Как заарканить миллионера - Элизабет Беверли

Какого черта он вообще за ней потащился? Вообразил себя рыцарем на белом коне? Хорошо, положим, решил защитить бедную беззащитную крошку. Это пережить можно. Но зачем вошел вслед за ней в кафе? Зачем сел без приглашения за ее столик? И зачем рассказывает ей о своем редакционном задании?

Должно быть, просто для того, чтобы была тема для разговора. Чтобы прогнать тоску из ее огромных синих глаз. Кто бы мог подумать, что Эди Малхолланд — бодрая, энергичная, неизменно веселая Эди способна тосковать? Что ангельское личико ее может омрачиться грустью?

Сколько раз, устав от ее неиссякаемого оптимизма, Лукас мечтал посмотреть, какова-то Эди в печали! Его желание исполнилось: увидел — и готов был жизнь отдать, чтобы она снова развеселилась.

«Ну и раскис же ты, Конвей! — упрекнул он себя — А ведь на этот раз даже не пил».

И, поморщившись, вспомнил, какой размазней показал себя в тот вечер. Чего только он ей не говорил! Умолял не уходить, твердил, что она ему нужна…

Господи, как ему было паршиво! Когда за ней с мягким щелчком закрылась дверь, он почувствовал, что умирает…

Все это очень и очень нехорошо. Он ведь поклялся себе, что никогда ни в ком не будет нуждаться. Что никто больше не причинит ему боли.

— Миллионера? — повторила Эди, возвращая его к настоящему. — Да ведь в «Дрейке» их полно!

— Не таких, как мне нужно.

В этот миг у стола возникла официантка с огромной тарелкой, на которой возвышалась гора французских пирожных. Едва увидев их, Лукас сказал себе, Что Эди такую кучу сладостей точно не съест.

— Боже мой, почему так много?! — почти с ужасом спросила Эди.

Официантка с гордостью кивнула, пожелала приятного аппетита и удалилась.

— Давай я тебе помогу! — великодушно предложил Лукас и взял с тарелки пирожное.

— Ну спасибо! Без тебя бы я не справилась, — ответила Эди.

— Ты что, собираешься все это съесть одна? И вообще, французские пирожные не едят в одиночку — я-то знаю!

— В Париже узнал? — ехидно спросила Эди.

— Touche! — признался он. Она улыбнулась:

— Я и забыла, что ты говоришь по-французски.

— Mats oui!

— А кроме этого джентльменского набора, можешь что-нибудь сказать?

— По-моему, ты тоже говоришь по-французски, — увильнул он. — Я как-то слышал, у тебя прямо парижское произношение.

— Итак, ты сказал, что ищешь миллионера, — вернулась к теме Эди, не желая превращать разговор в пустую болтовню.

Лукас испустил тяжелый вздох

— Верно! Точнее, миллионершу. Адам хочет, чтобы я нашел богатую женщину, которая согласится меня содержать.

Эди как раз собиралась проглотить пирожное: услышав такой ответ, она поперхнулась и отчаянно закашлялась. Лукас вскочил, готовый похлопать ее по спине.

Но продемонстрировать свои таланты Лукасу не пришлось. Ибо, едва Лукас коснулся спины Эди, девушка вскочила, опрокинув стул, и бросилась в сторону.

«Господи, что это она так испугалась? — изумился Лукас. — Я ведь ее едва коснулся». Он совсем расстроился, когда увидел лицо Эди. На ее лице отражался настоящий ужас.

Точно так же, припомнил он, перепугалась она, когда он хотел отдать ей ключи из рук в руки. И до этого, когда Дейвенпорт погладил ее по щеке. Оба жеста были совершенно невинны, но всякий раз Эди отскакивала, словно испуганный кролик.

— Эди! — позвал он, шагнув к ней — просто чтобы посмотреть, что из этого выйдет.

Она в ответ отступила назад.

— Что с тобой?

Он поднял опрокинутый стул и жестом пригласил ее сесть. Как ни странно, она молча повиновалась.

— Все нормально, — хрипло сказала она, хотя вид ее говорил о другом.

Лукас тоже вернулся на свое место.

— Наверное, воспитанные люди таких вопросов не задают, но я никогда не мог похвалиться воспитанием. Что с тобой такое?

Она подняла на него огромные глаза. Сейчас они казались еще больше и ярче обыкновенного и блестели влагой.

— О чем ты? — как ни в чем не бывало спросила она. — Просто кусок пирожного попал не в то горло.

Лукас нахмурился:

— Не надо, Эди. Я сам отъявленный лгун и умею отличать ложь от правды. Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю.

— Я просто подавилась, — упрямо твердила она.

— Ты едва из кожи не выпрыгнула, стоило мне хлопнуть тебя по спине. То же самое было и в «Дрейке», когда я хотел отдать тебе ключи.

Лицо ее вдруг стало белым, как маска.

— Что ты хочешь сказать?

Он чертыхнулся сквозь зубы.

— Эди, ты боишься чужих прикосновений?

Она встретила его взгляд.

— Да, — отважно сказала она.

— Почему? — Лукас, как известно, тактичностью не отличался.

Глаза ее сузились, но голос прозвучал спокойно:

— А вот это, мистер Конвей, абсолютно не ваше дело. Предлагаю вернуться к нашему разговору. — Наигранная вежливость ее испарилась, уступив место вполне искреннему изумлению. — Ты действительно хочешь пойти на содержание к миллионерше? Господи, зачем? Неужели тебе не хватает денег?

Так вот что она подумала! Неудивительно, что подавилась пирожным!

— Не совсем так, — улыбнулся он. — Я должен сделать репортаж. Использовать советы из книги «Как заарканить миллионера» и посмотреть, может ли с их помощью мужчина зацепить богатую женщину. Это для журнала, понимаешь? — Он улыбался все шире. — Для «Жизни мужчины». А ты что, подумала, я в самом деле решил податься в альфонсы?

И он, не выдержав, рассмеялся. Не тем мрачно-язвительным смехом, что слышала от него Эди до сих пор, — о нет! Искренне. От души. Так, словно ему действительно весело. Словно он счастлив.

Эди смутилась, и, заметив это, Лукас расхохотался еще заразительнее. Какая же она хорошенькая, когда краснеет! Черт побери, кто бы мог подумать, что Сладенькая Эди — совершенно нормальный человек? Что с ней может быть интересно и весело?

Странно, почему он раньше этого не замечал?

— Репортаж для журнала? — переспросила она.

— Ну да, для журнала.

— Ой, а я… я подумала… я не поняла…

Лукас тряхнул головой — мол, не о чем беспокоиться. Вдруг стало так легко, словно свалился с плеч давний тяжкий груз. Разве мог такое представить: провел два вечера в компании Эди Малхолланд — и чувствует себя почти человеком! Что бы это значило?

— Похоже, ты обо мне не самого лучшего мнения, — сказался, отсмеявшись. — Неужели больше чем на жиголо-любителя не тяну? Может быть, поэтому и миллионерши на меня не клюют?

Эди промолчала — на этот вопрос явно не требовалось ответа. Подумав, сказала осторожно, словно сомневалась в своем решении:

— Знаешь… я могла бы тебе помочь.

Никогда в жизни Лукас Конвей не просил и не принимал помощи. Всего, что хотел, он добивался сам — или делал вид, что не очень-то и хотелось. Но сейчас ему стало интересно.