Во имя славы. Книга первая - Илья Игоревич Савич

прильнул к ладони, словно продолжение руки. Будь на месте Рыжего конунг Стиг, Дражко попросил бы у Ариберта меч, но теперь должен управиться и так.

Глазами он искал Сину — вот с кем бы сразился с великим удовольствием! Этот противник, наверное, был желаннее любого конунга. Но наёмник сейчас прятался где-то вместе с Бруно.

Воины били оголовьями клинков по щитам в поддержку своего бойца, кричали, поносили вражеского поединщика. Из бойниц с интересом выглядывали стражники на стенах.

«Нехорошо», — отметил про себя Цедраг. Но за воеводу он сейчас беспокоился больше.

В груди Дражко пылало предвкушение. Это не битва строй на строй, где каждый в ответе за соседа, а победа и поражение делятся на всех.

Но сейчас, в схватке один на один, никто не украдёт его славу.

Горечь после поединка с Синой погнала Дражко вперёд. Племянник Энгуля, имени которого даже спрашивать не хотелось, сначала опешил, но затем с радостью ворвался в обмен ударами.

Меч бился по щиту, топор вгрызался в доски, вырывая щепы, земля клочьями летела из-под ног.

Рыжий был крупнее, тяжелее и скоро начал теснить жёстким клином.

Дражко сделал выпад, ещё один — оба были отбиты встречными рывками. И вот на третий Дражко нырнул в сторону, развернулся, оказался сбоку и замахнулся в голову.

Противник успел среагировать, убрал лицо с линии, но лезвие звонко скользнуло по шлему.

Рыжий пошатнулся, ноги спутались, подсечка сбила его на землю под торжествующие восклики стариградцев и доносящиеся из крепости крики руян.

Меч викинга выглядел просто, но добротно. Вряд ли выкован франкскими мастерами — скорее данскими подражателями, но руку приложил хороший кузнец.

Последний удар отделял Дражко от владения этим замечательным оружием, но упоение близкой победой разрезал свист стрел.

Восклики обрывались удивлёнными хрипами, а крики, как оказалось, пытались предупредить об опасности — Бруно стремительным налётом всадников начал битву, которую все так ждали.

Стариградская дружина понесла Збигнева и Ариберта в крепость, прорываясь к мосту, пока отряд во главе Сины не успел перерезать путь.

Цедраг же бросился на помощь. Саксы и даны ринулись в атаку, вот-вот настигнут Дражко. Он завернул коня, закрывая воеводу от летевший сулицы. Та угодила в круп, едва не пронзив ногу, так что пришлось прыгать с седла.

— Зачем?.. — попытался укорить его Дражко, но вторая сулица заставила прерваться.

— Живее! Бегом! — Цедраг срубил древко, застрявшее в щите.

Но было уже поздно. Всадники добрались до площади, преградив отход, с другой стороны в нескольких шагах топтали грязь даны и саксы.

— Кого я вижу! — раздался знакомый до скрежета в висках голос.

— Сина, — процедил Дражко.

— Он самый.

Проклятый сакс явно наслаждался ситуацией, глядя как загнанные в ловушку противники тщетно отбиваются от нападок, хватаются за копья и пытаются вытащить обидчиков из строя.

— Хватит. Надоело, — вскоре заявил он и вдарил по бокам лошади.

Тяжёлая грудь боевого скакуна тараном сбила обоих руян, отдав их в руки взбудораженным воинам.

— Взять их живыми! — вмешался Людольф.

— Ты же хотел убить мальчишку, — удивился Стиг.

Рыжебородый племянник Энгуля не сразу понял, что произошло и кому он обязан собственной жизнью. А когда понял, со стыда начал требовать ещё одной схватки, но был осажен хольдами* конунга.

(*Хольд — воин высокого ранга, один из ближайшей дружины вождя)

Дражко и Цедрага, не оклемашихся после столкновения со всадниками, повязали и потащили в лагерь.

Со стороны крепости донёсся грохот закрывающихся ворот, крики и ржание лошадей.

— Не успели, — цокнул Сина, оглянувшись.

Бруно отвёл войско от стен. На дороге лежали тела убитых стариградцев и саксов. Несколько лошадей валялись рядом со своими ездоками, одна ещё шевелилась, но шальная стрела угодила в ухо, закончив страдания бедного животного.

Граф раздражённо смотрел на ощетинившиеся бойницы крепости — вся дружина готовилась встретить врага.

План не удался. Бруно должен был прорваться через ворота, чтобы остальное войско хлынуло внутрь, или перехватить Збигнева или Ариберта, но вместо них к столбам волокли чёртового рюгенца.

Стиг Ларссон поравнялся с Людольфом.

— Не ты ли настаивал, чтобы выродка прирезали?

— А теперь настаиваю, чтобы он жил. — Граф развернулся и направился в лагерь, бросив напоследок: — В следующий раз выбирай бойца надёжнее!

Стиг проводил его взглядом, с презрением посмотрел на Рыдего и повернулся в сторону крепости, где обозлённые стариградцы звали их в гости, суля самый тёплый приём.

Битва обещала быть тяжёлой.

━─━────༺༻────━─━

Сквозь помутнённый рассудок пробивались раздражающие голоса саксов. Руки и ноги были связаны, голова трещала, на лопнувшей губе засохла кровь. Но перед тем как потерять сознание, Дражко думал, что смерть неминуема, поэтому всё не так плохо.

— Батька… — болезненный хрип Цедрага за спиной заставил забеспокоиться.

— Ты как?

Ответом сначала послужил стон. Слова явно выходили через боль.

— Знатно меня приложили… Кгха! — скрипучий кашель заставил прерваться. — Но ничего. Сдюжил.

Уже была ночь. Вокруг горели костры, расползался неразборчивый гомон разговоров, во всю шла подготовка к нападению: собирали пучки стрел, из поваленного дерева строгали таран, колотили тяжёлые осадные щиты, а воины наполняли животы как в последний раз.

Один из стражников, увидев, что пленные очнулись, побежал к главному шатру, а другой подошёл ближе и опустился рядом. Разглядеть лицо в темноте непросто, но Дражко догадался, кто это был.

— Меня зовут Оли. Оли Торвисон.

— Разве я спрашивал? — Дражко ответил на славянском, не заботясь о том, поняли его или нет.

Похоже, Оли понял. Лохматая рыжая борода зашевелилась, будто полчище мелких змей, вырвалось неразборчивое, вряд ли доброе слово.

— Расскажи, как умер Энгуль. Мальчишка был так напуган, что ничего вразумительного сказать не смог.

«Значит, брат Инги выжил», — пронеслось в голове.

— С чего ты решил, что я расскажу? Или не совру?

Снова с губ сорвалось длинное беззвучное ругательство, но Оли изо всех сил сдерживался.

— Я здесь от конунга Стига. Лишать тебя жизни он поручил мне. А я могу это сделать быстро, без боли, или доставить страшные долгие мучения.

Захотелось рассмеяться в лицо, но голова до сих пор отзывалась резью на каждое движение.

— Хочешь меня купить смертью? Тогда ты ещё глупее, чем я думал.

Оли будто желал услышать такой ответ. Он поднялся, обошёл столб, перехватил копьё и ткнул тупым концом в грудь Цедрага, что тот еле сдержался от крика.

— Тебя приказано не трогать. Но этот кусок дерьма никому не нужен.

Новый тычок заставил взвыть сквозь зубы. Дражко попытался вырваться, но тщетно — связали хорошо.

— Ну?

— Он сражался, как настоящий воин даже без руки и ноги и остался непобеждённым, окружённый врагами! Я дал ему топор и отправил к праотцам, но