Золотая Орда и ее падение - Борис Дмитриевич Греков

по-видимому, связан с хорезмийской колонией в Сарае Берке. Он всячески содействовал установлению не только дипломатических связей Египта с Золотой Ордой, но и родственных отношений между Узбек-ханом и ал-Меликом ан-Насыром путем женитьбы последнего на одной из наиболее видных золотоордынских царевен.

В Сарае Берке во времена Узбек-хана весьма почиталась ханака шейха Номан-ад-дина ал-Хорезми. По словам Ибн-Батуты,[343] Узбек-хан был частым гостем этой ханаки, где каждую пятницу проводил время в беседах с ним. Номан-ад-дин прежде работал старшим врачом больницы в Хорезме (Ургенче), но был переведен при Токте-хане в Сарай[344]. Про этого врача один из современников, ал-Барзали, сказал, что он «изучал логику, диалектику, медицину», был человеком исключительно образованным, побывал во многих странах и виделся с замечательными людьми. Небезынтересен и тот факт, что эмиром в Азове (Азак-Тана) в 30-х годах XIV в., т. е. при Узбек-хане, был Мухаммед Ходжа ал-Хорезми[345]. Хорезмийцы работали в столицах Золотой Орды на самых разнообразных поприщах культуры, однако среди них преобладали ремесленники.

Сравнительное изучение памятников архитектуры Сарая Берке и Сарая Бату, с одной стороны, и Ургенча, с другой, проведенное хотя бы только на материале изразцовой декоровки (памятники архитектуры на городище Сарая Берке в надземной своей части не сохранились), убеждает в том, что хорезмийские мастера со свойственным им блеском повторяли богатые, многокрасочные орнаментные композиции в изразцовых мозаиках, которые до сего дня украшают такое изумительное здание, как мавзолей Тюрабек-Ханым в Куня-Ургенче[346].

Хорезмийские мастера, впрочем, не только повторяли, но создавали на новом месте целые школы. Богатая коллекция изразцов из Сарая Берке, относящихся к разнообразным зданиям XIII–XIV вв., убеждает, что здесь налицо явления типичного мусульманского феодального искусства. Обобщенный растительный орнамент в сочетании с геометрическим плетением и арабскими надписями, выполненными декоративными почерками, игра глазурных красок (синяя, бирюзовая, белая, зеленая, желтая) в сочетании со столь характерным для Ургенча красным цветом (ангобная краска), — все это вместе с привычными для жителей городов Средней Азии и Ирана архитектурными формами переносилось в Поволжье.

То же мы наблюдаем и в других видах так называемого прикладного искусства, особенно в поливной керамике. Беглого взгляда на богатые коллекции Государственного Эрмитажа в этой области достаточно, чтобы убедиться в том, как многообразно было это искусство в Золотой Орде, особенно в городах Нижнего Поволжья. В упомянутой работе «К вопросу о происхождении ремесленной промышленности Сарая Берке» (стр. 28–48) разобраны виды поливной керамики Сарая и решен вопрос о роли хорезмийских мастеров в создании их.

Керамика эта, действительно, во всей полноте как бы повторяет работу ургенчских гончарных мастерских. Здесь можно увидеть те же краски, тот же растительный, по преимуществу, орнамент (хотя встречаются и изображения зверей, птиц и даже людей), те же почерки арабских надписей в том же композиционном сочетании, в той же технике, что и на ургенчской посуде. Однако среди памятников искусства в Золотой Орде мы найдем много такого, что напоминает нам прекрасные произведения художественных мастерских мамлюкского Египта.

Мы уже видели, какое огромное количество подарков отправляли султаны Египта золотоордынским ханам: в списках подарков значатся и ремесленники, которые передавали свою технику на новом месте, а вместе с художественной техникой заносили и элементы художественной идеологии, привить которые в городской среде не составляло особого труда. Среди импортных вещей из Египта мы в упомянутой коллекции Эрмитажа имеем прекрасный мраморный подсвечник с надписью, указывающей, что эта вещь из Египта, фрагменты великолепных раскрашенных, с надписями, стеклянных ламп и другие предметы. Небезынтересны и импортные вещи из Китая. В коллекции Эрмитажа находится кафтан из китайского шелка с рисунком, найденный в Увеке (напротив Саратова), большое количество украшенных бронзовых зеркал и т. д.

Известно, что вместе с товарами караваны приводили и ремесленников, которые оседали и продолжали на месте знакомое им производство. В данном случае подобное явление мы имеем с производством бронзовых зеркал. Внимательное их изучение показывает, что если первое время их еще ввозили из Китая, то в период расцвета торговой и культурной жизни их производили тут же, в Сараях и других городах.

Политическая роль Золотой Орды с точки зрения исторических масштабов не была длительной; Золотая Орда как самостоятельное государство едва ли превысит по времени два с четвертью столетия, однако этого срока было достаточно, чтобы все те воздействия, при которых слагалась культурная жизнь городов Нижнего Поволжья, превратились в одно из главных слагаемых своеобразного поволжского золотоордынского искусства, которое в период расцвета уже имело своих мастеров, художников и свои собственные школы. На всех произведениях этого искусства лежит печать мусульманской феодальной идеологии. Более того, все это искусство по существу обслуживало лишь верхи золотоордынского городского общества, т. е. феодалов, так или иначе связанных с городом купцов, феодальную городскую интеллигенцию и верхние слои ремесленников.

Народная масса деревни и кочевых степей мало была связана с этим искусством. Что же касается городских ремесленников, то они в большей мере выступают как участники его производства, чем как потребители. Проследить связь сельского поволжского населения и кочевников с этим искусством можно лучше всего на керамике Сарая Берке. Поливные сорта ее ничего общего ни по технике, ни по формам не имеют с неполивной керамикой, так богато сохранившейся в развалинах Сарая Берке. Не имея ничего общего с поливными сортами, керамика эта вовсе не похожа и на неполивную керамику Ургенча и других среднеазиатских городов. Зато она чрезвычайно сходна с неполивной керамикой из поселений по Нижнему Дону и Северному Кавказу. Керамика эта бытовала здесь задолго до прихода сюда монголов и образования Золотой Орды. В период существования последней она не умерла, а продолжала существовать, имея широкое распространение, по преимуществу, в среде крестьянства и беднейшей части городского населения.

Наиболее ранним памятником золотоордынской письменности, относящимся к началу XIV в., является замечательная рукопись на бересте. В настоящее время она находится на выставке Востока Эрмитажа в зале «Сарай Берке — столица Золотой Орды». Рукопись на бересте была найдена случайно: при рытье ямы под силосование кормов близ села Подгорного, на левом берегу Волги, против Увека, в 1930 г. наткнулись на золотоордынское погребение, а в нем среди других предметов и на рукопись. Написанная на монгольском языке уйгурским алфавитом, рукопись содержит в стихотворной форме разговор матери с сыном, которого она провожает на службу к господину. Мать утешает сына и советует ему не огорчаться. Сын говорит, что ему не хочется ехать на тяжелую службу и что его влечет в родные степи к семье и друзьям.

В создании литературного языка и литературной культуры Золотой Орды также большую роль сыграл Хорезм. Целый ряд художественных произведений, вышедших из Золотой