Без права на смерть - Елена Ворон

— Ложись, — шепнул Дау. — Давай ползком.

Они подобрались к окружавшей поселок ограде. Толстые жерди надежно оберегали его от крупных зверей и дарханцев, но сейчас их защита казалась хрупкой и даже бессмысленной.

Полежали, прислушиваясь. Где-то мяукнула кошка, раздался глухой кашель. На фоне белого куба энергостанции вспыхнул золотистый огонек, растекся в стороны и вверх, запылал костром. Возле костра Стэнли различил четыре силуэта. Лайамцы стояли у огня — безмолвные, неподвижные.

Землянин придвинулся к Дау:

— Почему жгут костер?

— Кто-то умер.

«Передрались, что ли? Стрельбу подняли?» — подумал Стэнли и снова шепнул:

— К Ловцу?

— Давай.

Скрываясь в траве, они обогнули поселок, отсчитали пятый дом. У Таи горел свет. Дау тихонько свистнул — замысловатым, похожим на отдаленный крик «ночного сторожа» свистом. Землянин с дрожью припомнил, как они с Ловцом отбивали у проклятой твари Милтона. Страсть какая; от этого свиста сейчас весь поселок всполошится… В дымчатом окне появилась тень. Стэнли с Дау на всякий случай прильнули к земле.

Стэнли выждал и приподнял голову над травой. Тени в окне уже не было.

Из-за дома появился черный силуэт. Землянин узнал высокую фигуру Ловца; в руке был излучатель.

— Таи! — позвал Стэнли негромко. — Это не «ночной сторож», это мы. Что тут у вас?

Ловец кинулся к ограде.

— Почему вы здесь? Фонаря не видели?! Где Кис?

— В «лендровере», с Милтоном. — Дау поднялся с земли. — Что стряслось?

Стэнли тоже встал. Раздалось мяуканье, из травы вышла белая кошка и стала тереться о ноги Ловца. Он поднял ее, прижал к груди.

— Уезжайте, — выговорил он. — Не стоит… землянам и Кис тут показываться. Дау, я прошу: увези их. Вернетесь через два дня. — Он повернулся, намереваясь уйти.

— Погоди! — велел Дау. — Объясни толком. Кошка с громким мурлыканьем терлась головой о подбородок Ловца.

— Таи! В чем дело?

Он постоял, собираясь с силами, и глухо вымолвил:

— Вернулся корабль. С Лайама. Города больше нет. — Стэнли и Дау застыли.

— Его сожгли, — продолжал Таи полушепотом. — Весь. Никого не осталось.

— Кто сжег? — выдохнул пилот.

— Откуда мне знать? Может, Шейвиер. Они были вооружены лучше нас.

Дау попятился от ограды:

— Шейвиер?

— У тебя хоть детей нет. И жена здесь. А мои там. Три дочки… — Ловец задохнулся, помолчал, пересилил себя. — Увози Кис. И землян. Мало ли что. Как бы наши не свихнулись.

Стэнли перехватила горло жалость. А потом он испугался. Стоит Ловцу или еще кому-нибудь сломаться, открыться — и его чувства хлынут на поселок, покатятся волной от человека к человеку, вдвое, впятеро усиливая горе остальных. Милрон легко могут делиться радостью, нежностью, счастьем — но в горе им приходится закрываться, не давать выхода чувствам, они вынуждены щадить друг друга. У них хватит сил пережить несчастье поодиночке, запершись в своих непроницаемых домах, но против общего шквала им не выстоять.

— Иди! — Стэнли тряхнул пилота. — К машине, быстро. Дау, я останусь тут — а ты беги к машине. Быстрей! — Он толкнул лайамца в спину.

Оглушенный, не успевший до конца осознать катастрофу Дау подчинился, двинулся вдоль ограды. Ловец стоял, прижимая к груди кошку, а она исходила мурлыканьем, терлась о его лицо.

— Открой ворота, — сказал ему Стэнли.

— Уходи, — прошептал Таи.

— Не пойду. — Землянин глубоко вздохнул и стянул с уха молчунок.

Казалось, на него надвинулось плотное черное облако. Оно дрожало, как натянутая резина, и грозило порваться, пролиться потоком боли и ужаса.

— Уходи, — снова прошептал Ловец.

Черное облако колыхнулось; еще миг — и в разрыв хлынет лава боли, сжигающая все и всех, затопит мир, усиливаясь от милроя к милрою, и мир взорвется, и в нем останется только безумие или смерть.

У Стэнли внутри будто дунул короткий ветер, и он поставил заслон страшному облаку, потеснил его ледяной стеной, заморозил собственным спокойствием, заставил сжаться, упрочивая стенки. Он давил на черноту, как на съеживающийся воздушный шар, который уступал его натиску, делался все меньше и плотнее, пока не сжался в клубок, с которым уже ничего нельзя было поделать — ни раздавить, ни отбросить прочь. Непобежденная чернота сопротивлялась, выпрыгивала из-под пресса, точно скользкий мяч, в ней еще жила несломленная сила. Преодолевая сопротивление, Стэнли давил и давил, пока вдруг не рухнул в новую бездонную мглу, где уже ничего не было, и эту пустоту он смог заполнить уверенным, несокрушимым спокойствием. Оно тушило тоску, гасило любовь, давило ярость, унимало страдание; и когда Стэнли, задыхаясь, вынырнул из застывшей, замороженной тьмы чужого сознания, Ловец стоял по ту сторону ограды, выпрямившись и настороженно озираясь.

У энергостанции по-прежнему пылал костер, возле него собрались уже шесть или семь человек.

— Я раздам молчунки, — сказал Таи и спустил на землю кошку. — Ах, чтоб им! Огонь развели под самой стеной… — Он бросился бежать к станции.

Стэнли привалился к сырым от ночной росы жердям. Он чувствовал себя опустошенным, выжатым до последней капли. Быть может, потом удастся помочь еще кому-нибудь, но сейчас он выложился весь…

Лоцман пропустил следующую главу: пусть горе останется неподсмотренным, страницы — нечитаными. Бедолаги. Врагу такого не пожелаешь…

В дом Каэно набился весь поселок. Притащили дарханские шкуры, постелили на полу и расселись — осунувшиеся, измученные, но снова деятельные, как прежде, готовые к выполнению приказов. Не было только Шеви с сыном, да Ловец со своим помощником куда-то укатил еще с утра. Стэнли впервые за последние дни пел свои песни с молчунком — Таи советовал не рисковать. Стояла глубокая ночь, однако лайамцы и с молчунком готовы были слушать Стэнли до утра.

Открылась дверь, и землянин оборвал песню: вошли Ловец и Лайо. У помощника Таи в нервной усмешке кривились губы, у Ловца на щеках, казалось, лежали несмываемые черные натеки.

— Мы вам новости привезли, — объявил Лайо.

Таи охватил цепким взглядом присутствующих, дважды поглядел на Кис и землян. Удостоверился, что с ними всё в порядке.

— Присаживайтесь. — Каэно поднялся с краешка шкуры. Его рассеченный лоб подживал, но вид у хозяина дома всё еще был жутковатый.

Таи уселся у двери на корточки, Лайо остался на ногах.

— Новости такие, что прямо не знаю, как и сказать, — начал он.

— Наверно, все слышали: когда мы разгромили поселение дарханцев у Плачущих Холмов, они осели у Горячего Ручья, — продолжил Ловец. — Мы с Лайо ездили их навестить.