Операция «Остров Крым» - Ольга Чигиринская

Штука в том, что парень вел себя нетипично. Это не сдача и не окончательный слом – но это и не вранье профессионала. Наоборот: профессионал бы валялся сейчас у них в ногах, на ходу выдумывая фамилии товарищей по группе, командира, который дал задание, подробности порученного дела… Это, конечно, тоже все была бы брехня – но брехня правдоподобная, на проверку которой ушло бы время. Какой лапши он хочет тут навешать? «Действовал по собственной инициативе» – похоже, что от боли и от лекарств он плохо соображает.

– Ты опять врешь, – сказал он. – Но я тебя сейчас даже пальцем не трону. Мы просто выйдем из комнаты и подождем, пока наркотик перестанет действовать. И вот тогда ты начнешь говорить правду, да так быстро, что я не буду успевать записывать. У тебя есть желание продолжать разговор сейчас и заработать новую порцию анальгетика?

– Есть.

– Очень хорошо. От кого из своих командиров, как и когда ты получил приказ подстраховать передачу «Красного пароля» и провести радиоэлектронную диверсию?

– Мои командиры были не в курсе. План разработали я и полковник. В назначенный день он позвонил мне и сказал взять машину и экипировку из rent-a-carport в Бахчи. Сказал, что ключи от гаража в ячейке на автовокзале. Назвал номер. Прислал человека…

– Заткнись, – устало сказал Владимир. – Ныммисте, возьми его и пристегни за руку к батарее. Когда закончится действие обезболивающего, – обратился он к пленнику, – скажи сержанту, он меня позовет.

Майор вышел, не говоря ни слова. Сержант стряхнул Артема с дивана, как ворох тряпок. Наручники защелкнулись на запястье и на батарее. Верещагин сел, закрыл глаза и привалился затылком к стене.

– Правду говорить легко и приятно… – сообщил он в спину выходящему капитану. Тот не отреагировал.

Наука умеет много гитик. Советская наука диверсии и шпионажа – очень много. Но особенно мил Владимиру Резуну был тот раздел оной науки, который требовал работы с документами, архивами, открытыми источниками, скрупулезного сбора фактов и делания выводов… Любил Владимир всякие такие головоломки и загадки, ловил момент, когда все факты и фактики выстраиваются в единую картину, и единственно верное решение молнией, извините за банальность, пронзает сознание… А поскольку Володя любил и умел работать головой, постольку этих сладких моментов откровения в его жизни было не так уж мало.

И это свое умение Володя очень ценил. Ибо работа разведчика – не крушить кулаком челюсти, как это показывается в кино, а делать тайное явным. И здесь много званных, но мало избранных…

– Как живете, караси? – спросил Резун.

– Хорошо живем, мерси, – в тон ему ответил Сагабалян.

Кадровый отдел Главштаба располагался в подвале и тоже находился в ведении спецназа ГРУ. Лейтенант Сагабалян, начальник тамошней охраны, явно спал до прихода Владимира. И явно пил до того, как лег спать.

– Ну, что здесь было ночью, – сказал он. – Ты дрался?

– Не пришлось.

– А меня вот, – Сагабалян продемонстрировал руку на перевязи, – комбат отправил сюда. А тебе чего здесь надо?

– По делу.

– По большому или по маленькому? За бумагой?

– Вот поэтому ты, Ованес, все еще в спецназе, а я уже в Аквариуме.

– Было бы чему завидовать.

Владимир подошел к картотеке, занимавшей целую стену. Спецвойска ОСВАГ или корниловцы?

– Ладно, – сказал Владимир себе под нос, – попытаем счастья… Попытка – не пытка, правда, батоно Лаврентий?

– Чего? – окликнул его Сагабалян.

– Это я не тебе! – Владимир прошелся вдоль выдвижных ящичков и потянул первый. «А-М».

– Если я что-нибудь в чем-нибудь понимаю, то вот эти цифирьки – личный номер. Ха, мальчики, да вы здесь все не по фамилиям, а по индексам номеров… – Он засунул ящичек в ячейку, вытащил другой «М-Х». – Ну-ка, ХD, встань передо мной, как Лист перед Вагнером… Ага!

Он вытащил нужную карточку.

– Сектор М, номер 214. Полезная вещь – бюрократия…

Личное дело Верещагина находилось именно здесь. Ничего странного: на многих разведчиков заводят липовые дела, многие из них тихо-мирно служат в армейских частях у черта на куличках, по меньшей мере, числятся там. «Мертвые души».

Резун открыл папочку, полистал…

Ой, как интересно… Ой, какой же я дурак… Или это не я дурак?

Он сунул папку под мышку. Вышел из архива и поднялся в лифте на восьмой этаж, где обосновались спецназовцы. Нашел удобный кабинет, выгнал резавшихся в карты рядовых, сел в кресло и открыл папку.

Так, значит, вот как ты выглядел, друг мой, пока тебе не починили рожу. Ничего, приличный молодой человек. С таким можно оставить свою сестру наедине…

Тысяча девятьсот сорок девятый год рождения. Двадцать третье декабря, Судак. Мать – Марта Ковач, иммигрантка, Румыния, 39-й год. Отец… опаньки!

Отец – Павел Верещагин, иммигрант, СССР, 41-й год.

Это уже интересно, товарищи. Иммигрант, сорок первый – или дезертир, или побег из плена… Что, в конечном счете, тоже считается дезертирством по советским законам – раз бежал из плена, неча сидеть в стане идеологического противника: топай в штрафбат и искупай вину кровью…

Еще один любопытный фактик: в пятьдесят первом году счастливый отец семейства оставил молодую жену с ребенком на руках и… вернулся в СССР. Дальнейших сведений о нем нет… Еще бы они были!

Слова «3-я Симферопольская гимназия имени Александра II Освободителя» Резуну ничего не сказали. Иначе он задался бы вопросом: почему парнишка из такой небогатой семьи попал в такое престижное учебное заведение? И почему по окончании столь престижной гимназии юноша поступил в армию?

Так, карьера… На третий год службы, будучи уже младшим унтером, получил предложение идти в офицерское училище. В двадцать лет – победа на крымских соревнованиях по скалолазанию. В следующие два года – еще две. В двадцать три года мобилизован в качестве офицера-стажера, участвовал в боевых действиях против турок. По окончании войны получил полноценный офицерский чин. Через год – повышение. В семьдесят шестом дали поручика.

Ого! За время службы его благородие четырежды проверялся ОСВАГ. Ну да, лучше перебдеть, чем недобдеть. А то окажется, что парень был завербован СМЕРШем еще в материнской утробе…

Психологический профиль… Глубоко копают. Личностный тест Айзенка, показатели интроверсии, показатели экстраверсии, показатели шизоидности, показатели истероидности, параноидности… Хреноидности… Ладно, пускай специалисты скажут, что к чему. Хм, энергичен, но сдержан… Ровен в общении с подчиненными и товарищами по службе, близких контактов не поддерживает… Волк-одиночка… Отрицательные черты: склонность к нарушению субординации… Что, аж настолько, что самостийно решил связаться с Полковником? Увлечения: советская история и литература, советская авторская песня… Однако! Военная история… Альпинизм и скалолазание – это мы уже знаем. Пти-Дрю, где это? Мак-Кинли, Маттерхорн, Эйгер. Четыре гималайские экспедиции. Фильм «Волшебная линия». Семьдесят седьмой год – звание штабс-капитана и рота. И в этом году, в феврале – капитанские погоны.

Резун швырнул папку на стол.

Это не легенда, это херня собачья. Таких легенд не бывает.

Стены кабинета молча с ним согласились.

Здесь воняет, подумал он.

В комнате действительно воняло – табачным перегаром, – но Владимир имел в виду не это. Он имел в виду дело. Дело, которое выглядит так, словно его специально склепали и подбросили в архив, чтобы поиздеваться над Володей Резуном. Дело, которое смердит дешевым шпионским романом, написанным, к тому же, юной барышней.

Вы мне кого подсунули? Ладно, допустим на пять минут, что это правда. Я – Полковник, и веду какую-то игру с КГБ. В нужный момент нужный человек поддержит меня действиями своей группы, подстрахует… Тихо и чисто… Кого мне найти на эту работу? Кого задействовать? Уж конечно, спеца, мать вашу. Из качинских или из ОСВАГ. Который не запорет дело, не засыплется, не попадется… А если попадется – сумеет уничтожить все улики, а в случае необходимости – покончит с собой… Почему же полковник ОСВАГ выбирает для этой миссии явного непрофессионала? Человека, который напортачил и наляпал, – при всем старании не мог не напортачить! Человека, который, непонятно на что рассчитывая, сдался в плен и теперь продолжает валять самого глупого дурака?

Или же дело обстоит совсем наоборот: Верещагин действительно профессионал. Настолько крутой, что умело сымитировал почерк любителя, как наемный убийца экстра-класса косит под уличного грабителя-мокрушника? Но тогда почему его досье сляпано как будто на вкус шестиклассника? Оно должно быть абсолютно серым, совершенно незаметным досье… Таким, какое положено заводить на «мертвую душу», агента в армии.

Стоп! Полковник все-таки не совсем идиот. Если бы он хотел иметь в своем распоряжении профессионала-разведчика, он бы его имел. Владимир пошарил в кармане, достал пачку сигар с мундштуками, закурил, встал у окна, прикоснувшись лбом к стеклу…