Неведомое - Камиль Фламмарион

Она не узнала его. Поглощенная своей гипнотической мономанией, она бросилась к лестнице, мы все — за ней. Жибер хотел войти к себе в кабинет, но я взял его за руку и отвел в другую комнату.

Сомнамбула, очень взволнованная, начала везде искать его, наткнулась на нас, ничего не почувствовав, вбежала в кабинет, твердя огорченным тоном: «Где он? Где господин Жибер?»

В это время магнетизер сидел склонившись, без малейшего движения. Она вошла в комнату, почти задев его мимоходом, но возбуждение помешало ей узнать его. Еще раз она устремилась в другие комнаты. Тогда Жиберу пришло в голову мысленно позвать ее к себе, и вследствие этого усилия воли, или просто по совпадению, она возвратилась и схватила его за руки.

Ею овладела бурная радость. Она подскочила на диване, как ребенок, и захлопала в ладоши, восклицая: «Вот и вы! Наконец-то! Ах, как я рада!»

«Я убедился наконец, — объявил д-р Охорович, — в замечательном феномене психического воздействия на расстоянии, совершившем целый переворот в установленных до сих пор мнениях и понятиях».

Приведем еще следующий опыт.

Д-р Дюссар рассказывает, что каждый день, уходя, он отдавал своей сомнамбуле приказание спать до определенного часа следующего дня.

«Однажды, — говорит он, — я забыл об этой предосторожности и уже отошел метров на 700, как вдруг вспомнил свое упущение. Не имея возможности вернуться, я подумал, что, авось, может быть, мое приказание будет услышано, несмотря на расстояние, потому что на расстоянии 1–2 метров мысленное приказание всегда исполнялось. Итак, я мысленно сформулировал приказание — спать до восьми часов завтрашнего дня, и продолжал свой путь. На другой день, когда я пришел в половине восьмого, больная спала. «Почему это вы до сих пор спите?» — «Но, сударь, я только исполняю ваше приказание». — «Ошибаетесь, я ушел, не отдав вам никакого распоряжения». — «Это правда; но пять минут спустя я вполне явственно услыхала вас, вы мне приказывали проспать до восьми часов». Это был именно тот час, до которого я обыкновенно назначал ей спать. Весьма вероятно было, что привычка явилась причиной такой иллюзии и что тут было простое совпадение. Для очистки совести и чтобы не было повода ни к каким сомнениям, я велел больной спать до тех пор, пока она не получит приказания проснуться. В течение дня, найдя свободное время, я решил довершить опыт. Ухожу из дома (в семи километрах расстояния), мысленно дав приказ больной проснуться, и притом заметив, что тогда было ровно два часа. Прихожу и застаю ее проснувшейся. Родители, по моей просьбе, заметили в точности час пробуждения. То был точно тот самый час, когда я отдал ей мысленно приказание. Этот опыт, повторенный в различные часы, всегда имел одинаковый результат.

Еще более странным покажется следующее. С 1 января я прекратил свои посещения и прервал всякие отношения с семейством. Я не имел никаких сведений о моих пациентах, как вдруг, 12-го числа, делая визиты на противоположном конце города, на расстоянии километров десяти от больной, мне пришло в голову, что если, несмотря на расстояние, на прекращение всяких отношений и на вмешательство третьего лица (отец сам отныне магнетизировал свою дочь), я мог бы по-прежнему заставить ее повиноваться своим приказам? Я мысленно запретил больной поддаваться усыплению, потом полчаса спустя, сообразив, что если, паче чаяния, мое приказание будет исполнено, это может повредить несчастной девушке, я решил снять запрещение и перестал об этом думать. Я был очень удивлен, когда на другой день ко мне явился нарочный с письмом от отца m-elle Ж. В письме говорилось, что накануне, 12 числа, в 10 часов утра, ему удалось усыпить дочь, но только после долгой, очень болезненной борьбы. Больная, когда ее усыпили, заявила, что она «противилась по моему приказанию и что заснула только, когда я ей позволил».

На основании этого весьма вероятно, что, точно изучив условия этого явления, можно будет дойти до того, чтобы передавать на расстоянии целые мысли, как это делается в настоящее время при помощи телефона». (Охорович. «О внушении мыслей».)

Д-р Шарль Рише рассказывает, что однажды, сидя с товарищами в общей столовой больницы за завтраком (между прочим, тут был и коллега его Ландузи, в то время так же состоявший интерном в больнице Божон), он объявил, что берется усыпить одну больную на расстоянии и заставить ее, исключительно действием своей воли, прийти в столовую. По истечении десяти минут никто не пришел, и опыт сочли неудавшимся. «В действительности же дело обстояло иначе, — говорит экспериментатор. — Через некоторое время мне пришли сказать, что больная бродит по коридорам, спящая, ищет меня и не находит».

Все эти опыты доказывают психическое воздействие на расстоянии. Подобные же интересные явления действия воли при магнетических опытах наблюдались сотни, тысячи раз.

Доктор Дарие, издатель «Анналов психических наук», напечатал отчет о результатах опытов по передаче мыслей, проделанных одним из его друзей, не желающим сообщить своего имени, ссылаясь на видное положение, занимаемое им в обществе (можно только пожалеть о такой сдержанности).

«С 7 января до 11 ноября 1887 года пациентка по имени Мари часто усыплялась, чтобы избавить ее путем внушения от невыносимых головных болей и от ощущения нервного спазма в пищеводе.

Она страдала истерическим недомоганием и беспокойством, которое приходилось постоянно отгонять при помощи внушений. Помимо этого общее состояние ее здоровья было прекрасное, так как в продолжение семнадцати лет, что я слежу за этой молодой женщиной, она ни разу не бросала своих занятий вследствие нездоровья.

Во время многочисленных сеансов с целью усыпления я тщетно пробовал применить к ней мысленное внушение; до 11 ноября я не достиг ни малейших результатов в этом направлении. У Мари собственные мысли были постоянно начеку, и она слушалась только устных моих приказаний.

Однажды вечером, в то время как я записывал свои наблюдения над ней, оставив ее усыпленной у себя за спиной, с ней случилась самопроизвольная галлюцинация, очень мучительная, и она ударилась в слезы. Я с трудом мог успокоить ее, и, чтобы положить конец подобным видениям, я приказал ей ни о чем не думать, когда я буду усыплять ее. Потом, сообразив, что все мои неудачи относительно мысленного внушения происходили именно от такого состояния ее сознания, занятого разнообразными мыслями, я настойчиво повторил свое внушение и сформулировал его так, — «Когда вы спите и я не говорю с вами, вы должны ни о чем не думать: пусть мозг ваш будет совершенно свободен от мыслей, чтобы ничто не противилось воспринятию им моей мысли».

Я повторял это внушение четыре раза с 11 ноября по 6 декабря и, наконец, в тот день впервые убедился в успешности мысленного внушения.

Мари только что погрузилась в глубокий сомнамбулический сон; я повернулся к ней спиной и, не шевелясь, не делая ни малейшего шума, отдал ей следующее мысленное приказание: «Пробудившись, вы пойдете за стаканом, капнете туда несколько капель одеколона и принесете мне».

Проснувшись, она казалась озабоченной, ей не сиделось на месте; наконец она подошла ко мне и сказала:

— Послушайте, что вы задумали? Какую мысль вы мне внушили?

— Отчего вы это спрашиваете?

— Потому что меня мучит одна мысль, она может исходить только от вас, а я не хочу ей повиноваться!

— И не повинуйтесь, если не желаете; но я требую, чтобы вы мне сей час же сказали, в чем эта мысль заключается.

— Хорошо: мне надо пойти за стаканом, налить в него воды, прибавить несколько капель одеколона и принести вам. Какая чушь!

Таким образом мое внушение в первый раз было воспринято вполне удачно. С этого самого 6 декабря 1887 года и до сего дня (1893 год), за очень редкими исключениями, мое внушение всегда оказывает на нее действие и в состоянии сна, и в состоянии бодрствования. Оно прерывается только в известные периоды или когда Мари чем-нибудь сильно озабочена.

10 декабря 1887 года без ведома Мари я спрятал в своем книжном шкафу за книгами остановившиеся часы. Когда она пришла, я усыпил ее и сделал ей следующее мысленное внушение:

«Пойдите, отыщите часы, спрятанные за книгами в моем книжном шкафу».

Я сижу в своем кресле, Мари находится рядом со мной, причем я стараюсь не смотреть в ту сторону, где спрятан данный предмет.

Она вдруг встает с кресла, идет прямо к книжному шкафу, движения ее уверенны и энергичны каждый раз, как она дотрагивается до дверцы и в особенности до стекла.

— Это там! Это там! Я уверена, но это стекло жжет мне руку!

Я решаюсь сам подойти, отпереть шкаф; она бросается к книгам, перебирает их и схватывает часы, в восторге, что она их нашла.

Были проделаны и другие подобные опыты с приказаниями, передаваемыми мне одним из моих друзей и написанными заранее и в отсутствие Мари, и успех был полный; но если лицо, передавшее мне приказание, было ей незнакомо, она отказывалась подчиняться, говоря, что это не я ей приказываю.