Масштабная операция - Валерий Рощин

Толпа уже не кричала, а ревела в предвкушении финального зрелища, обещавшего кровавую и варварскую развязку, и многоголосый шум этот до предела мешал инструктору. Он сделал еще несколько шагов, а когда рев достиг апогея, насторожился и вдруг резко шарахнулся влево, одновременно выбросив в сторону правую руку. Никто толком не успел понять, каким чудесным образом Сайдали угадал нужный момент — увернулся, да к тому же не глядя поймал пущенное копьем остроконечное древко. Не раздумывая, с разворота и почти не прицеливаясь, он с силой метнул его туда, откуда оно прилетело. Здоровяк находился шагах в пятнадцати, и флагшток, в мгновение преодолев это небольшое расстояние, молнией ударил тому точно по центру полосатой тельняшки-безрукавки. Выпучив глаза и схватившись обеими руками за пронзившую грудь деревяшку, охранник постоял несколько секунд, затем, издав страшный крик, рухнул навзничь…

Воцарившуюся вокруг тишину нарушил бесстрастный голос заместителя Командующего:

— Полагаю, поделом псу, осквернившему одну из наших святынь. Водрузите флаг на место. И следующий, кто вздумает к нему прикоснуться, будет иметь дело с Сайдали Татаевым…

Беслан Магомедович уже не вращал перстня, а ласково поглаживал бороду. Значение этого действа преотлично знал сидевший где-то сбоку муфтий Вахид Зелимханович: возврата к неприятному волнению эмира боле не будет. И не дожидаясь реакции остальных, старец одобрительно затряс седой бороденкой.

Шахабов всегда умело подбирал и удивительно своевременно произносил нужные слова. Никто из высоких гостей не возразил против подобного заключения. Даже сидевший с каменным лицом начальник Генштаба…

Труп белокурого куда-то оттащили, освободив площадку для новых забав; после тонкого завывания Вахида Зелимхановича сообща совершили вечерний намаз; и праздник, не взирая на убитое настроение Ислама Шайх-Ахмедовича, продолжился…

Дождавшись же отъезда гостей, Беслан Магомедович повелел построить весь личный состав учебной базы. Потом вывел из строя мастера рукопашного боя, обнял его и преподнес великолепный кинжал с серебряной отделкой ножен. При этом прилюдно повелел переселиться из общей в отдельную, одноместную палатку.

За полчаса до окончания плановых занятий по восточным единоборствам, Сайдали Татаев медленно прошелся вдоль строя молодых чеченских призывников…

Здесь, в лагере их частенько именовали волонтерами, желая подчеркнуть добровольное волеизъявление сотен парней и девушек, обучавшихся ратному делу. В действительности же все обстояло не совсем так. Лишь половина из прибывавших сюда тянула на почетное звание добровольцев. В основном это были представители горных районов Чечни, с которыми загодя успели поработать муллы и шейхи, втолковывая им наиболее радикальные и воинствующие тарикаты ислама — накшбендийский и кадырийский. Другую половину зеленых юнцов и прочих способных держать оружие, агрессивно настроенные старейшины или просепаратистское духовенство, не спрашивая согласия, попросту включало в списки очередников на прохождение трехмесячного курса. Эти призывники не отличались особым энтузиазмом, принимая факт принудительной учебы как данность или некую обязанность. Вначале ими руководил простой меркантилизм — «добровольцы» спали и видели те немалые по здешним меркам деньги положенные им в качестве вознаграждения за последующее участие в боевых действиях. Потом же неизменно срабатывали надежные механизмы пропаганды, и согнанные со всех уголков республики рекруты, сами того не осознавая, постепенно вливались в движение ваххабизма — еретического с точки зрения истинного мусульманства движения. На смену замкнутости разрозненных одиночек приходил дух неуемной коллективной силы. В отчаянном стремлении поучаствовать в войне против неверных из памяти остервенело стирались многие слова Пророка. Его учение: «Вооруженная борьба — есть Малый джихад, а мирный созидательный труд — джихад Великий и главный», более ими не вспоминалось…

Ни огромных, ни малых талантов в освоении бойцовского искусства никто из нового призыва волонтеров не выказывал. Сайдали Татаев же в свою очередь вкладывать в тренировочный процесс душу и творчество не торопился. Однако элементарные сдвиги в постижении разнообразных мордобоев обязательно должны были иметь место.

Среди курсантов предыдущего набора мастер сумел-таки отыскать одного подходящего, крепкого парнишку — Вису Мукушева. Ежедневно проводил с ним дополнительные занятия, обучил нескольким нестандартным приемам, заставлял работать с максимальной нагрузкой… В результате получился неплохой по тутошним меркам рукопашник. Эмир остался доволен, просмотрев пару показательных боев с участием Висы.

Надо было что-то придумывать и на сей раз…

— Вот что… ну-ка встали полукругом, — задумчиво молвил он. Выбрав двоих, приблизительно равных по комплекции, приказал: — на середину. Бой до первой крови. Постарайтесь выложиться и показать все, чему научились.

Щуплые новобранцы подчинялись суровому, атлетически сложенному инструктору беспрекословно. В мгновение ока они образовали круглую площадку, обступив ее почти со всех сторон, а двое названных отвесили легкие поклоны — что-что, а этот предварительный ритуал был ими усвоен отменно. Под одобрительные выкрики земляков мальчишки стали неуклюже передвигаться по «рингу» и мутузить друг друга. Спарринг длился недолго — оба пропускали каждую вторую зуботычину и уже через минуту размазывали кровь вокруг расквашенных носов.

— Ты и ты, — кивнул Татаев курсантам, назначая следующую пару.

Но ни вторая, ни третья, ни четвертая пары не показали ничего примечательного. Единственным учеником, на кого он согласился бы взглянуть еще раз, была Анжела Ясаева — семнадцатилетняя девчонка среднего роста. Камуфлированная военная форма немного стесняла ее движения, однако не мешала угадывать под нею сильную, стройную фигуру. Великим умением, как, впрочем, и способностью быстро впитывать преподносимый материал она не отличалась, но по дерзкой напористости и отчаянному упрямству будущая террористка могла дать фору кому угодно. Один взгляд ее, впивавшийся в соперника со страстью и злобой, гнал по телам парней мелкий, неприятный озноб…

— Встречаемся завтра на этом же месте после тренировочных стрельб. Свободны, — простился с учебной группой наставник и направился к своей палатке.

— Сайдали, — вдруг кто-то негромко окликнул его.

Обернувшись, Татаев увидел Ясаеву. В недавнем поединке она походила на задиристого и взъерошенного воробья, теперь же, заправляя туго скрученные косы под армейское кепи, пыталась придать обличию обыденный и опрятный вид.

— Сайдали, можно с вами поговорить?

— Отчего же нельзя? Пойдем…

«Пусть начинает беседу первой», — не забывая об осторожности, решил капитан, усаживаясь напротив своего скромного жилища — прямо возле недавно угасшего кострища, что обдавал теплом тлевших углей при каждом легком порыве ветра. Однако девушка, выросшая в мире иных законов, робко стояла поодаль, ожидая дозволения мужчины приблизиться и начать разговор.

Пришлось смягчить тактику…

— Присаживайся, — разрешил он. — Так что тебя привело ко мне?

— Мне очень нравится наблюдать, как вы показываете нам всевозможные приемы, удары, движения… Ваша техника, одним словом. Здорово у вас получается!.. — сбивчиво стала объяснять девица-курсант, несмело присев напротив. — А вот у меня, почему-то ничего не выходит. Понимаю, что сильнее соперника и могу победить, а грамотно сделать этого не могу.

— Есть хочешь? — слегка огорошил ее встречным вопросом угрюмый инструктор.

— Нет… — деликатно отказалась она, заливаясь румянцем, — спасибо.

Но Сайдали знал о скромном пайке волонтеров. Дотянувшись рукой до полога палатки, он откинул его и достал из рюкзака четыре сырых картофелины. Закопав их в горячую золу, подбросил несколько сучьев.

Анжела молча наблюдала за его действиями. Пару раз она порывалась возразить, но рта раскрыть не посмела — отчего-то побаивалась сильного и уверенного в себе человека. Вероятно, немало к этому времени успела наслушаться легенд о его редких способностях…

— Видишь ли, — наконец, молвил он, — все зависит от того, управляешь ли ты собой во время боя, или же наоборот — что-то правит тобой.

— Как это? — не поняла юная собеседница.

— Просто. Ты же полностью отдаешься во власть эмоциям. В соответствии с обязанностями я наблюдаю за каждым из вас и многое вижу. Сегодня, к примеру… Во время спарринга ты готова была разорвать партнера, однако из этого ничего не получалось, и большинство твоих наскоков заканчивались плачевно. Не так ли?

Та виновато кивнула и потрогала запекшуюся кровь на разбитой нижней губе.

— Злость, ненависть, ожесточение, жажда мести и справедливости — все это крайне необходимые для борьбы с врагом составляющие, — продолжал Татаев. — Но нужно научиться отделять элементы фундамента собственных убеждений, от инструментов достижения победы.