Катастрофы в природе и обществе - Абрам Фет

Против высказанных выше мнений нередко возражали, говоря, что всякая работа утомительна и однообразна, что вообще труд является проклятием человеческого рода (наказанием за первородный грех, если вы в это верите), и что все неприятности наемного труда искупаются отсутствием личной ответственности и более высоким уровнем потребления. Далее, утверждали, что в любом обществе люди связаны взаимными зависимостями, и что зависимость крестьянина от феодала или ремесленника от цеховых правил была ничуть не лучше зависимости от предпринимателя, с которым рабочий может порвать, когда захочет. Нельзя отрицать, что эти соображения не лишены смысла: наши предпочтения во многом определяются отвращением к тому, что мы знаем, и иллюзиями относительно того, чего мы не знаем по собственному опыту. Иллюзии по поводу прошлого всегда сомнительны, и все попытки вернуться к прошлому обречены на неудачу. И все же нам кажется, что в основе только что изложенных рассуждений лежит пессимизм, убеждение в обреченности человека, тогда как предыдущая точка зрения – разделяемая авторами этой книги – по крайней мере допускает возможность изменения существующих условий. Всякий, кому довелось работать на заводе или обслуживать какую-нибудь машину только для заработка, знает, что он не хотел этого делать, и что никто этого не хочет. Чем скорее такую работу станут выполнять роботы, тем лучше – хотя тогда возникнет проблема, чем занять всех этих людей, не знающих ничего лучшего. Но пока существуют наемные рабочие (или наемные служащие), остается проблема эксплуатации.

Моральное негодование, вызываемое "эксплуатацией" наемных рабочих, вовсе не зависит от различных "теорий стоимости". Оно связано не с научными доказательствами, а с унаследованной нами системой ценностей, осуждающей незаслуженное присвоение ренты и специфическое, недостойное человека положение товара. Существование ренты не вызывает сомнений. С моральной стороны вопрос состоит в том, имеет ли капиталист право на получаемую им ренту. Если даже он вкладывает значительную часть этой ренты в расширение или усовершенствование производства, то все же он действует не так, как это делал бы менеджер, заботящийся об успехе предприятия: он сам решает, какую часть дохода вложить, и какую оставить себе. При этом он давно уже не тот "организатор производства", какими были его предшественники: работу управления и развития чаще всего выполняют наемные менеджеры и инженеры. В общем случае капиталисту достается трудно вычислимая, но значительная доля ренты, связанная не с его трудом, а с его положением собственника; многие полагают, что присвоение этой ренты "незаслуженно": это и называют "эксплуатацией". Конечно, суждение о том, "заслужена" или нет такая награда, зависит от принятых ценностей и не относится к экономической науке. Сомнительные рассуждения о "прибавочной стоимости" ничего не могут добавить к этому вопросу. Риск предпринимателя разделяют с ним его рабочие; к тому же, у него обычно не одно предприятие.

Верно, что капиталистическое производство в конечном счете (после столетий "дикого" капитализма) привело к значительному повышению жизненного уровня населения. Существование такого производства, может быть, просто требует существования капиталистов, и тогда их вознаграждение вовсе не относится к их личным заслугам, а составляет неизбежный налог, обеспечивающий возможность такого "общества изобилия". Такое "экзистенциальное" оправдание капиталистов вряд ли понравится им самим, потому что отводит им роль полезных для общества паразитов – но все-таки паразитов. Если это не так, то надо присмотреться, что делают для производства люди, получающие от него ренту.

Надо отметить, что современный капитализм далеко отошел от правил свободного рынка, и не только вследствие государственного вмешательства. Особенно вредные для общества черты современного капитализма – это монополии и безответственная реклама.

Еще одно необходимое замечание касается связи капитализма с развитием науки и техники. Конечно, научное мышление возникло и развивалось независимо от капитализма, о чем свидетельствует история математики и астрономии; уже в средние века были сделаны выдающиеся изобретения: достаточно упомянуть магнитный компас, огнестрельное оружие и книгопечатание. Но до семнадцатого века научные открытия и изобретения были редки и случайны. Несомненно, ориентация на систематические научные и технические исследования была связана с началом капитализма. Эта ориентация способствовала развитию производства, удовлетворяя возникшую потребность. Она в значительной степени отражала специфический склад ума в протестантских странах: роль Англии и Голландии в создании естествознания и техники хорошо известна. Высокий статус науки в этих странах определялся тем же стремлением к внешнему преуспеянию, которое Макс Вебер считал общим признаком капитализма и связывал с психологией кальвинистов.

Впрочем, ученые и инженеры не имеют особых причин любить капитализм: если кто-нибудь и подвергается эксплуатации при этом строе, то прежде всего они. Ведь они получают (в Соединенных Штатах) около 6% прибыли от своих изобретений, если даже их проекты не кладут в сейф, отказываясь их осуществить! Между тем, без этих изобретений попросту не было бы капитализма: его создало развивающееся машинное производство или, как принято говорить, "научно-технический прогресс".

Общественное значение ренты

Как мы видели, явление ренты имеет очень общий характер и встречается задолго до появления денег, даже – в некотором смысле – в животном мире. Самый общий смысл его состоит в том, что индивид извлекает выгоды из занимаемого им положения, не зависящие от прилагаемых им усилий. В человеческом обществе положение, занимаемое индивидом, или его "статус", закрепляется обычаем или юридическими актами, что в сущности одно и то же, поскольку повиновение людей юридическим нормам тоже составляет обычай – более или менее формализованный, в зависимости от уровня цивилизации.

Причины, по которым в данном обществе признается тот или иной статус индивида, могут быть весьма различны: это может быть положение вождя или жреца в первобытном племени, завоевателя в побежденной стране, чиновника в тоталитарном государстве и, наконец, положение собственника. Вождь или жрец должны время от времени подтверждать свой статус поступками; завоеватель или бюрократ может внезапно его потерять. Самая устойчивая – и в то же время самая абстрактная – форма ренты связана с собственностью, которая приобрела в некоторых обществах почти священный характер. Собственник получает регулярные доходы лишь по той причине, что у него есть определенные бумаги, обозначающие его статус и признанные государством. Как правило, окружающие не интересуются, каким путем он приобрел эти бумаги, или довольствуются на этот счет ребяческой мифологией "классического" капитализма. Как признал в конце жизни Токвиль, предполагается, что институт частной собственности выгоден для общества, потому что без него не умеют обойтись. Точнее говоря, известно, что любительские попытки перемещения ренты, без учета экономических фактов, привели к большим бедствиям. Основной вопрос истории – кому достается рента.

Глава 8. Как бороться с безработицей

Проблема безработицы

Эта проблема характерна для капитализма, поскольку безработица порождается рынком труда. При наличии рынка труда должна быть и безработица, если только по какой-нибудь причине спрос на рабочую силу не превышает предложения. Этот особый случай – дефицит рабочей силы – как и дефицит любого товара, не удовлетворяет условиям свободного рынка, и мы его здесь не рассматриваем. Безработица безусловно связана с техническим прогрессом, но может быть и без всякого прогресса. Прогресс играет двоякую роль: он может и уменьшать, и увеличивать число рабочих мест. Когда делается изобретение или вводится некоторое техническое новшество, множество рабочих оказывается излишним. Вытеснение рабочих машинами было особенно заметно в начальный период капитализма в Англии, в конце восемнадцатого и первой половине девятнадцатого века, где это явление вызвало массовый протест рабочих – "луддитов", ломавших машины. Маркс далеко экстраполировал эту тенденцию своего времени. Он предполагал, что технический прогресс неизбежно ведет к безработице все большего числа людей, которые вынуждены будут соглашаться на все более низкую заработную плату. Технический прогресс, по его представлению, непременно будет стимулировать свое дальнейшее развитие, поскольку безжалостная конкуренция будет вынуждать капиталиста вводить всевозможные усовершенствования производства. Излишние рабочие будут увольняться, а безработица позволит капиталисту снижать заработную плату работающих. Из этого предполагаемого механизма, напоминающего то, что теперь называется "положительной обратной связью", Маркс вывел свой "закон абсолютного обнищания рабочего класса" и следующие из него социальные предсказания. Неправильность этих предсказаний, которые начали нарушаться уже при жизни Маркса и были полностью опровергнуты в двадцатом веке, опять-таки связана с качеством: