Серая чума - Александр Рудазов

Воцарилась гробовая тишина.

В этой тишине туловище Креола спокойно прошествовало к голове, ухватило ее за волосы, подняло к плечам и аккуратно утвердило на шее. Обескровленные губы зашевелились, активируя Исцеление и Регенерацию. Несколько томительных секунд, и ужасная рана, отделившая голову от тела, перестала существовать. Маг выудил из многомерного кармана губку, сотворил над ней немного воды и брезгливо обтер окровавленное горло.

— Ни с места!!! — угрожающе поднял посох над головой он, заметив шевеление в толпе джиннов. — Одно движение, и ваш Хан умрет! Мне достаточно просто пожелать!

Все замерли. Какой-то марид машинально выпустил в Креола заклятие в виде пурпурной вспышки, маг так же машинально отразил его магическим щитом. Из посоха послышался отдаленный вопль боли.

— Больше не сметь! Еще одна попытка — и я его убиваю! — пригрозил Креол.

— Но ты умрешь только одним мигом позже!!! — рявкнул Шухмет, подавая знаки стражам-ифритам. Огненные великаны столпились вокруг Креола плотной стеной, ожидая лишь сигнала.

— Жизнь одного мага за жизнь Великого Хана… — задумчиво вгляделся в набалдашник посоха Креол. — Не слишком равноценный обмен, как мне кажется… К тому же я обязательно утащу в Кур и еще троих-четверых из вас… Может, даже тебя, каид!!!

Шухмет невольно отшатнулся. Его взгляд не мог оторваться от жуткой обсидиановой палки.

— Он прав, — проскрипел Барахия, поднимая тонкие голубоватые руки. Ифриты, ворча, отступили назад. — Что ты хочешь за душу нашего хозяина, человек?

— Хм-м-м… — растянул губы в улыбке Креол. — Поторгуемся?

— Ах ты!.. — метнулся вперед Шухмет.

Посох резко извернулся в руках мага, уставившись адамантовым лезвием в сторону каида. Тот замер, а потом медленно-медленно отступил назад, подняв руки ладонями вперед. Из его ушей валил густой черный дым — верный признак бешеной ярости.

Маг понимающе усмехнулся, глядя на скрежещущего зубами джинна — гибель отца означала для Шухмета гибель всего. Это у людей после смерти правителя главный кандидат на освободившуюся должность — старший сын. У джиннов, наоборот, со смертью Великого Хана его жена, наложницы, дети, родственники лишаются всего имущества, чинов, титулов, наград и отправляются в вечное изгнание. Прочь из Кафа. Этот закон соблюдается всегда. Дело в том, что теоретически джинны могут жить вечно, поэтому их правители желают быть полностью уверенными, что никто из ближайшего окружения никогда не станет злоумышлять против хозяина и повелителя. Слуг и гвардию в случае смерти хозяина и вовсе предают казни, поэтому среди них предателя не заведется тем более.

Благодаря этому закону все родичи и слуги Великого Хана совершенно искренне желают своему повелителю жить долго и счастливо.

Креол невозмутимо огляделся вокруг. Дышащие ненавистью хари, обступившие его со всех сторон, начали отворачиваться, не в силах выдержать этого ледяного взгляда. Маг чуть изогнул губы в едва заметном намеке на улыбку и прошел к дивану Великого Хана. Посох еле слышно постукивал по полу. Адамантовый наконечник, послушный воле хозяина, втянулся внутрь, как змея втягивает жало, и дырок от ударов не оставалось.

Сотни глаз следили за каждым движением Креола. Когда он остановился у тронного дивана, джинны затаили дыхание. Все до единого решили, что маг собирается совершить страшное святотатство — усесться на диван Великого Хана! Черный Шариат Джиннов гласит, что такой проступок должен караться очень долгой и мучительной смертью.

Но Креол, ко всеобщему облегчению, все же воздержался от еще одного преступления. Он подобрал с синийе последний кусочек кебаба, неторопливо прожевал его и процедил:

— Для начала я требую признать меня победителем в Суде Бездымного Огня.

— В этом не может быть сомнения, — крайне неохотно кивнул Шухмет. — Ты победил.

— Молим тебя, маг, освободи нашего хозяина! — воздел руки Барахия. Тончайшие пальцы мелко дрожали, с них срывались голубоватые капли. Будучи на четверть силатом, великий визирь в минуты сильного волнения начинал «протекать». — Ты получишь обратно своего раба, это дело решенное!

— Разумеется, — кивнул Креол. — Но это еще успеется. А для начала… покажись, аль-Шугеддим, покажись…

Набалдашник посоха мягко засветился. Полупрозрачные флюиды, обтекающие его со всех сторон, поднялись в воздух, формируя призрачную фигуру, являющую собой точную копию поверженного Великого Хана.

— Я прожил шесть тысяч лет… шесть тысяч лет… — горько поведал аль-Шугеддим. — Но еще никогда… никогда… никогда… никогда не испытывал такого унижения… Говори скорее, какую дийа ты желаешь получить, и освободи меня!

— Не так быстро, мой раб, — холодно ответил Креол.

— Раб?!!! — исказилось лицо призрака джинна. — Великий Хан, Царь Царей, повелитель джиннов и ифритов…

— …и мой раб, — докончил Креол. — Пока ты заключен в этом посохе — да. И если я пожелаю, то очень быстро проведу ритуал Абсолютного Порабощения…

— Ты не посмеешь! Тебя убьют!

Креол сожалеюще вздохнул. Действительно, он не осмелился бы на самом деле поработить Великого Хана — после такого он перестанет быть владыкой Кафа, его подданные лишатся надежды на освобождение повелителя… и немедленно отомстят за его утрату. Царь Соломон, правда, в схожей ситуации сумел сам стать Великим Ханом джиннов, покорив себе весь Каф… но джинны с тех пор изменили закон, позаботившись, чтобы больше подобное не повторилось. Им вполне хватило одного раза.

— Отпусти Хана! Отпусти! — медленно поплыл вперед Барахия.

Креол молча сдавил посох. Призрачный силуэт аль-Шугеддима исказился от мучительной боли. Великий визирь торопливо попятился.

— Это всего лишь демонстрация, — холодно объявил Креол.

Аль-Шугеддим еще раз гневно блеснул глазами, а потом горестно опустил голову. Великий Хан исчез, остался только раздавленный старый джинн.

— Я исполню твои условия, дитя глины, — печально согласился он. — Освободи меня.

— Для начала — принеси клятву! — потребовал Креол. — Я не желаю превратиться в блоху, едва ты выйдешь на волю!

— Словно ты не сможешь противостоять такому заклятию… — хмуро отозвался аль-Шугеддим.

— Чрево Тиамат, повторяй за мной, джинн!!!

Шухмет вновь рванул меч из ножен, бросаясь к Креолу, но призрачный силуэт джинна-отца вытянул ладонь, останавливая не в меру импульсивного сынка.

— Я внимаю твоим словам, дитя глины. Что мне говорить?

— Клянусь Именем Отца Моего…

— Клянусь Именем Отца Моего…

— …и Медью из недр Священной Горы…