Лесовка - Ирина Кузяева

— Дед Пихто. Местный я. С Кудыкиной горы.

— За что срок мотаешь?

— А, колобка неугодного болотному величеству сладил. Кусается, собака. Вот Тоф меня и упек в казематы.

— Нда. Не повезло.

— Слушай, местный, — спохватился Константин. — Ты места эти хорошо знаешь?

— А то! Конечно, знаю. Я тут все и построил самолично.

— Сможешь показать, где Тоф обитает?

— А что ж не смочь? Болотнику так это я за радость навредить. Он нашего брата совсем не уважает, бесплатно заставляет работать и хоть бы раз похвалил. Всё только пинки и поносные слова слышим.

— Так это ж меняет дело! — обрадовался Жбанов. — Сейчас дождемся охранника, освободимся и устроим им русское веселье, с плясками.

— А что ждать-то? Подними решетку в петлях, она и снимется.

Жбанов с недоверием подошел к дверце, легко приподнял и снял ее с петель.

— Вот это безопасность! — причмокнул Федор, подождал пока дед Пихто и Самойлов покинут камеру и поставил решетку обратно, словно так и было. — Куда теперь?

Друзья окинули взглядом слабо освященный чадящими факелами длинный коридор. Из соседних камер доносились жуткие завывания, через прутья тянулись мерзкие щупальца, клешни и раздвоенные языки.

— Кто это тут сидит? — спросил у чёрта Жбанов.

— Неудавшиеся эксперименты. Кто-то слишком добрый, кто-то слишком ласковый. Дефектные одни. Вместо машин для убийств получились милые питомцы.

— Милые? — не поверил Константин, проходя мимо одного верблюдоподобного существа, который плюнул в него серной кислотой и чуть не попал в глаз. — Не верю.

— Значит, атеист! — спокойно констатировал дед Пихто. — Прежде чем их забраковали, на злость проверяли, а они мирные оказались.

— Если они мирные, чего же в клетках сидят?

— Вроде местной достопримечательности, — пояснил черт.

— Как зоопарк! — проявил эрудицию Жбанов, с интересом и без страха поглаживая гигантскую кобру, которая млела от прикосновения человеческой руки. — Чтобы сохранить редкие виды, которые могут сгинуть на болоте.

— Это ты, батюшка, загнул, — рассмеялся черт. — Скорее они здесь, чтобы статистику не испортить злоболотную. Ты представь, приходишь на торфянники, а навстречу выплывает кальмар, который не топить и жрать тебя будет, а проводит по безопасным тропкам и бруснику покажет, где собрать. Нонсенс. Это против природы. Нам сюда.

Дед Пихто остановился перед ничем непримечательной стеной, пошаркал по ней волосатыми ручонками, что-то щелкнуло и перед сбежавшими путниками открылся крохотный проход. Тайный. На столько тайный, что в проем еле протискивался Константин, что уж говорить о необъятной фигуре Жбанова.

Лесовка

К болотнику Тофу меня собирали, как на похороны, причем на собственные. Матушка побила всю посуду от возмущения и угрожала пойти к моему жениху лично, чтобы лапки его перепончатые ему же в нос засунуть.

— Как ты мог допустить такое, пень старый! — вопила она на батюшку, охаживая сковородкой.

— Дети Земли уже скоро будут здесь и, если не подчиниться желанию Тофа, мы дочь совсем потеряем.

Матушка бросила чугунное оружие, прижала руки к груди и бессильно опустилась на лавку. Взгляд ее был полон тоски и печали.

— Да, что мне сделают эти дети Земли? — возмутилась я. — Ничего сверх страшного не произошло. А за то, что сделано, готова нести наказание. Это лучше, чем выйти замуж за Тофа, жабу пучеглазую. Не стану я жить с ним в одном болоте! Что хотите делайте, а под венец с ним не пойду.

— Что?! — взорвались родители. — Марш в комнату! И без разрешения, чтобы ни шагу из Чертога!

Приятно видеть такую сплоченность родителей, правда, мне она показалась крайне несправедливой к моей персоне. Я расстроилась до крайней черты злости, которая отразилась яркими вспышками молний на любимом мамином ковре. Меня посадили под замок в собственной комнате, поставив магический купол, против моего побега.

Вот такие чудные дела творились. Я не нашла ничего лучше, чем колдануть.

— Хотите из клетки в клетку меня переселить? Не бывать этому!

Я отправила мощный пульсар в сторону двери, но он, встретившись с действием отцовских чар, распался, словно опушённые семянки с одуванчика под дуновением ветра.

Обстановку усугубляла повисшая в помещении тягостная грусть. Она невидимым плотным сгустком витала в воздухе, хоть ножом режь и на хлеб намазывай.

Антипка нарочито медленно складывала мои вещи в заплечную корзину. Из ее глаз катились слезы размером с добрый кулак, угрожая затопить мою одежду. Сборка вещей угрожала перейти в стирку.

— Антюш, — подлизывалась я. — Не на смерть же меня собираешь. Тем более я решила, что сдамся на милость детям Земли.

Домовая посмотрела на меня тяжелым, многообещающим взглядом. А ведь она еще не знала, что я ее с собой не беру. Я и ляпнула об этом, сдуру. Бошка тут же спрятался под лавку, мысленно молясь за меня всем лесным силам.

Ох, что началось!

Одежда, аккуратно сложенная в корзине будто взорвалась праздничным фейерверком тряпок и подлетела под самый потолок. Красочно вышло.

Затем открылся платяной шкаф, и с полок полетела обувь. В мою сторону. Да, так прицельно, что я растерялась и не успела закрыться воздушным щитом, за что и поплатилась, получив особо длинным каблуком в лоб. В этом месте сразу начал наливаться здоровенный синяк, угрожая перерасти в шишку цвета наливного яблока. Вся в папочку.

Я решила давить на жалость и надрывно застонала.

Не помогло.

Лавки надсадно заскрипели и угрожающе поднялись над полом. Колобок, потеряв убежище, испуганно заметался из стороны в сторону. До сегодняшнего дня я не знала, что он у меня пророк, а тут, словно третий глаз у него открылся, заголосил: «Мы все умрем!».

Он запрыгнул на подоконник и попытался спастись бегством, как в сказке, спрыгнув с окошка на улицу. Но благо папино противопобегное поле действовало на всех, кто находился внутри, и Бошку всего лишь срикошетило обратно в комнату, словно теннисный мяч. А иначе бы разбился в лепешку о землю. Бошка — отчаянный колобок, снова пытался допрыгнуть до подоконника, чтобы сигануть вниз.

Я в решительной растерянности стояла готовая ко всему и от слова своего отступать не собиралась, хотя понимала, что таким образом делаю себя личностным врагом домовой. Но что сделаешь с врожденным упрямством?

Антипка все это время стояла на моей кровати с лицом невинного младенца и пристально следила за мной, слегка наклонив голову. Лавки зависли под потолком. Бровь домовой вопросительно изогнулась.

Я не поддалась на угрозы и открыла рот, чтобы сообщить, что мнение свое не переменила.

Как вдруг в распахнутые створки окна влетела черная молния, схватила подпрыгнувшего колобка и кубарем покатилась через всю комнату к моим ногам. Бошка предынфарктно хрипел.

Я и Антипка тут же забыли о «милом» разговоре двух подруг и, многообещающе прищурясь, нацелили на незваного гостя страшную ярость фурий, обещая долгую и мучительную смерть. Без пощады.

Я занесла руку в мощном «ударе дуба». Этому приему меня обучил Иваныч, а он, как известно, плохой атаке не учил. В удар я вложила магическую силу и резко шандарахнула… в пол, проделав дырку на кухню, которая находилась под моей комнатой. Часть потолка обвалилось в жидкое тесто. Я виновато улыбнулась трудившимся над готовкой пирожков анчуткам, которых с ног до головы заляпало тягучим содержимым из кадки.

Из виноватого состояния меня вывел мысленный визг колобка. Я вспомнила, что промазала. Черный незнакомец ушел из-под удара и теперь таращился на меня большими песочными глазами.

— Ну, ты и заноза! Опять хотела меня убить!? — заговорил знакомый голос.

И тут я поняла, что передо мной стояла моя несостоявшаяся любимица, и я сразу полезла обниматься:

— Ягодка! Как я рада тебя видеть!

— Но-но! — зафырчала кошка и вспрыгнула на шкаф. — Теперь задушить меня решила, душегубка! Не выйдет!

— Эй! А что ты тут делаешь? Разве не в столице собралась жить у Кость-и? — от воспоминания о дорогом человеке сердце тревожно сжалось в маленький бутончик.

— В беду попал он с другом своим, — сообщила Ягодка, язвительно добавив:

— По твоей вине!

— Что случилось?

Кошка пригладила языком выбившуюся шерсть на лапе и снизошла до объяснений:

— Тебя кинулись из лап Тофа вызволять, да и сгинули на болоте, почитай, в сырой темнице сейчас сидят.

Я не успела ничего сказать, в комнату вошел взволнованный родитель и тут же получил от меня неожиданное известие:

— Батюшка, мы выезжаем к Тофу немедленно. Собирайся!

Глава 21. Сборы

Не дано увидеть те силы, которые позволено только ощущать.

На работе все активно обсуждали долгое отсутствие генерального директора. Ходило множество слухов о причинах — запой, наркотики, венерическая болезнь. Все домыслы сводились к одному, точнее к одной. К последней несостоявшейся пассии шефа — Галиночке из рекламного отдела, которая по каким-то причинам в срочном порядке была уволена сразу после выходных.