Красный ангел - Лонгстрит Роксана

Три первых глотка она даже не почувствовала. Только сладость на губах. Вернулась к лифту, нажала кнопку "вниз" и услышала гудение механизма.

Никаких признаков ни Липаски, ни Дэвиса. Поймав на себе неодобрительные взгляды служащих в нижнем холле отеля, она прошла через тяжелую стеклянную дверь и оказалась на улице. Никто ее не остановил.

На улице было ветрено и пахло дождем.

Денег было достаточно, чтобы воспользоваться услугами такси, ожидающего у подъезда.

Алекс отдавала себе отчет, что "Элизиум" для нее сейчас — самое опасное место, но попасть туда все равно надо. Для этого существовало три веских причины: чистое белье, тампоны и четыре тысячи долларов в пластиковом пакете на дне цветочного горшка. Расплатившись с таксистом перед воротами, она набрала номер на кодовом замке. Ворота открылись, и Алекс быстрым шагом, временами переходя на бег, миновала открытую зону бассейна и влетела по лестнице на свой этаж.

Никаких признаков слежки. Суетясь, она отперла дверь, метнулась внутрь, заперлась и ощутила наконец спокойное блаженство. Одна. Прислонившись головой к холодному металлу двери, она постояла секунду, потом поставила недопитую баночку пепси на тумбочку и двинулась в спальню, на ходу расстегивая кофту.

Как выяснилось, у нее осталось всего два тампона. Чертыхнувшись, она швырнула пустую упаковку через комнату, но в корзинку для мусора не попала. Надо было покупать другие аппликаторы, которые можно бесследно спускать в канализацию. Безусловно, копы рано или поздно появятся здесь и перевернут весь мусор. Впрочем, есть выход. Обернув пластик туалетной бумагой, она скомкала все и запихнула на самое дно корзины, под старые журналы и рекламные листовки. Оставшийся сунула в сумку, рядом с револьвером.

Деньги были на месте. Стряхнув землю с обертки, она извлекла доллары. Вывалила содержимое сумочки на кровать, отложила в сторону оружие и принялась инвентаризировать свое имущество: старый счет за электричество, уже оплаченный; клочки бумаги с номерами телефонов, владельцев которых она не могла вспомнить; пара дискет без надписей; потрепанная книжка в обложке. Книжку она уложила на самое дно, сверху — револьвер, затем — деньги и документы. Больше ничего. Она огляделась, испытывая странное чувство одиночества, но вокруг не было ничего, что надо взять с собой. Фотографии можно оставить. Папки, тетради — тоже.

На одной из дискет должны быть материалы для статьи о Дэвисе. Пришлось взять обе и пристроить их где-то между перетянутыми резинками пачками двадцаток.

Подходя к двери, она услышала стук и замерла. Металлическая дверь едва заметно вздрогнула. Если посмотреть в глазок, они поймут, что она дома. Прижав ухо к металлу, Алекс прислушалась.

Стук повторился, едва не оглушив ее. Алекс чертыхнулась и продолжала ждать.

— Никого, — рыкнул за дверью Марковски. — Давай зови менеджера.

Ах ты черт, значит, у него ордер. Алекс, быстро огляделась. Другого выхода нет. Только через балкон, который смотрит на бассейн и, соответственно, на служебный кабинет. Слегка раздвинув вертикальные жалюзи, она выглянула наружу. Доберманиха Марковски прошла вокруг бассейна и скрылась в офисе. Алекс отперла сетчатую дверь и приоткрыла ее. Дверь скрипнула.

Некогда обращать внимания на мелочи. Повесив сумку на шею, она распахнула дверь. Менструальные боли неодобрительно отнеслись к перелезанию через балконную решетку, пальцы не слишком охотно отреагировали на попытку повиснуть на вытянутых руках, чтобы немного сократить расстояние до земли.

Спрыгнула она неловко, приземлившись на четвереньки во внутреннем дворике квартиры, расположенной на первом этаже, зато как раз вовремя, потому что напарница Марковски — как там, Шенберг, что ли? — появилась на пороге офиса в сопровождении Лайзы, у которой был такой вид, словно она страдает расстройством желудка. Лайза несла связку ключей.

Повернувшись к ним спиной, Алекс потихоньку двинулась мимо квадратных кадушек с растениями. Если обитатели квартиры на первом этаже и обратили на нее внимание, им хватило здравого смысла не высовываться и не спрашивать, что она тут делает. Алекс выждала, пока Шенберг с Лайзой прошествуют мимо, перемахнула через перила и промчалась мимо бассейна в спасительный полумрак около прачечной. Отлично.

Если не считать того, что жалюзи на втором этаже, где она их задела, до сих пор колышутся. Прикусив губу, Алекс двинулась к воротам.

Тут возникла новая проблема. Здесь через них не пройти. Устройство реагирует только на вес автомашины.

Придется перелезать. Учитывая, как ноет все внизу живота, не самый лучший вариант. Но тут на улице послышался звук мотора, и створки ворот начали раздвигаться.

Алекс выскочила наружу, не обращая внимания на изумленные взгляды водителя грузовика, въезжающего на территорию. Быстро оглядевшись по сторонам, она обнаружила, что скрыться практически негде. Впрочем, на углу маленький магазинчик. Ах да, через три квартала еще бакалейный магазин.

Ее пугал громкий звук собственных торопливых шагов. Сердце отчаянно колотилось, пришлось чуть-чуть замедлить ход, чтобы восстановить дыхание. Два квартала. Алекс рискнула оглянуться. Ее никто не преследовал — ни человек, ни машина. Она уже была на автостоянке перед магазином.

И начала приходить в себя, только оказавшись в прохладе продовольственного отсека, в окружении помидоров и дынь. Она выбрала себе апельсин, потом перешла в гастрономический отдел и попросила соорудить сандвич. Из холодильной камеры достала холодную банку пепси.

Я оставила пепси на тумбочке! — мелькнула паническая мысль. Холодную баночку с запотевшими боками. Такую улику они не пропустят, даже если жалюзи уже перестанут дрожать.

Сандвич с солониной ей показался амброзией; таял во рту, наполняя организм живительной силой. Она чувствовала себя уже едва ли не в десять раз лучше. Апельсин оказался терпким, сочным, чувственно мягким. Она сидела в небольшом кафе при магазине, ела и наблюдала за улицей и автостоянкой — не появится ли где патрульная полицейская машина.

Покончив с едой, Алекс так и не придумала, что делать дальше. Но по крайней мере у ней теперь были чистое белье и одежда, запасной тампон и четыре тысячи долларов.

Ради этого стоило рисковать.

Необходимо поговорить с Липаски. Наедине, без Дэвиса. Рассказать про беретку и очки. Про свои опасения. Дело не в том, что он мне верит, думала Алекс, задумчиво доедая апельсиновую дольку, сок стекал по пальцам, липкий и теплый, как кровь. Я должна заставить его мне поверить.

Разумеется, она может и ошибаться. Все это запросто может оказаться совершенно безобидными штучками. Может, просто плохое обслуживание (в четырехзвездочном отеле?). Даже если Дэвис просто коллекционирует детские вещи, это еще не значит, что…

Она побоялась додумать до конца. Собрав мусор и остатки еды, она выбросила все в корзинку. Потом снова взвесила на руке сумку. Оружие сводило с ума. Деньги — тоже. Нельзя все носить с собой, если только не поставить себе цель стать жертвой первого же уличного грабителя, более или менее разбирающегося в человеческом поведении.

Друзья. У нее должны быть друзья, нельзя же прожить более тридцати лет и не иметь…

Самое грустное, что у нее действительно нет друзей. Теперь уже — нет. Роб Рэнджел был последним. Она мысленно восстановила его облик, и от этого воспоминания задрожали пальцы. Желудок заворчал, норовя извергнуть из себя пищу. Кажется, в этой лотерее ей суждено проиграть. Остается сестра. Нет, слишком далеко, слишком просто догадаться. Уитону она уже и так обязана сверх меры.

Самое ужасное, что самым близким из тех, что остались, был Габриэль Дэвис!

Магазин был полон покупателей, незнакомых людей, снующих, как растревоженные муравьи. Прижав к себе сумку, Алекс вышла на солнце. Одна. Снова совсем одна.

Перед той пробежкой мимо трех кварталов она не успела размяться. Теперь икры гудели от перенапряжения, спину жгло, сумка висела на плече, словно кирпичами набитая. Она поправила сумку, но ремень попал как раз на лямку лифчика. День становился жарким. Теплый влажный воздух поднимался от асфальта и обдавал лицо. Автобусная остановка, подумала она на ходу. Не так далеко. Каких-то полмили. Люди пробегают это расстояние меньше чем за две минуты.