Мой идеальный незнакомец - Юлия Бузакина

– Жду не дождусь, когда все закончится. Мне не терпится показать тебе нашу квартиру.

– Твою?

– Нет, теперь нашу, – Данил смеется и смотрит мне в глаза.

– Тетя и мама этого не переживут, – улыбаюсь я. По груди растекается очень приятное тепло от слова «наша». Пусть там царят апельсиновые занавески, но «наша» – это магическое слово, от которого я расплываюсь по сидению маленькой счастливой лужицей.

– Если мы переживем обед у моего отца, твои родственники тоже справятся.

На террасе появляется Энжи. Она в джинсах и свободной тунике в стиле «Бохо».

– Данил, привет! – Ее лицо светится от радости, что он пришел. Она взмахивает рукой и торопится нам навстречу так, будто опасается, что мы повернем обратно.

– Привет, – улыбаюсь я. Данил позволяет ей повиснуть у себя на шее и сдержанно отвечает на поцелуй в щеку.

– Мы с самого утра вас ждем, – весело щебечет Энжи и ведет нас следом за собой.

В просторном холле нас встречают Борис Викторович и его жена. Про мачеху Данил не упоминал ни разу, но по его откровенно враждебному взгляду я понимаю – он совершенно не принимает эту женщину. Есть за что – Диана красива и ухожена, а его родная мать работала на фабрике и умерла от инфаркта.

Ершистость Данила вся семья старается не замечать. Видимо, уже привыкли к его холодности и откровенной враждебности. Внимание старшего поколения сконцентрировано на мне. Мне они улыбаются, тепло пожимают руки и ведут за собой в гостиную. У меня такое чувство, что я – их последняя надежда на воссоединение с Данилом. Я растерянно оборачиваюсь, пожимаю плечами и иду следом за Энжи, которой не терпится показать мне дом. Диана с нами не идет, она хлопочет в столовой.

Энжи щебечет, не переставая. О горах, о потрясающе красивых панорамах на рождество. Я рассеянно ее слушаю и киваю, а сама поглядываю на Данила. Мой Незнакомец усаживается в коричневое кожаное кресло напротив отца, и делает вид, что с интересом слушает Энжи.

Двойная дверь приоткрывается, и Диана, приветливо улыбаясь, зовет нас в столовую.

Столовая просто огромная. У панорамного окна накрыт стол на пять персон. На столе чего только нет. Я не то, что есть, я даже прикасаться боюсь к фарфоровым тарелкам и тисненных золотом приборам.

Впрочем, после бокала вина мне удается немного расслабиться, и обед проходит спокойно.

– Кристина, твоя мама – София Холодовская? – с восторгом посматривает на меня Диана.

– Да, есть такое дело, – смущенно улыбаюсь я.

– Потрясающе! А ты бы не могла попросить у нее автограф для меня? У меня есть экземпляр книги «Одинокий отель». Автограф моего любимого автора будет отличным подарком на день рождения!

– Конечно, что может быть проще, – улыбаюсь я.

– А ты сама не пишешь романы? – тут же спрашивает Энжи.

– Нет, мне харизма не передалась по наследству, – смеюсь я. – Я даже не Холодовская. Просто Семенова. Все, что я могу – это учить детей в начальной школе.

– Так ты учительница?

– Да. На следующей неделе выхожу на работу.

– Как ты справляешься с малышами? Мне кажется, я бы потеряла сознание, если бы меня поставили перед целой оравой детей у доски, и попросили им что-то объяснять целых сорок минут подряд!

– Да нет, это не сложно, если найти к ним подход, – тут же объясняю я.

Дани и его отец сохраняют нейтралитет и молча едят горячее – отбивную в кляре и овощи.

– Потрясающе вкусно, – отправляя кусочек отбивной себе в рот, восхищаюсь я.

– Спасибо, мы с Энжи старались, – улыбается Диана.

– Да ладно, мам, я же совсем не умею готовить, – откликается сестра Данила. – Это все ты. За это мы тебя любим. Правда, пап?

– Да, конечно, – прочистив горло, соглашается Борис Викторович.

Данил мрачнеет. Он ничего не говорит про блюда, про гостеприимство. Он просто молча ест. Как будто отбывает наказание, которое закончится вместе с отбивной. После этого он получит долгожданную свободу и умчится вместе со мной обратно в Сочи.

– А как твоя работа, Данил? – желая сгладить неловкость, поворачивается к сыну Борис Викторович.

– Плаваю потихоньку, – холодно отзывается мой Незнакомец.

– Много людей вытащил?

– За прошлую неделю четверых.

– И кто клиенты?

– В основном рыбаки.

– А может, займешься благотворительностью и начнешь помогать тем, кто реально в этом нуждается? Детям, больным раком, например. С твоим потенциалом ты мог бы добиться много.

– Па, меня все устраивает. Рыбаки тоже люди. У них жены и дети, которые ждут их возвращения. У каждого свое место в этой жизни. Мое место – там, где я работаю сейчас. Если тебе так неймется заняться благотворительностью, поставь во главу мероприятия Энжи.

Данил мрачнее тучи. Его отец тоже. Мне кажется, еще немного, и тишину, воцарившуюся в столовой, разрежет скрежет зубов.

Я растерянно перевожу взгляд на Диану и Энжи, ища у них поддержки. Но обе хозяйки дома уткнулись в свои тарелки и не вмешиваются. Наверное, это уже далеко не первый раз, когда за столом поднимается разговор о месте работы Данила.

– То, что у них есть родные, это очень хорошо, – ледяным тоном отвечает Данилу Борис Викторович. – Но если однажды тебя накроет огромной волной?

– Не накроет, – фыркает Данил.

– Море очень коварно. Утянет на дно в один миг. Думаешь, твои подопечные рыбаки бросятся тебе на выручку?

– Довольно о моей работе! – взрывается мой Незнакомец и бросает вилку и нож на стол. – Сегодня я привел сюда девушку. Не хочу начинать споры при Кристине!

Но в моем сознании слова его отца горят каленым железом:

«ЧТО, ЕСЛИ ТЕБЯ ОДНАЖДЫ НАКРОЕТ ОГРОМНОЙ ВОЛНОЙ?»

Как же знакомо, и какой болью отзывается в самой глубине сердца! Мне трудно дышать. Я стараюсь справиться с приступом паники, и мне с трудом удается подавить волнение. Дыхание выравнивается, но пульс стучит в висках страхом.

К счастью, Энжи и Диана резко начинают говорить про блюда. Их звонкие голоса и смех журчат у меня в ушах