По следам гениального грабителя - Евгений Сухов

Сумароков выбрал гостиницу на самой окраине Москвы, чтобы своим видом не распугивать персонал. Одолевала досада на собственную невезучесть, но хуже всего было осознание того, что из миллионера он превратился в обыкновенного бродягу. Сколько же он пробыл миллионером? Пожалуй, что и часа не прошло.

Неожиданно прозвенел телефонный звонок. Нажав на кнопку приема, Назар произнес:

— Степан…

— Что-нибудь случилось?

— Деньги у меня отняли, — глухим голосом признался Назар. — Ладно, не убили.

— А ведь я тебя предупреждал.

— Но ты не говорил, что меня могут убить.

— Ты сам не мальчик, должен знать, чем все это может закончиться. Хотя твои неприятности только начинаются.

— Что ты имеешь в виду?

— Просто убьют как свидетеля, и все!

— Кто они?

— Скорее всего, люди Завадского.

— Но ведь он мог просто отобрать у нас алмазы, и все! Ведь мы были в его руках.

— Все не так просто. У него свои кодексы о чести. Закон гостеприимства, если хочешь. Он с нами расплатился за алмазы полностью, как того требовали понятия, а за то, что будет происходить с нами за пределами его территории, он ответственности не несет.

— Что мне делать, есть ли выход?

— У тебя остались какие-нибудь деньги?

— Только на сигареты, — уныло сообщил Назар.

— Прекрасно, больше и не нужно! Вот что сделай. Сейчас я не могу светиться, так что помоги и нам, и себе… Узнай, где живет Звонарев.

— Это который зампрефекта?

— Он самый.

— А он каким боком?

— Кое-какие подозрения возникли. Проверить нужно. Домик рядом с банком помнишь?

— Ну?

— Я тут пробил, он принадлежит его зятю. Это было единственное место, через которое можно было проникнуть в банк. Странно все это. А может, не случайно.

— Сделаю.

— Потопчись рядышком с его домом, посмотри, что к чему. Может, во двор сумеешь проникнуть. Там глянь!

— Я тебя понял, как узнаю, так сразу сообщу.

Рощинков ушел с работы раньше обычного, чтобы наведаться в свой загородный дом, в котором не бывал неделями. Так что прислуга в пятистах квадратных метрах, обставленных с завидной роскошью, все это время чувствовала себя вполне комфортно. Пусть не обижаются: в этот раз их придется потеснить, а то пусть убираются к себе в ближнее (или какое там еще) Подмосковье. А он останется полноправным хозяином на полутора гектарах земли.

Жене Семен Валерьянович позвонил из машины, и она, как никто другой зная о его неровном характере, не стала мучить утомительными нотациями, а лишь вздохнула в трубку и сказала, что он может поступать так, как ему заблагорассудится. Так что на некоторое время Рощинков чувствовал себя свободным от всех обязательств и мог спрятаться за каменными стенами особняка от всего враждебного мира.

Его водитель, основательный мужик лет сорока пяти, кряжистый и с толстой шеей, глядя на которого невольно думалось о том, что он просто родился с баранкой в руках, заприметив напряженное состояние шефа, предусмотрительно помалкивал всю дорогу. Лишь в сердцах, как это делает нередко каждый шофер, глухо материл всякого, беспардонно нарушающего правила.

Въехав во двор коттеджа, водитель оставил машину перед самым крыльцом. Повернувшись к хозяину, все более и более мрачневшему, спросил:

— Может, вам что-то нужно, Семен Валерьянович?

— Не надо, — буркнул Рощинков. — Сейчас прогоню всех этих дармоедов и останусь один. Подъедешь завтра, как обычно. Часов в восемь. Хотя в восемь не нужно… Давай в десять. Хочу немного отоспаться. Ведь заслужил?

— Заслужили, Семен Валерьянович.

— Вот и проваливай!

Рощинков, кряхтя, выбрался из салона, проклиная весь мировой автопром за узкие дверные проемы, и, помахивая прозрачным пластиковым пакетом, где лежала дорогая бутылка французского коньяка, направился к особняку.

Водитель, как если бы опасался, что хозяин может раздумать, быстро выехал со двора, оставив на дворовой брусчатке комья грязи. Встречать подъехавшего хозяина вышел Анвар — плотный коренастый татарин в красной рубашке навыпуск, исполнявший обязанности управляющего и охранника. Парень он был основательный, весьма строгий в суждениях, много на себя не брал, но работу свою исполнял исправно, так что пенять ему, обвиняя в нерасторопности, было бы большим грехом.

Небольшой слабостью Анвара была Елена — соседка с параллельной улицы, жена какого-то торфяного короля, с которым у Рощинкова были натянутые отношения. Однажды под предлогом ремонта Семен Валерьянович велел разместить скрытую камеру в гостиной и увидел, что его управляющий весело развлекается на диване, который он выписал из Парижа. Поначалу он просто хотел рассчитать татарина за его выкрутасы, но потом передумал. Парень справлялся со своими обязанностями неплохо, умел приструнить прислугу и беззастенчиво указывал ей на малейший недочет. А то, что он спит с женой его соседа, так это их личное дело. В какой-то степени Анвар даже оказывал ему некоторую услугу: торфяной король дважды нелицеприятно отзывался о нем в деловых кругах, и Рощинков этого не забыл и ждал случая, чтобы посильнее лягнуть. Когда-нибудь он положит все видеозаписи ему на стол, а сейчас лишь маслено улыбался при встрече, вспоминая, с каким чувством жеманница отдавалась его управляющему.

— Кто-нибудь приходил? — строго посмотрел он на Анвара.

Тот спокойно выдержал взгляд и твердо ответил:

— Лена приходила, что-то у них там с проводкой плохо, просила посмотреть.

Вновь припомнились голые ноги жены торфяного короля. А у этого татарина неплохой вкус!

— Ей обратиться, что ли, не к кому? — строго посмотрел он на Анвара и, заметив, как тот отвел взгляд, добавил: — Смотри, доиграешься.

— Ничего такого…

— Ладно, не рассказывай мне, — вяло отмахнулся Семен Валерьянович. — Сегодня я хочу побыть один, так что давай дуй к себе! А вот эту бутылку поставь на стол! — протянул он пакет. — Ну и организуй там какую-нибудь закуску поприличнее, чтобы мне самому не возиться. А я пойду пока умоюсь.

— Как скажете, Семен Валерьянович.

Рощинков прошел в ванную комнату. Глянул на себя в зеркало и невольно поморщился. Без содрогания на эту физиономию не взглянуть: щеки висят, под подбородком кожа собралась в мелкие старческие складки, а под глазами набухли темные мешки. Надо что-то делать со своей внешностью, и в первую очередь избавиться от трехпудового живота, не позволяющего увидеть даже собственный член.

Приняв с дороги душ и докрасна растеревшись полотенцем, Семен Валерьянович прошел в кабинет, где его уже дожидался коньяк с закуской из тонко нарезанной колбасы, нескольких кусков вкусно пахнущей форели и салата оливье, без которого не обходилась ни одна достойная пьянка. Налив коньяк в глубокий бокал, Рощинков подошел к окну на звук загудевшего двигателя. Ворота мягко раздвинулись, и белая «Тойота» Анвара медленно выехала со двора.

Выпив рюмку одним махом, Семен Валерьянович подумал о том, что жизнь не такая уж и скверная штука, как представлялось ему всего несколько часов назад. В ней немало радужных красок, и визит следователя не такое уж обременительное событие, как ему показалось поначалу. Во всяком случае, всегда можно отговориться. Правда, Жилинский топтался по очень тонким местам — спрашивал, например, куда могла подеваться машина, перевозившая алмазы, интересовался страховыми суммами. Но вряд ли ему удастся докопаться до истины. Вторая рюмка, точно наполненная до самых краев, также была выпита.

Неожиданно прозвучал непродолжительный звонок. Поначалу Рощинков подумал, что это вернулся Анвар, что-то позабыв, но, глянув на экран монитора, увидел, что у калитки дожидается ответа какой-то молодой мужчина. Рощинков, узнав гостя, сделал кислую мину, — чего он сейчас желал, так это насладиться коньяком в одиночестве.

— В чем дело? — спросил Рощинков, надавив на кнопку микрофона.

— Семен Валерьянович, вам просили срочно передать документы, — мужчина поднял руку, в которой держал большой толстый пакет из плотной желтой бумаги.

Рощинков невольно поморщился: не самое подходящее время (да и настроение, чего уж тут лукавить!), чтобы вникать в деловые бумаги.

— Разве это не может подождать до завтра? — спросил он и налил очередную рюмку.

— Дело срочное, — растерянно произнес гость, — сказали — непременно передать.

В пакете могли быть инструкции по дальнейшим действиям в сложившейся ситуации — ведь неизвестно, кто может заявиться в банк завтра.

— Хорошо, открываю, — ответил Рощинков не без досады, нажимая на кнопку.

Прозвучал короткий зуммер, и калитка плавно открылась. Под прицелом видеокамеры курьер вошел во двор и направился к парадному входу особняка.

Семен тяжело крякнул, вставая, и, мелко шагая, пересек холл.