Заложник - Роберт Крайс

Деннис подтолкнул Кевина к спальне, Кевин с выпученными, как у жука, глазами, которые, казалось, вот-вот выскочат совсем, пятился назад, поскольку ему было страшно. Было темно, и им давно следовало спать.

— Они это делают.

— Ну и что. Перестань повторять одно и то же.

— Неужели ты не слышишь? Они делают неприличное. Давай пойдем посмотрим.

Им приходилось жить в самых разных квартирах — Деннис не мог их все упомнить, в некоторых неделю или две, однажды почти целый год. Вспоминались только грязные комнаты с темными потолками и вечно неисправные, текущие туалеты. Обычно Фло Руни работала, как-то даже в двух местах сразу, но довольно часто оставалась без работы. Им всегда не хватало денег. Фло была невысокой, с телом как шар для боулинга, тонкими ножками и плохой кожей. От нее пахло дешевой косметикой и джином. Когда на нее нападала хандра и она выпивала слишком много, Фло говорила мальчишкам, что у нее нет денег на их содержание и придется отдать их в приют. Кевин начинал плакать, а Деннис принимался умолять: «Пожалуйста, пожалуйста, отдай меня в долбаный приют». Им всегда не хватало денег.

Деннис подтолкнул Кевина к спальне матери. Мальчики старались не шуметь, поскольку она была с мужчиной, которого привела из бара. Она уже месяц работала в баре официанткой, скоро наверняка сменит работу, но мужчины появлялись с неизменным постоянством. Она называла их «маленькими удовольствиями». Деннис — пьяницами.

— Разве ты не хочешь на них посмотреть?

— Нет!

— Ты же сам говорил, что хочешь! Нужно узнать, что он с ней делает!

— Деннис, перестань! Мне страшно!

Острые запахи пота и секса висели в воздухе, и Деннис ненавидел мать за это, за то время, которое она отдавала мужчинам. Он чувствовал себя униженным из-за того, что она позволяла делать им, и из-за того, что делала сама. Он одновременно испытывал стыд и возбуждение. Денниса привлекали ее стоны и хриплые вскрики.

Он вновь тихонько подтолкнул Кевина к двери.

— Давай, ты должен все узнать.

На сей раз Кевин осторожно двинулся вперед. Деннис остался на постели, наблюдая за происходящим. Он и сам не понимал, почему так настойчиво заставляет Кевина посмотреть, возможно, хотел, чтобы Кевин так же страстно ненавидел мать, как и он. Из-за того, что отец давно сбежал, а Фло работала, Деннису приходилось присматривать за младшим братом, готовить завтрак, водить его в школу, забирать домой и кормить обедом. Если уж Деннис вынужден заменять Кевину мать и отца, то другим места уже не оставалось. Быть может, причина была именно в этом или ему хотелось наказать мать.

Кевин подошел к двери и заглянул внутрь. Деннис знал, что там происходит, поскольку слышал указания, которые давал мужчина его матери. А она даже не заперла дверь.

Кевин смотрел довольно долго, а потом решительно вошел в материнскую спальню, чтобы она его увидела.

— Кев! — громко прошептал Деннис.

Кевин всхлипнул и разрыдался.

— Сукин сын! — закричал мужчина. — Проваливай отсюда!

Кевин отскочил, а мужчина бросился за ним. Он был совершенно голым.

— Я покажу тебе, как подглядывать, маленький засранец!

Крупный дебелый мужик с брюшком и загорелыми руками, покрытыми многочисленными татуировками, вылетел из спальни с джинсами в руках. С красными от выпивки и марихуаны глазами он бросился за Кевином, вытаскивая из джинсов широкий кожаный ремень. Большая латунная пряжка, инкрустированная бирюзой, опустилась на спину Кевина, и тот завопил.

Деннис кинулся на мужчину, осыпая его ударами, которые не возымели никакого эффекта, а ремень обрушился на спину Денниса. Удары сыпались один за другим до тех пор, пока все его слезы не высохли. Их больше не осталось.

Мать так и не вышла из спальни, а мужчина — ее «маленькое удовольствие» — вернулся к ней.

— Деннис?

Деннис потер глаза и соскользнул с высокого стула.

— Успокойся, Кевин. Я не уйду отсюда до тех пор, пока не сумею забрать деньги.

Деннис вернулся в офис и отключил телефон. Он не собирался говорить с полицейскими до тех пор, пока у него не появится какой-нибудь план. Он хотел получить деньги.

Фургон с надписью «Новости восьмого канала» стоял на краю пустой парковочной площадки. Репортер был симпатичным парнем не старше двадцати шести лет, который заканчивал все свои передачи заявлением о том, что он отправляется купить «кое-что в маленькой упаковке».

Журналисты весь вечер жаловались, что власти не позаботились об удобствах; местные полицейские заверяли, что привезут переносной туалет, но не выполнили обещание. И Сеймуру пришлось спросить у симпатичного парня, можно ли ему зайти за фургон «погулять с ящерицами». Репортер рассмеялся и, сказав, почему бы и нет, посоветовал быть осторожным — ведь там действительно проходит тропа ящериц, честное слово. Сеймуру он показался молокососом, который не пьет ничего крепче шоколадного мартини.

Сеймур зашел за фургон, где его никто не мог видеть, и нюхнул ударную дозу наркотика. Ему показалось, что в лицо ему подул ледяной ветер, глаза заслезились, но сон пропал. Было уже больше двух часов ночи, а продержаться требовалось до утра. Сеймур обратил внимание, что и азиатская цыпочка с роскошной попкой раз за разом ныряет в свой внедорожник, а потом вылезает оттуда и громко сопит носом, втягивая воздух, как пылесос фирмы «Хувер».

Выходя из-за фургона, Сеймур снова увидел жизнерадостного репортера, который о чем-то совещался со своим продюсером и оператором — мужчиной с мощными мускулистыми руками. Троица выглядела возбужденной.

— Спасибо, дружище, — сказал Сеймур.

— Никаких проблем. Ты слышал? Они выходят из дома.

Сеймур застыл на месте.

— В самом деле?

— Кажется, отец семейства. Он ранен.

Завыла сирена «скорой помощи». Все фотографы и операторы высыпали на улицу в надежде снять удачный кадр, но «скорая» промчалась через противоположный выезд; вой сирены усилился, а вскоре затих вдали.

И сразу же зазвонил телефон Сеймура. Он отошел в сторону, с трудом подавляя раздражение, потому что знал, кто ему позвонил. Его собеседник заговорил без всяких предисловий:

— Почему я еще ничего не знаю? Чертов Смит вышел из дома, а я слышу об этом последним!

— Неужели вы думаете, что я могу звонить по телефону в любое время? Я на переднем крае, мне нужно соблюдать осторожность.

— Ладно, ладно. Он может говорить? Здесь утверждают, что он ранен.

— Я не знаю. Мне нельзя подбираться ближе.

— Диски у него? Ему удалось их вынести?

— Не знаю.

Сеймур чувствовал, что проигрывает. Подобные ошибки могут дорого ему обойтись.

— Ты должен был все узнать первым, будь ты проклят! За что, траханая морда, тебе платят деньги?

— Его повезли в окружную больницу. Иди на хрен.

Трубка затихла.

У Сеймура даже не было времени отвести душу ругательствами — он тут же позвонил Глену Хауэллу.

ЧАСТЬ 3

ГОЛОВА

17

Пятница, 23 часа 36 минут

Пирблоссом, Калифорния

Было уже довольно поздно, когда Миккельсон и Дрейер отыскали трейлер Крупчека, тридцатифутовое сооружение, расползающееся по швам. Трейлер стоял в конце мощеной улицы в Пирблоссоме — поселке фермеров и поденщиков — у подножия гор Антилоуп-Вэлли. Когда они наконец нашли это проклятое место, Миккельсон сказал, что оно затаилось подобно пустынной жабе, подстерегающей жучка.

Дрейер, сидевший на пассажирском месте, включил мощный фонарь и осветил фургон: под толстым слоем пыли едва угадывалась голубая краска.

Осторожный по натуре Дрейер спросил:

— Как ты думаешь, может, следует подождать полицию Палмдейла?

Миккельсон, которой не терпелось войти в фургон, ответила:

— Тогда зачем было возиться с получением ордера на обыск? Чего ждать? Не выключай свет.

Улица, где стоял трейлер Крупчека, шла по дну неглубокого каньона, окруженного с двух сторон холмами. Технический прогресс здесь ограничился подведением телефонных и электрических линий к домам. В поселке не было даже уличных фонарей, и с заходом солнца царила полнейшая темнота.

Миккельсон, высокая и спортивная, сидела за рулем — ее укачивало, если автомобиль вел Дрейер. Она первой выбралась из машины. Невысокий коренастый Дрейер последовал за ней. Гравий похрустывал под ногами. Полицейские молча смотрели на трейлер, оба немного нервничали.