотношения героев оперы – все это слито воедино, гармонично, убедительно, не нарушая темпа действия весьма масштабного произведения». Мою роль Н. Лагина оценила так: «К первоочередным безусловным удачам спектакля относится выступление заслуженного артиста РСФСР Д. Королева в партии царя Берендея.

Большой артистизм, тонкость, изящество, высокая музыкальность, всегда присущая этому артисту, позволили ему создать личность удивительного обаяния, полную любви, мудрого света, истинной человечности». В газете «Известия» от 8 декабря 1978 года в статье «Пробуждение Снегурочки» рецензент Н. Велихова написала: «Партию царя с лирической тонкостью и мягким юмором исполняет Д. Королев». В газете «Советский артист» от 20 октября 1978 года дирижер Г. Черкасов написал: «Мизансцены у режиссера Б. Ровенских образно выразительны и в то же время удобны для пения. Ясно прослеживается в развитии внутренняя связь действующих лиц… …Исполнитель партии Берендея Д. Королев справился со сценическими и вокальными трудностями роли, создав образ строгого, сдержанного, практичного и мудрого царя».

К сожалению, спектакль имел не очень долгую жизнь. После ухода из театра А. Н. Лазарева, спектакль сняли. В 2002 году уже на Новой сцене вновь была поставлена «Снегурочка» режиссером Д. Беловым. Я слушал этот спектакль. И опять у меня было впечатление, что господа-режиссеры не очень внимательно читают либретто. Во втором акте сцена приход Снегурочки к царю Берендею. Бермята сообщает царю, что Снегурочка любви не знает. По берендеевым меркам это преступление. И Берендей возглашает: «Кому из вас удастся до рассвета Снегурочку любовию увлечь, тот из рук царя с великим награждением возьмет ее». Но все молчат. Тогда Берендей обращается к женщинам, которым «лучше известны вам сердечные дела». Они ему отвечают: «…один лишь может внушить любовь девице… это Лель». И Лель обещает: «смотрите ей в глаза, она полюбит, поверьте мне. А бедный пастушонко, кудрявый Лель, в угоду Богу Солнца и светлому царю, поможет ей». Но здесь и Мизгирь не остается безучастным: «Клянусь, любовь моя зажжет Снегурочки нетронутое сердце». Уже после всего этого успокоившийся Берендей возглашает: «Мизгирь и Лель, при вашем обещании, покоен я…» Минуточку, а где обещания? Вся сцена, которую я только что коротко попытался изложить, она вся купирована. Как же так? Это же ключевая сцена не только второго акта, а, фактически, всего спектакля. Перефразируя М. М. Жванецкого: «Щательнее надо, господа режиссеры, щательнее!». Надо более бережно относиться к первоисточникам. Конечно, опера «Снегурочка» очень длинная. И почти всегда в этой опере делались купюры. Но надо же это делать осмысленно, бережно, чтобы не поменять сути. В конце концов, можно было совсем безболезненно купировать ариозо Берендея (Уходит день веселый) из третьего акта. Это просто вставной концертный номер, ничего не добавляющий ни образу, ни спектаклю. Наоборот, ариозо тормозит динамику развития сюжета. Когда я пел Берендея (а у Лазарева вообще не было купюр) я очень чувствовал этот тормоз развития, и мне всегда было здесь не уютно. Кстати, в более ранних постановках «Снегурочки» эта ариозо почти всегда не исполнялось. Ну, а нынешняя постановка оперы «Снегурочка», идущая сейчас в Большом театре не вызывает даже желание ни слушать, ни оценивать ее. Как же можно было такую светлую, радостную, красочную оперу поместить в атмосферу состояния ПОСЛЕ ЯДЕРНОГО ВЗРЫВА. Что вообще может быть после ядерного взрыва? Пепел… Стоит вопрос: все ли в порядке у режиссера-постановщика господина А. Б. Тителя с психикой, чтобы придумать такую концепцию. Сейчас очень часто господа-режиссеры ставят спектакли по принципу – «чем чуднее, тем лучше». Понимаю, что мне могут возразить, что постановка оценена многими людьми и даже получала какие-то призы. В такие моменты мне хочется вспомнить Г. Х. Андерсена, который еще в XIX веке все это прекрасно обрисовал в своей сказке «Новое платье короля». Там тоже все восхищались новым одеянием короля, и какой красивый материал, и какие кружева и т. д. И только маленький мальчик сказал: «А, король-то голый». Вот эту сказку я очень часто вспоминаю, когда происходят подобные кампании восхваления. Или, наоборот, шельмования. По сути это звенья одной цепи. А вспомним наших театральных клакеров. Они же, когда надо создать успех кому-то, хоть и мнимый, носятся из одной ложи в другую и истеричными голосами кричат «Браво» и тут же перебегает в другую ложу. А когда надо испортить успех того или иного исполнителя, то начинают «Шикать» т. е. как только будут в зачатке аплодисменты, шикают с разных сторон. Аплодисменты затихают. Все это делается по заказу. То же самое происходит и на другой стороне зала. Притом, такие вещи происходят не только в опере или балете. Вспомните кампанию по шельмованию Народного художника СССР Ильи Глазунова. Уж как его пытались втоптать в грязь. А народ, несмотря на это, часами стоял у зала Манежа, чтобы попасть на его персональную выставку. Да и за границей Глазунова оценивали очень высоко. А потом, как по команде, все прекратилось. А шельмование скульптора Зураба Церетели? Тоже, как по команде, а может быть именно по команде, начали склонять его имя, как только можно. Забыв, что его работы стоят не только в Москве, но и во многих городах мира, в частности в Нью-Йорке, Париже, Лондоне. А что в этих городах совсем нет своих скульпторов? Конечно, есть, но хотели другого, самобытного. И опять, травля прекратилась, как по команде. Поэтому чаще перечитывайте сказку «Новое платье короля». Иногда я себя и чувствую таким мальчиком, который и сейчас может крикнуть: «А король-то ГООООЛЫЙ!». И еще можно вспомнить дедушку Крылова: «За что же не боясь греха, Кукушка хвалит Петуха? За то…что хвалит он Кукушку».

Читатель может подумать, что я слишком субъективен. Но, нет. Вспомним Г. П. Вишневскую, которая, возмущенная, ушла с середины спектакля «Евгений Онегин», Е. В. Образцову, ушедшую с репетиции оперы «Пиковая дама», которая возмутила ее. И она отказалась от участия в новой постановке. А совсем недавно знаменитый драматург и историк Эдвард Радзинский в еженедельнике «Вечерняя Москва» (№ 23 13–20 июня 2019 года) написал статью по поводу выхода своей новой книги под названием «Бабье царство