Зоя (СИ) - Ларосса Юлия

— Почему она оказалась одна в той чертовой машине, Себастьян? — проигнорировал мой вопрос Виктор.

Черт!

— Так вышло! — буркнул я, прекрасно понимая, что брат уже обо всем догадался.

— Какой исчерпывающий ответ! — иронизировал Виктор. — А ты знаешь, что ее здесь приняли за бездомную?! У нее не оказалось ничего, что указывало бы на наличие родственников или друзей! К счастью, здесь работает волонтером ее новая знакомая, которая сообщила имя и адрес дома. То-то родители удивились! Не говоря уже о Латти… Я решил промолчать о том, что оскорбленная Зоя, когда уходила, забыла у меня сумку. Я нашел ее только утром и хотел отправить с водителем или курьером. Черт, лажаю ежечасно!

— Неужели ты предложил ей договор? — с укором требовал ответа младший брат.

Я встретился с ним взглядом, безмолвно отвечая.

— Ты меня удивляешь… — качнул головой Виктор. — Она отказалась?

— К чему все это, Виктор? — раздраженно спросил я. — Будто ты не знаешь!

— А я хочу услышать это от тебя!

Я не принял его вызов и развернулся, чтобы уйти, и тут же наткнулся на его невесту.

— Что еще за договор? — сверлила меня взглядом будущая невестка, очевидно все это время стоявшая у меня за спиной.

— Здравствуй, Злата! — закатил глаза я.

— Привет! Так что за договор, Себастьян?

Ее грозно сдвинутые брови должны были меня устрашать. Но я не Виктор.

— Прости, но это личное и тебя не касается! — бросил я и, обойдя ее, пошел к выходу.

Я безумно хотел увидеть Зою, попросить у нее прощения и… Стоп. Нет. Все к лучшему. У нас с ней не было ни будущего, ни настоящего, только немного прошлого. Отличного прошлого.

Отъезжая от больницы, я не сводил глаз с окон этого здания.

Интересно, где ее палата?

Глава 29

Вдыхая перемены

Вторая пятница непривычно жаркого летнего месяца. Мое восьмое июльское утро в Барселоне и моя восьмая привычно-искусственная улыбка новому дню.

Я одним рывком откинула покрывало, встала с постели и пошла в ванную комнату.

Итак, прошла неделя после аварии. Неделя без Себастьяна. Вернее, без его присутствия.

Особенно тяжелыми были первые три дня. Я мысленно подтвердила теорию психологии — чтобы создать привычку или, наоборот, исключить ее из жизни, следует вытерпеть первые три дня. Я пыталась избавиться от привычки думать о Себастьяне Эскаланте и перестать хотеть его рисовать.

Авария помогла мне отвлечься.

Я отклеила пластырь с левого виска, где виднелась почти затянувшаяся ссадина.

Невероятно сложно все держать в себе, когда чувство одиночества угнетает сильнее прежнего. Моя прошлая жизнь в Варне резко отличалась от той, которой я живу сейчас. Я все острее чувствовала необходимость выговориться и попросить совет, как жить в окружении сложных и непостижимых личностей, подобных Себастьяну.

Латти забрала меня домой спустя сутки после происшествия.

Полагала, что здесь мне будет легче.

Она ошиблась. В этом доме меня ждали портреты Себастьяна и шикарный букет из нескольких десятков алых роз в фирменной коробке «Грегори энд Ко», дополненных сухой запиской «Выздоравливай. Себастьян Эскалант».

Какое лаконичное пожелание! Обдуманная или случайная игра слов? Ведь моя болезнь этим мужчиной лишь обострилась.

Я стала чаще проводить время с новыми знакомыми. Вероника, которая и сообщила о моей судьбе Ньевес и Давиду, постоянно приглашала меня в кино или на прогулку. Николас, с творческим пылом и все нарастающей симпатией ко мне, старался составить нам компанию.

Латти тактично не спрашивала о том свидании, и я мысленно благодарила ее за это. А вот Ксавьер излучал противоположный настрой. Он сразу же догадался, в чем истинная причина моего печального настроения, навестив меня спустя два дня после выписки.

Я вспоминала наш разговор, выдавливая зубную пасту на щетку. С того дня это стало моей традицией и помогало возводить невидимую стену. Ибо каждое его слово — это новый кирпич в стене между мной и Себастьяном Эскалантом.

— Он хотел сделать тебя своей «куклой»? — прямо спросил Ксавьер, разглядывая мои новые работы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Кем? — замерла я с кисточками в руках, которые намеривалась отмыть.

— «Куклой», — он перелистывал мои труды и одновременно пояснял.

— Так мы с Виктором называем девушек Себастьяна, которые подписывают с ним договор.

Казалось, что внутри меня взбунтовалась метель и принялась обдавать мои внутренности морозным ветром.

— Договор? — эхом переспросила я.

— М-гу! — хмыкнул тот и перешел к тем рисункам, которые стояли у стены, ожидая очереди попасть в рамку, а потом — на выставку.

Я судорожно выдохнула воздух и положила кисточки обратно на стол. Мои руки слишком дрожали и для начала нужно успокоиться.

— И… в чем смысл этого договора? — я старалась унять дрожь в своем голосе.

Ксавьер присел на корточки, чтобы поближе рассмотреть мазки краски.

— Себастьян финансово обеспечивает своих… э-э, спутниц: машина, денежные отчисления, шопинг, развлечения, — он снова встал на ноги и сунул руки в карманы своих кремовых брюк. — Взамен они приезжают к нему в любое время суток. По первому требованию. Они послушные, покорные и красивые. Они — куклы. Только живые. Взгляд Ксавьера встретился с моим. Но я словно переместилась во времени и видела перед собой лицо Себастьяна.

«…Мы взрослые люди, которые испытывают сильное влечение друг к другу. Ты — свободная современная девушка с разумным подходом к жизни. Я — состоятельный мужчина, способный полностью обеспечивать тебя за все, то время, которое ты будешь проводить со мной. Обещаю, у тебя будет все, что ты пожелаешь. Я подарю тебе галерею, где ты сможешь выставлять свои работы. Ты никогда не узнаешь, что такое счета или расходы…»

Стыд. Унижение. Разочарование. Я так и не разобралась, какое чувство обволакивало меня сильнее в тот момент.

Ксавьер довольно ухмылялся:

— Но ты ведь его послала, да?

Я опустила глаза, чувствуя внутреннюю опустошенность:

— Я сказала ему «нет», Ксавьер.

Он подошел ближе, и его улыбка стала шире:

— Ты послала его, детка. И это круто. Правда.

Я недоуменно смотрела на этого молодого, красивого, избалованного парня и не понимала его. Как это может быть «круто»?!

— Но почему ты отказалась? Мне казалось, он тебе нравится, — допытывался тот и не отводил пытливого взгляда.

— Потому что хотела быть с ним просто так, — прошептала я и прикрыла глаза, не в силах выносить вида этого мира.

Реальность. Вот она. Такая далекая от сказок, фильмов и книг. Прекрасный принц не влюблялся в простушку, он покупал себе девушек, которые по собственной воле превращались в элитных шлюх. Он хотел это сделать со мной. А я-то дура, думала…

Ох, нет! Хватит жалеть себя! Унижений итак предостаточно. Этот мир слишком сложный для моего понимания. Я хочу быть там, где не так много денег, где на машину собирают годами, а кредит за жилье выплачивают всю жизнь. В этом мире настоящие чувства и ценности. А здесь желчь и разврат.

Нет, не стану им подобной! Никогда!

Одна Латти не такая. Она не испорченная, не капризная и очень любит своего Виктора, который завтра станет ее мужем в Княжестве Монако.

Сегодня я улетаю туда вместе с ними.

Я вошла в гардероб, надела белые шорты и футболку, взяла свой заранее сложенный багаж и двинулась к выходу.

Злата очень много делала для меня, а я нуждалась в ее дружбе. До встречи с ней я жила с твердой уверенностью, что никогда не испытаю подобной привязанности. Мне не нужно это. Однако сейчас я хочу довериться этой девушке, услышать ее мудрый совет и подсказку. Но вот беда, ее будущий родственник — человек, который взбудоражил все мои чувства, влюбил в себя и предложил спать с ним за деньги.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Нет, он не виновен в том, что я так увлеклась им. Судьба лишила меня выбора и великодушно дала мне понять это в первую же нашу встречу. Так было суждено. У меня гордость, а у него — какое-то бремя, не дающее ему жить так, как хочется.