Второй Эдем - Бен Элтон

— Жри землю, чопорный английский ублюдок-колониалист, — засмеялся Макс. — Это тебе за Иорктаун. Я янки Дудл Денди.

Затем голограммы вдруг пропали и начались странные видения. Весь шлем Макса вдруг залился краской, в основном темно-красной, а местами фиолетовой. Максу показалось, что краска залила ему голову. Закружились перед глазами неясные образы. Макс с трудом различил лицо женщины и бегущего маленького мальчика, а потом дом. Было еще много нечетко очерченных фигур. Макс решил, что это, должно быть, люди или животные… Он не мог ничего разглядеть, потому что картинка мерцала красным и фиолетовым. Макс почувствовал страстное желание узнать, что это за фигуры, даже запомнить их, но не мог… Красный цвет мешал ему, заливая весь шлем, но как-то неравномерно.

— Прикольно, — пробормотал Макс, оценив, насколько мощную и современную графику создатели игры разработали для завершения первой части.

Красный цвет начал пульсировать сильнее. Максу показалось, что и он пульсирует вместе с ним, и, видимо, так оно и было. Это было волнообразное движение, очень сильное и очень неприятное, но все же невероятно притягательное. Цвет стал распадаться, в тот же момент женщина и другие фигуры начали пропадать. Максу было жалко, что они уходят. Хотя он и не понял, что это, он чувствовал тепло, даже ностальгию. Максу стало грустно, он хотел снова увидеть их. Он знал, что это запросто можно сделать, перезагрузив программу. И все же почему-то чувствовал, что сделать этого нельзя, что эти фигуры или воспоминания ушли навсегда, за пределы памяти. Когда они полностью исчезли, Макс испытал иррациональное ощущение утраты. Что-то подходило к концу. Разумеется, он знал, что это просто компьютерная программа, но она казалась гораздо важнее обычной программы.

Затем внутри шлема внезапно возникло лицо Пластика Толстоу. Максу показалось, что появившееся лицо — не точная копия Толстоу, а сам Пластик Толстоу. На секунду ему подумалось, что сам шлем — это Пластик Толстоу. Но только на секунду… Лицо исчезло так же быстро, как и появилось, но в эту секунду на Макса повеяло самой настоящей ненавистью. Лицо Толстоу само по себе ненависть не выражало, скорее оно было окружено ею, находилось в ее центре. Толстоу и ярость казались одним целым. Макс тоже почувствовал ярость, глубокую и личную, и еще внезапный взрыв непередаваемого гнева. И вдруг, в следующую секунду, вернулась грусть. Отчаянная, безнадежная грусть, от которой у Макса на глазах появились слезы, и он подумал, как бы не замкнуло шлем.

Снова появилась красная пульсация, но теперь она была слабой и редкой. Цвет менялся, переходя от кроваво-красного к розовому, а затем исчез совсем, но в последний момент Макс снова увидел лицо женщины, которая появлялась вначале. В следующий миг он понял, что все кончено.

— Отпад, черт возьми. Полный отпад, — сказал Макс вслух.

Он откинулся в кресле и стал ждать следующего боя, а именно автоматной перестрелки в центре города, хотя сомневался, что увидит что-нибудь более достойное, чем первая часть. Однако больше ничего не случилось, и шлем Макса сообщил, что его противник уполз с поля боя и отключился, поэтому Макс считается победителем.

С гиканьем и воплями Макс стащил с себя шлем и посидел, пока глаза не привыкли к свету. Натана в кресле не было. Макс решил, что тот, наверное, вышел в туалет, или типа того. Он позвал, но ответа не получил. Затем он почувствовал запах пороха. Этот запах был и внутри шлема, Макс думал, что это часть игры. Но запах не исчез.

Затем Макс увидел торчащую из-за кресла ногу Натана. Он вскочил и подбежал к нему. Там, лицом вниз в луже крови, лежал Натан. Лежал точно так же, как и его двойник в игре.

— Черт! Я его убил, — прошептал Макс, отчаянно пытаясь протрезветь. Он видел выходное отверстие пули в плече Натана и входное на шее, под затылком. Натана, очевидно, выбило из кресла выстрелом в грудь и он пытался уползти, но вторая пуля в шею его прикончила.

Некоторое время Макс сидел и думал. Думал и трезвел. Он Натана не убивал, ведь виртуальный мир — это не реальность. Надев шлем виртуальной реальности, Натан был жив, а сейчас лежал мертвый. Макс все это время не вставал с кресла. Сначала его мучили неясные страхи, что в пылу игры он откуда-то раздобыл настоящий пистолет и машинально выстрелил. Но пистолета не было, и к тому же Макс был уверен, что он не преследовал Натана по всей комнате и не стрелял ему в шею.

Макс понимал, что есть только одно объяснение. Натана убили во время игры в виртуальную реальность. Убийца или убийцы вошли в дом, пока Макс и Натан сидели в шлемах и были увлечены игрой, и застрелили Натана. Он не видел убийц. Он умер, не зная, кто убил его и почему.

Макс помнил, как извивалась и дрожала голограмма. Видимо, это была попытка компьютера передать поток мыслей Натана, когда в него выстрелили и он упал с кресла. Затем двойник Натана дернулся и упал. Так компьютер передал тот момент, когда в Натана выстрелили второй раз, пока он отчаянно пытался уползти. Именно тогда Макс заставил свою голограмму выстрелить в голограмму Натана и закончить игру.

После этого начались видения. Это были мысли, передаваемые шлемом Натана после того, как ему выстрелили в шею, и попытки компьютера воссоздать образы, мелькавшие в его сознании. В этот момент убийцы, кто бы они ни были, видимо, поняли, что Натану настал конец.

До Макса дошло, что он видел переданные компьютером мысли умирающего Натана.

Глава 18

Читая мысли убитого

Розали сидела и смотрела на Джуди. Они находились в подвале конспиративного дома группы „Мать Земля“ на окраине Дублина.

— Ну и откуда мне знать, что ты не шпион ФБР? — спросила она.

— Разве я похож на федерала? — ответил Джуди, который при необходимости умел великолепно использовать свою ботанскую внешность. Если ты член презираемого меньшинства, то можешь выбирать, как и когда сыграть на этом. Если хочешь, высказываешься против навешивания ярлыков по религиозным, расовым или любым другим признакам. Причем в следующую минуту можешь с полным правом выражать противоположное мнение. Иногда подобную ситуацию можно разыграть в рамках одного предложения.

— Будучи буддистом и зоофилом, я глубоко презираю ярлыки, которые вы навешиваете людям на основании их верований или сексуальных предпочтений.

И теперь Джуди, проведя всю свою жизнь в борьбе с убеждением, что хилого вида люди просто дерьмо, пытался обернуть этот предрассудок себе на пользу. К несчастью для Джуди, Розали, в отличие от большинства его коллег, не страдала распространенными предрассудками.

— Ты вытащил меня из аэропорта, — заметила она. — Причем, по-моему, довольно впечатляющим образом. Возможно, ты действительно превращаешься в супермена, зайдя в телефонную будку.

— Послушайте, я же вам сказал. Я рядовой сотрудник Бюро и работаю там уже пятнадцать лет. Я занимаюсь экологией… Другие ловят коммунистов и богохульников, а я — „зеленых“. Я веду дневник ваших действий. Я знаю все, что когда-либо делала группа „Мать Земля“, а также почему она это делала. Например, помните парня, известного под именем Шеклтон? Которому вы вырезали из руки передатчик посреди Долины Смерти, перед тем как нанести удар по „ДиджиМак“? Это я проводил с ним инструктаж. Помните, сколько он знал об экологических проблемах? Это я рассказал ему.

Розали молчала. Она не могла решить, верить ему или нет. Ее коллега по имени Сондерс, который ходил туда-сюда за спиной у Джуди, тоже не мог этого решить. Ему не нравился этот маленький назойливый америкашка.

— Слушай, я вообще не понимаю, зачем ты говоришь с этим парнем!

Сондерс был родом из Ливерпуля; лишившись лица в результате облучения, он носил на голове мешок. Сондерс утверждал, что облучение было настолько сильным, что до завершения полного курса лечения нет никакой возможности восстановить лицо. Однако хорошо знавшие Сондерса активисты движения подозревали, что ему просто нравится иметь эти ужасающие боевые шрамы.

— Может быть, он чист, а может — шпион, верно? — сказал ливерпулец. — В любом случае правды нам никогда не узнать, так что давай его пошлем.

— Если вы меня пошлете, меня возьмут в течение нескольких часов и я минимум на пятнадцать лет отправлюсь в ирландскую тюрьму за спасение командира твоего отряда плюс получу от двадцати пяти до тридцати по американскому законодательству, — сердито сказал Джуди. — Слушайте, я ничего не планировал, я просто это сделал. Меня послали сюда со спецагентом подтвердить личность Розали Коннолли. Повторяю, я эксперт по вашим делам. В общем, я много лет уже подумывал перейти на другую сторону… Сами посудите, мне не хуже, а то и лучше вашего известно, насколько мы близки к экологическому Армагеддону.