Серебро змея - Пирс Энтони

Его мысль прервалась, отвлеченная процессом питания змея. Скала имела острый перечный привкус, сдобренный добавками серебра. Плохой стороной всего этого было то, что ему это начинало нравиться. Он думал о поглощении пищи и не мог сосредоточиться ни на чем другом. Природа змея начинала побеждать человеческую!

— Кайан? — спросила Лонни.

— Да, Лонни. — Ему необходимо было быть осторожным. Он хотел бы слиться с ней, соединить вместе их души, но сомневался, что ему следует делать это. Ведь слияние их душ будет лишь прелюдией к последующему слиянию со змеем, а это будет означать конец их человеческой сущности. Каким-то образом ему было необходимо выбраться из этого тела в свое собственное и отправиться обратно домой в родное измерение, в Рад, и найти там девушку, которую напоминала Лонни. Только как давно все это было?

— Кайан, как ты думаешь, мы когда-нибудь сможем вернуться? Снова оказаться в своих собственных телах?

— Конечно. Что за вопрос. — И все же это было лишь эхом его собственных сомнений. Его вера в возвращение уменьшалась, но он не хотел ее разубеждать. Он припомнил слова песни и попытался напеть ее ей: «О, верни, о, верни, верни мне мое тело-о-о-о.» — Это была пародия, которую он пел, когда был ребенком, но она подошла для этого случая.

— Я боюсь, Кайан. Я только просто хочу попробовать серебро и ощутить, как функционирует наше тело.

— Не НАШЕ тело, Лонни! Выкинь это из головы! — Конечно в данный момент у нее не было ее собственной головы, но некогда было подыскивать подходящие термины и обозначения. — Ты человек, а не змей! Ты красивая девушка!

— Да, Кайан? Ты и на самом деле так думаешь?

— Конечно, это так и есть! Конечно! Я хочу жениться на одной девушке, которая выглядит точно так же, как и ты. Я собираюсь… — Он переборол свое сомнение. — Я собираюсь вернуться.

— Ты и вправду так думаешь, Кайан?

— Да, мы оба вернемся обратно. — Как они это сделают, он понятия не имел, но цеплялся за эту свою уверенность.

— Я имею в виду, что я красивая?

— Да, да, я же тебе сказал.

— Ты действительно хотел это сказать?

Он засмеялся, и мысленный смех прозвучал даже более натурально, чем его физическая версия. Как могла она сомневаться в этом? В их возможное спасение поверить трудно, но ее красота была совершенно бесспорна! — Конечно же!

Она очевидно уловила в этой мысли нечто большее, чем он намеревался сообщить ей.

— Ты находишь меня красивой, — сказала она, поверив ему. — А ты бы хотел обнимать и целовать меня и…

— Я этого не говорил! — запротестовал он.

— Но ведь это же верно, не правда ли? К своему удивлению он обнаружил, что это правда. Он действительно хотел заниматься всем этим с ней! — Да, но…

— И все же ты собираешься жениться на той другой девушке. — Теперь она была сердита. Он почувствовал нарастающий приступ ее гнева и не мог отрицать его справедливости.

— Мне придется это сделать, Лонни. Я не могу на тебе жениться. Я ведь из другого мира, из другого измерения. Это будет просто не так, как надо, неправильно.

— Неправильно?

— Мой — мой отец пришел в наше измерение из другого и… — Он попытался выделить клубок затруднений, которые породила связь его отца с двумя женщинами из Рада. Одним результатом всего этого был сам Кайан, а другим Келвин. Какое несчастье! Неужели он должен распространять это еще дальше, сделав то же самое?

— Кайан, Кайан, я люблю тебя! — закричала она и прилив эмоций обрушился на него, уничтожив его бастион объективности так, как волна уничтожает замок на песке.

— Я тоже люблю тебя, Лонни, — беспомощно ответил он ей.

— Я хочу — я хочу проделать с тобой все эти вещи. Обнимать тебя, целовать тебя и…

— Нет!

— И заниматься с тобой любовью, — закончила она. — А ты чувствуешь то же самое.

Было похоже, что они словно сливаются, сплавляются вместе, как серебро. Он знал, что не должен позволить этому произойти. Он попытался противостоять этому, но просто не мог ни о чем думать.

— У нас — у нас нет тел, — в отчаянии произнес он. Что это, обещание проделать все это в то время, когда они снова вернутся в свои тела? Тогда, как же он сможет вернуться обратно, в свое измерение? Оба пути кончались тупиком.

— О, Кайан!

— О, Лонни! Я не имел в виду…

— Мне кажется, мы сможем сделать это сейчас, Кайан. Дай мне попытаться.

— Сейчас? Но… Затем он почувствовал ее поцелуй на своих губах. Возможно у него сейчас и не было рта, но он имел представление о своей человеческой анатомии также, как и она, и поэтому это, конечно же, был поцелуй.

Он еще раз попытался сопротивляться.

— Нам не следовало бы… — Она обняла его. Ее дух внутри змея вступил во взаимодействие с его духом, и чувство, которое он ощутил, было в точности чувством физического объятия, только больше чем объятием, потому что сейчас ничего не мешало им, не было ничего, что могло встать у них на пути. В физических телах никогда не может быть полного взаимопонимания; люди более или менее притворяются, что понимают друг друга, как это и было с его отцом и матерью. Его отец едва ли вообще знал, что за человек была его мать! Но здесь между ними не было никаких физических барьеров. Он знал, что Лонни говорит правду и говорит искренне, а она понимала, что он сопротивляется ей неискренне. Сам половой акт, в физическом смысле слова означал, как говорили, познание, но ничто не могло сравниться с этим!

Он отбросил прочь неравную борьбу.

— О, Лонни! Лонни, Лонни, Лонни! — В одном смысле он произносил ее имя, но в другом он высказывал саму ее сущность, в этом повторении ее имени обладая ею и сам ей принадлежа.

— Кайан, Кайан, Кайан! — То же самое творилось и с нею. Они больше уже совсем не боролись с этим. Они приблизились друг к другу, слились более близко, чем кто-либо из них считал возможным и …чавкающим и всасывающим движением дневной свет втянулся в их единственный видящий глаз. Выбитые из своего начинающегося слияния они подняли серебристую голову навстречу заходящему солнцу и вдохнули воздух через ноздри и проходы для воздуха, прикрытые чешуей. Они разогнули свое тело, поползли и выбрались из проделанного скального туннеля.

Там их уже поджидали мальчики с большими оттопыренными ушами. Они задрожали всем своим телом, предвкушая мягкое прикосновение цветка, легкие и нежные поглаживания, восхитительный, но одновременно и успокаивающий аромат.

Мальчики выставили вперед свои цветки и прикоснулись к их ноздрям розовато-голубыми лепестками. Они втянули в себя аромат этих цветков большими дозами и он заполнил их существование, забирая прочь все сомнения, надежды и вопросы. Забирая прочь от них, наконец, любое чувство двойственности и осознания самих себя. Они стали одним целым со змеем.