Живые и мертвые - Неле Нойхаус

* * *

В квартире Эрика Штадлера во Франкфуртском Нордэнде никого не было, по мобильному телефону он тоже не отвечал.

– Зря проездили, – проворчала Пия. – Из-за какого-то «домашнего офиса»! Кто знает, где он сейчас болтается!

Им пришлось некоторое время идти пешком до машины, которую они припарковали на Эдер Вег. Ситуация с парковкой в Нордэнде, как и всегда, была катастрофической, особенно вечерами, в выходные дни и как сейчас, накануне Нового года, когда многие уже были в отпуске и не ходили на работу.

– Штадлер-старший ведь работает под Франкфуртом, не так ли? – уточнил Боденштайн, садясь на место рядом с водителем.

– Да, но там ты сейчас наверняка никого не застанешь, – ответила Пия. – Позвони лучше фрау Фелльманн. Ты ведь ей так понравился. Она явно даст тебе номер мобильного телефона Штадлера-старшего.

– С чего ты взяла, что я ей понравился? – Боденштайн удивленно наморщил лоб.

В любом другом мужчине Пия за подобным вопросом углядела бы неуклюжую попытку напроситься на комплимент, но не в своем шефе. Во всем, что касалось женщин, он был невероятно слеп и не улавливал даже самые явные сигналы. В прошлом из-за этого он не раз попадал в затруднительное положение и, вероятно, именно поэтому слишком поздно заметил, что его брак дал трещину. Он был просто неспособен противостоять женскому коварству, изобилующему богатым арсеналом обманных трюков, пока, наконец, в рассудительной Инке Ханзен не нашел ту самую, подходящую ему женщину. Пия очень редко говорила с шефом на личные темы, но иногда ей хотелось знать, счастлив ли он с этой скучной и странным образом лишенной эмоций женщиной-ветеринаром.

– Ты вспомни, как она крутила перед твоим носом своей грудью. Это было чистой воды предложение. И потом этот глупый взгляд, – сказала Пия с пренебрежением и сымитировала основательно гипертрофированный взгляд ассистентки. – Кстати, она по уши влюблена в своего шефа. Правда, мне кажется, без шансов на взаимность.

– Как ты это все умудряешься определить в течение трехминутного разговора? – Боденштайн щелкнул языком, нацепил на нос очки для чтения и вбил номер телефона Эрика Штадлера с его визитной карточки в свой мобильник. Пия оказалась права. Франка Фелльман с готовностью продиктовала ему нужный номер, и он позвонил отцу Эрика Штадлера.

– Штадлер, – раздался через некоторое время из динамика его голос.

– Это Боденштайн из уголовной полиции Хофхайма, – представился Боденштайн. – Господин Штадлер, где вы сейчас?

– На Главном кладбище во Франкфурте, – ответил удивленный Дирк Штадлер.

– У могилы дочери? – спросил Боденштайн.

Пару секунд он молчал.

– Нет, – голос Штадлера стал неожиданно приглушенным, – моя дочь покоится на кладбище в Келькхайме. Я здесь по служебным делам. Мы исследуем прочность надгробных плит.

– Почему вы нам не сказали, что ваша дочь совершила самоубийство? – поинтересовался Боденштайн.

– Я не думал, что это имеет значение, – возразил Штадлер после короткой паузы. Он откашлялся. – Для меня это все еще очень болезненная тема. Мы с дочерью после смерти моей жены пережили тяжелые времена и очень сблизились.

Боденштайн, который рассчитывал на какую-нибудь незамысловатую ложь, был обезоружен честностью Штадлера.

– Извините меня, пожалуйста, за мою интонацию и прямоту, – сказал он заметно мягче. – Меня разозлило то, что вы вчера об этом не упомянули ни единым словом.

Это также относилось к разряду тех вещей, за которые Пия восхищалась своим шефом. Если он допускал ошибку, то находил в себе силы признать это.

Штадлер принял извинение.

– Вы наверняка испытываете сейчас серьезное давление.

– Мы бы хотели еще раз поговорить с вами.

– Конечно, – ответил Дирк Штадлер. – Я заканчиваю в 16 часов.

– Тогда в 16:30 будем у вас. Большое спасибо.

Боденштайн выключил телефон.

– Верю я ему или нет? – обратился он больше к себе, чем к Пии.

– По какой еще причине он мог скрывать самоубийство дочери? – ответила Пия.

– Именно этот вопрос я и задаю себе, – Боденштайн прислонился головой к подголовнику, закрыл глаза и погрузился в задумчивое молчание.

* * *

Селина Хоффманн чертыхнулась. Она уже в третий раз объезжала ряды парковочной площадки, но нигде не могла найти свободного места! Было уже без одной минуты час, и если она немедленно не найдет место, то опоздает к началу смены. И разминется с Хюрмет! При этом она непременно хотела до конца года вернуть своей коллеге пятьдесят евро, которые заняла у нее две недели назад. У Селины было не особенно много принципов, но она была суеверной, а еще бабушка всегда ей внушала, что нельзя вступать в Новый год с долгами, потому что это принесет неприятности и еще больше долгов.

– Ну, давай же! – бормотала она, когда перед ней задним ходом с парковочного места выезжал «Опель». Она включила аварийку и сдала чуть назад. Старик усиленно крутил руль, а бабуля, которая должна была бы им руководить, лишь беспомощно стояла рядом. Это могло продолжаться целую вечность!

Черт подери! Сегодня был как раз один из тех дней, когда все, в самом деле практически все идет наперекосяк. Сначала она проспала, потом обнаружила, что в бензобаке не было ни капли бензина. До заправки она, правда, дотянула, но после того как заправилась, поняла, что забыла дома портмоне. К счастью, она знала молодого парня, работавшего на заправке. Он дал ей деньги взаймы, и она снова помчалась домой, но там ей пришлось пешком добираться до 7-го этажа, потому что лифт опять не работал. Нет, это был определенно не ее день!

Наконец дедуля выехал, его жена забралась в машину и села рядом с ним. Селина припарковала свой автомобиль и помчалась через парковочную площадку. Еще издалека она увидела очередь перед булочной-пекарней. В ее смену работала старуха Азунович – еще и это! Конечно, она донесет шефу, что она опоздала. Она протиснулась между ожидающими своей очереди покупателями и открыла дверь возле прилавка, которая вела в небольшое бытовое помещение и на склад.

– Хюрмет уже ушла? – крикнула она, запыхавшись, бросила куртку и сумку на стул и натянула халат.

– Ты опять опоздала, – проворчала ее пожилая коллега, которая как раз вытаскивала из конвекционной печи противень с кренделями. – Разумеется, Хюрмет ушла. Уже пять минут второго!

– Да, черт возьми, я не могла найти место для парковки. – Селина протиснулась мимо коллеги и вошла в торговый зал.

– Ну наконец-то! – воскликнула так же неприветливо Озлем, еще одна коллега по дневной смене. – Здесь настоящий ад.

– Эй, если случайно увидишь, что Хюрмет выходит из «Реве», скажи мне, хорошо? – попросила Селина. – Мне надо отдать ей пятьдесят евро. За это я сегодня вечером помогу здесь убраться.

– Ладно, – кивнула Озлем и занялась следующим покупателем.

* * *

Четырнадцать минут назад она вышла из булочной-пекарни и по обыкновению растворилась в супермаркете. Он терпеливо ждал. Там, как всегда, было полно народу. Несмотря на то что многие служащие из расположенных поблизости бизнес-центров перед Новым годом не работали, все парковочные места были заняты и всюду царила суета. Люди входили и выходили из магазинов, некоторые деловито и торопливо, другие спокойно и невозмутимо. Отсюда, сверху, они казались муравьями. По-прежнему стоял полный штиль, только на этой высоте ощущался легкий бриз, но это он учел. При столь большом расстоянии даже с таким точным оружием, как его, невозможно было избежать определенного отклонения траектории. На сей раз он отказался даже от глушителя, так как он сокращает скорость полета пули. При меньшей дистанции это вряд ли имело бы значение, но начиная с шестисот метров ничто не должно мешать. Он проверил свое дыхание и полностью сконцентрировался на выходе супермаркета. И вот она вышла! С пакетами под мышкой стремительно миновала магазины одежды и обуви и пошла в сторону «Алди», где был припаркован ее автомобиль. Вдох. Выдох. Ее голова была точно под прицелом. Он согнул палец. Стоп! Проклятье, она остановилась и обернулась. Похоже, что кто-то окликнул. Неважно, так идеально она уже не попадет в поле выстрела. Он отпустил спусковой крючок, грохнул выстрел, и при отдаче приклад больно ударил его в ключицу.

* * *

Каролина сидела за столом на кухне своего дома и, наморщив лоб, смотрела презентацию в «ПауэрПойнт», которую она создала в своем ноутбуке. Она пыталась уловить связи. Информация, которой она располагала, до сих пор была довольно скудной, но тем не менее ей удалось выяснить, кто являлся третьей жертвой «судьи». В газетах и в Интернете приводились только имена и начальные буквы фамилий пострадавших, но на основании этого и из сообщений, содержащихся в тайном смартфоне отца, она пришла к заключению, которое представлялось ей логичным. Ей было непонятно, что связывало Ренату Роледер и ее отца с Фридрихом Герке. Каролина лишь мимолетно знала Фридриха Герке. Он входил в широкий круг знакомых ее родителей, и ему, должно быть, было где-то около восьмидесяти лет.