Под доброй улыбкой зла - Евгения Горская

– Паша сказал, что нужно выяснить насчет квартиры.

– Насчет какой квартиры? Что конкретно он сказал?

– Сказал, что ему нужно выяснить насчет квартиры. Я больше ничего не знаю! Правда!

Трубка замолчала. Денис попробовал снова с ней соединиться, она не ответила, но тут же пришла эсэмэска: «Пожалуйста, не звоните мне! Пожалуйста!»

Черт знает что!

Денис потер телефоном подбородок, положил его на стол, пошел допивать чай.

Очень похоже, что Дюймовочка. Не факт, но очень похоже.

Для нее занятия в университете могли закончиться вечером. Их вообще могло сегодня не быть. Когда он учился, свободных дней у студентов не было, но времена меняются.

Ехать к университету было глупо, разглядеть ее в толпе студентов шансов мало, но он поехал. От безделья его тянет на глупые поступки. Александр Николаевич прав, нужно начинать работать.

Все получилось так, как и должно было получиться. Денис припарковал машину перед проходной и с тоской смотрел на снующих студентов. Толпа становилась то гуще, то реже, и заметить в ней Дюймовочку было почти чудом.

Начала противно тянуть спина. Нужно что-то сделать с неудобным креслом, если он хочет впредь водить машину. То есть для нормального человека разработанное японскими дизайнерами кресло было вполне подходящим. Оно не годилось для него, для инвалида, в которого он превратился.

Временами Денис из машины выходил. Прогуливался, снова садился за руль.

Он бы мучился до позднего вечера, удивляясь собственному упрямству, но ему повезло, все случилось гораздо раньше.

Прямо перед ним остановилось такси. Вход в проходную такси не загораживало, и Денис не обратил на него внимания.

Дюймовочка выскочила из проходной минут через пятнадцать. Не глядя по сторонам, подбежала к машине и села рядом с водителем.

Вид у девчонки был жалкий, испуганный. Впрочем, это Денису могло и показаться.

Такси тронулось, Денис поехал следом. Консьерж Александр Николаевич сейчас неодобрительно сжал бы губы. Денис был с ним согласен, затянувшееся безделье явно толкает его на странные поступки.

Ехать пришлось недолго. Желтая машина остановилась у панельной девятиэтажки, Денис проехал чуть дальше, достал телефон, собираясь снова набрать номер утреннего абонента.

Девушка вышла первой, подождала, пока выйдет водитель. Мужчине было не меньше сорока. Плотный, невысокий, он тем не менее был почти на голову выше своей пассажирки. Мужчина хмуро оглядел свою машину, направился к подъезду. Девушка засеменила за ним.

Позвонить при мужчине-водителе Денис не рискнул. Зато чудом догадался и успел сфотографировать девчонку, когда она стояла около двери подъезда, а водитель тыкал в домофон.

Он ждал минут сорок. Водитель такси из подъезда не вышел.

Ждать дальше было уж совсем глупо. Денис вернулся домой и, не зайдя в квартиру, опять отправился к Марии Давыдовне.

– Она, – разглядев фото на протянутом Денисом телефоне, уверенно кивнула женщина. – Она здесь жила. На воробушка похожа.

– Вы же говорили, что девушка серенькая, – улыбнулся Денис. – А эта брюнетка.

– Волосы можно в любой цвет покрасить, а серость не скроешь, – Мария Давыдовна засмеялась и невесело добавила: – Какая-то она… жалкая.

– Она училась с Павлом в одной группе.

Женщина снова посмотрела на экран, а потом на Дениса.

– Зачем тебе девочка?

Денис промолчал.

– Сейчас везде камеры висят. Рано или поздно найдут того, кто Пашу убил.

Женщина говорила это скорее себе, чем Денису.

– Извините, что побеспокоил.

– Перестань! – Она недовольно дернула головой. – Ничем ты меня не побеспокоил!

Когда Денис шел к своему дому, понял, что сильно проголодался, и, опять не поднявшись в квартиру, пообедал в ресторане.

* * *

Спать на чужом диване было неудобно. Дарья предложила диван разложить, но Варя не стала. Узкая постель напоминала полку в купе вагона. В последний раз Варя ездила на поезде давно, еще когда в школе училась. Тогда родители повезли ее на экскурсию по северным городам. Те Варю мало интересовали, а ехать в поезде нравилось. Она стояла у окна в узком коридоре вагона и смотрела на мелькающие огоньки.

Из соседней комнаты раздался тихий стук, потом шаги. Старый паркет скрипел под Дашиными ногами.

Варя встала, аккуратно сложила постельное белье, которое ей выдала хозяйка.

Дарья на кухне заливала кипятком растворимый кофе. Варе даже сейчас не пришло бы в голову пить такую дрянь.

– Спала? – участливо улыбнулась Даша.

На ней был теплый халат-кимоно. На ногах шерстяные носки. Одежда идеально подошла бы Вариной бабушке.

– Спала, – Варя кивнула.

– Теперь на работу?

– Нет, – она потрясла головой. – К родителям пойду.

Варя отправилась в ванную, пальцем почистила зубы. Смотреть на себя в зеркало не хотелось. Глаза были красные и опухшие, хотя она не плакала. А губы бесцветные. В сумке лежала косметичка, можно было слегка подкраситься, но Варя улучшать внешность не стала, вернулась на кухню.

– Садись, – Даша поставила перед ней тарелку с яичницей.

– Спасибо.

– Мне на работу к одиннадцати. – Даша положила яичницу себе, села напротив.

Тарелки у нее были старые, со щербинками. На старом обеденном столе царапины.

– Я сейчас уйду.

– Да я тебя не выгоняю, что ты! Сейчас дам тебе ключи, хочешь, оставайся, захочешь, вечером приходи.

– Нет, – улыбнулась Варя. И удивилась, что улыбаться получается. – Попробую прямо сегодня квартиру снять.

– Ну смотри. А то бы взяла ключи на всякий случай. Ты будешь чай или кофе?

– Чай.

Даша залила кипятком чайный пакетик.

– Ты правильно сделала, что ушла от Антона.

Варя невесело улыбнулась.

– Правильно! – Дарья подвинула чашку Варе, сама стала пить остывший кофе. – Он ни разу не навестил больного ребенка!

Мама сказала бы то же самое, если бы знала про Антона правду.

– Расставаться тяжело, по себе знаю. Но жить с человеком, которому доверять нельзя, еще хуже. Надо совсем не иметь сердца, чтобы больного ребенка не навестить!

– У них был особый ребенок, – зачем-то Варе захотелось поспорить.

– Тем более! Он бросил жену в такой тяжелой ситуации… – Дарья запнулась, смутилась.

– Он не из-за меня ее бросил, – успокоила Варя.

Дарья задумалась, молча допила кофе и, ставя грязную посуду в мойку, вздохнула.

– Хоть бы выяснилось поскорее, отчего Лиза умерла!

Лиза умерла, потому что не хотела жить. Неужели это не понятно никому, кроме Вари?

– Ты правильно сделала, – повторила Дарья. Мыть посуду она не стала, отошла от мойки. – Антон жестокий человек, держись от него подальше.

– Даша, я не хочу о нем говорить.

Дарья отстала, ушла в комнату. Варя поплелась следом за ней.

Хозяйка оделась в серый офисный костюм. Тот ей не шел, казался на ней старомодным. Проверила содержимое большой черной сумки. Вернувшись в комнату, отперла нижний ящик старой книжной стенки, достала пластиковую папку, снова заперла ящик, ключ сунула в карман.

Боится, что я останусь и