Золотая осень - Александр Шубин

Ведомственные хозяйственники (прежде всего Министр финансов В. Гарбузов, министр мясной и молочной промышленности А. Антонов) категорически воспротивились плану Горбачева, тем более, что он предполагал новое перераспределение ресурсов в пользу колхозов и совхозов.

Горбачев считал, что «появилась возможность вновь поставить вопрос о введении справедливых закупочных цен на сельскохозяйственную продукцию. Оставалось решить — за счет чего?…

— Денег у государства нет, — упрямо твердил Гарбузов в ответ на все мои доводы. — Бюджет на пределе. Откуда их брать, не знаю. Если знаете вы — подскажите. А до этого никакого согласия на повышение закупочных цен не даю. Только через мой труп.

— Дорогой Василий Федорович, — отвечал я ему, — наша задача дать анализ и предложения. А решать будут Политбюро и правительство.

— Нет, — упирался Гарбузов, — это моя работа. Политбюро и правительство меня поставили стоять на страже…

— Я тебе все сказал, — раздражался он. — И больше в дискуссии вступать не желаю. Только через мой труп…

— Такая постановка вопроса для нас неприемлема, — напирал я. — К тому же, Василий Федорович, трудно нам будет через твой труп перешагнуть, — последние слова потонули в хохоте присутствующих, уж очень объемистым был Гарбузов…

— Ну а представьте себе, что будет, в том числе с продовольствием, если начнутся перебои с электроэнергией, горючим, металлом, — парирует Байбаков и рассказывает, как обстоят дела с добычей нефти в Сибири, на Севере. Новые, неосвоенные районы, труднейшие условия, колоссальные затраты…

Кстати, он первым дал мне понять, что многие проблемы страны, в том числе финансирования сельского хозяйства, имели бы решение, если б не «заповедные зоны», доступ в которые запрещен.

Такой заповедной зоной являлся прежде всего оборонный комплекс. Вот уж где действительно можно было поджимать, урезать и выскребать, ибо темпы увеличения военных расходов намного опережали общий рост национального дохода»[388]. Так в сознании Горбачева и его единомышленников формировалась увязка реформ и процесса разоружения.

Продвижение проекта Продовольственной программы ускорилось в начале 1982 г. Весной 1982 г. Брежнев, как мы видели, решил выдвинуть вперед Андропова и несколько активизировать преобразования системы экономических отношений. Брежнев стал употреблять слово «перестройка»[389]. Продовольственная программа оказалась кстати. К тому же ее принятие было благовидным поводом для созыва Пленума, на котором должен был быть перемещен Андропов.

Но тут серьезное сопротивление планам Горбачева оказал министр мясной и молочной промышленности Антонов, ведомство которого планировалось включить в Агропром. «Антонов пользовался очень большим авторитетом и имел огромный опыт управления мясомолочной промышленностью, — вспоминает бывший работник министерства Ю. Шумахер, — он руководил ею еще до Хрущевской реформы, ликвидировавшей министерства. Тогда его направили послом в Китай, где положение было совсем не простым. Антонов показал себя умелым политиком, сумел тогда избежать открытого разрыва. Как только министерства были восстановлены, Антонов вернулся на свое привычное место. При нем министерство мясомолочной промышленности стало организующим фактором не только своей отрасли, но и всего сельского хозяйства. Авторитет Антонова был так велик, что он мог прилюдно указать Горбачеву на его некомпетентность, как мальчишке. Естественно, что Горбачев терпеть его не мог»[390].

Практичные министерские управленцы не впервые встречались с «крестьянским эгоизмом» партийных боссов и противостояли ему как могли. Хозяйственники не без оснований считали себя более компетентными работниками, чем выходцы из деревни, которые руководили из партийных штабов. Горбачевские идеи не выдерживали их критики уже потому, что модернизация перерабатывающей промышленности требовала не меньших затрат, чем развитие сельского хозяйства. Руководители большинства смежных с сельским хозяйством отраслей не расходились с Горбачевым в необходимости индустриализации сельского хозяйства. Но их концепция исходила не из одномоментного переустройства управления сельским производством на началах всеобщей рационализации и «стирания различий между городом и деревней», а из обратного — превращения сельскохозяйственных предприятий в организующие анклавы на селе, постепенно упорядочивающие сельскую жизнь в соответствии с ритмом налаженного промышленного производства. Такой «эволюционизм» не устраивал Горбачева по двум причинам. Во–первых, он не соответствовал его политическим планам, так как не предусматривал реформ и перестроек. Во–вторых, осуществление планов промышленников подрывало господство «помещиков» в регионах, что могло лишить Горбачева его социальной базы.

Если отвлечься от конкретной ситуации начала 80–х гг., то в этой первой реформе Горбачева можно заметить формирование уже в этот период основной стратегической линии будущей Перестройки — ее антиведомственной направленности. Антиведомственность, проявлявшаяся первоначально спонтанно, затем станет стержнем антибюрократической революции 80–х гг., в которой горбачевская группа в высшем руководстве страны окажется одним из инициаторов наступления на бюрократические структуры. Другая сторона этого же направления политики Горбачева — поддержка региональных интересов против центральных, что также будет иметь далеко идущие последствия. В этом смысле события, связанные с принятием Продовольственной программы, имели важное политическое значение. И не случайно, что здесь не обошлось без борьбы.

Вспоминает бывший работник Министерства мясомолочной промышленности И. Федорус: «Незадолго до пленума Горбачев прислал нам записку с требованием рассмотреть предложения к этому пленуму и одобрить их. Фактическая ликвидация министерств, предложенная аппаратом Горбачева, заставила нас немедленно обратиться к Антонову, который находился в больнице. А тот, в свою очередь, вышел на Брежнева»[391]. Сопротивление раздражало Горбачева: «Поверь, — сетовал он, — ведь главная борьба заключается в том, что знаю, могу, разработал четкую и эффективную программу вывода села из кризиса, но пробить, реализовать эти идеи невозможно. Круговая порука, стремление ничего не менять повязали всех накрепко», — вспоминает В. Воротников о беседе с Горбачевым[392]. Только в 1985 г. Горбачев получит возможность реализовать свою программу полностью, но ожидаемых результатов она не даст.

Брежнев стал искать компромисс между рассорившимися соратниками. Горбачев вспоминает: «Уязвимым местом программы оставался вопрос об источниках ее финансирования… Состоялась встреча Тихонова, Байбакова и Гарбузова, на которой Председатель Совета Министров довольно жестким тоном заявил:

Никаких обещаний по финансированию и ресурсам под Продовольственную программу Горбачеву не давать.

…Поиски вывели на такой феномен, как безвозвратный кредит… Ежегодно хозяйства аккуратно получали их, но отдавать полностью никто не собирался… Заменить безвозвратный кредит на закупочные цены. Итак, безвозвратный кредит есть не что иное, как прямое финансирование колхозов и совхозов… Так почему же мы не можем выделить такие суммы для повышения закупочных цен?»[393]

В «денежном» вопросе Горбачева поддержал Брежнев, который заботился о своем имидже благодетеля села:

“ — Пленум проводить надо. Только вот одно — вы все меня уговаривали, утвердили докладчиком, а сами по финансированию не договорились. Что же, я пойду на трибуну с пустым карманом?

— Что вы, что вы, Леонид Ильич, — вскочил с места Черненко.

— Все будет в полном порядке, договоримся, — поддакнул и Тихонов, хотя прозвучало это у него не очень искренне»[394].

Уступку по вопросу финансирования председатель Совета министров Н.А. Тихонов обусловил отказом от идеи создания АПК, против которой подчиненные премьера стояли «насмерть». Горбачев вспоминает:

— Я все это возьму, посмотрю еще раз, но давайте сразу исключим из документов создание Государственного агропромышленного комитета. В районах пусть будут, а в центре — нет. Что же, это у нас второе правительство? «Надо же, — подумал я, — сидеть четыре часа и молчать о главном… Вот такой торг произошел, как сказали бы сейчас — «бартер»[395]. Взвесив «за» и «против», Горбачев не стал возражать. Он и так сделал для своей социальной «базы» немало.

Стенограмма совещания не сохранила этих драматических подробностей. Авторизуя текст, члены Политбюро были склонны «сглаживать острые углы». Горбачев продвинул основную идею, а Тихонов взялся за доведение деталей, что позволило ему предстать соавтором проекта с вытекающими отсюда правами: «Я каждый день занимаюсь с товарищами продовольственной программой. На 1985 год у нас заложены конкретные цифры. Из них будет видна динамика улучшения снабжения населения продовольствием. Затем мы берем 1985–1990 годы. Там показано, что и как мы делаем»[396].