Боевой клич свободы. Гражданская война 1861-1865 - Джеймс М. Макферсон

Эф-стрит». С помощью Дэвиса и Дугласа в воскресенье (по воскресеньям Пирс предпочитал не заниматься делами) 22 января они прибыли в Белый дом и поставили президенту ультиматум: либо он одобряет отмену Миссурийского компромисса, либо теряет Юг. Пирс покорился, более того, он согласился превратить пересмотренный законопроект Канзас — Небраска в некий «тест приверженности партийным принципам»[241].

Северные демократы и виги были ошеломлены проектом Дугласа, чего нельзя было сказать о фрисойлерах. Они были готовы поднять Север против «неслыханного попрания священного обета», «омерзительного заговора» по превращению свободной территории в «мрачное царство тирании, населенное хозяевами и их рабами». Эти фразы вышли из-под пера Салмона Чейза, Чарльза Самнера, Джошуа Гиддингса и трех других конгрессменов-фрисойлеров, опубликовавших «Призыв независимых демократов» в National Era — той же самой газете, где печатались отрывки из «Хижины дяди Тома»[242].

Этот «Призыв» задал тон потокам гневный речей, проповедей и газетных передовиц на всем Севере. Умеренная New York Times предсказала, что столь мощная негативная реакция северян может «породить хорошо скрытую, глубокую и неискоренимую ненависть к этому институту [рабству], которая сокрушит его политическую мощь любыми средствами, не останавливаясь ни перед чем». На сотнях «антинебраскских» митингов принимались резолюции и петиции в адрес Конгресса. «Это преступление не должно свершиться, — возвещала типичная резолюция. — Вопреки коррупции, взяточничеству и измене, Небраска, сердце нашего континента, всегда будет свободной». Из десяти легислатур северных штатов, заседавших в первые месяцы 1854 года, пять, находившихся под контролем вигов, осудили законопроект, и четыре из пяти, контролируемых демократами, отказались его поддержать. Под давлением Дугласа проект одобрила лишь легислатура Иллинойса. В Конгрессе северные виги единодушно выступили против. Новый сенатор-виг от Мэна Уильям Питт Фессенден расценил проект Дугласа как «ужасный произвол…»: «Чем больше я изучаю его, тем в большую ярость прихожу. Мне нужно уже немного, чтобы превратиться в убежденного аболициониста» [243].

Дуглас настаивал на том, что отмена запрета рабовладения к северу от 36°30′ с.ш. не является чем-то новым. Компромисс 1850 года, заявил он, уже отменил это ограничение, предоставив населению бывших мексиканских владений как к югу, так и к северу от этой линии самому решать свою судьбу. Северные сенаторы разоблачили все лицемерие этого аргумента. Компромисс 1850 года относился лишь к «мексиканской уступке», а никак не к «Луизианской покупке», и никто в то время, включая Дугласа, не думал иначе. Идея о такой «отмене» появилась как усовершенствование политики Дугласа, проводимой им под давлением южан. Тем не менее дисциплинированность демократов и ловкость Дугласа помогли провести закон через Сенат 41 голосом против 17. Только пять из двадцати северных демократов присоединились к северным вигам и фрисойлерам, составившим оппозицию[244].

Несмотря на то, что северные демократы в Палате представителей, которым осенью предстояли перевыборы, оказались менее податливы на давление администрации, Александр Стивенс, главный лоббист законопроекта в Конгрессе, угрозами и посулами добился своего. 22 мая проект был принят 115 голосами против 104. Торжествующий Стивенс писал: «Я чувствую себя так, как будто выполнена миссия всей моей жизни»[245]. Возможно, так оно и было, только это нанесло последний удар двухпартийной системе, сплачивавшей страну. Все северные виги в обеих Палатах голосовали против проекта, тогда как 25 из 34 южных — за него или «парно» (взаимно воздерживаясь от голосования). Из 75 южных демократов 72 голосовали «за» или «парно», в то время как 49 из 108 демократов северных — «против» или «парно». Многие из последних понимали, что их голос «за» поставит крест на переизбрании, а голос «против» — на партийной карьере. Всего семь представителей северных штатов, голосовавших за законопроект, были переизбраны на следующий срок; некоторые же из голосовавших против безвозвратно покинули демократическую партию. Для северных и южных вигов это прискорбное голосование означало конец совместного пути. «Этот грязный маневр по Небраске успешно похоронил партию вигов, — писал Трумэн Смит из Коннектикута, с отвращением вышедший из состава Сената. — Мы, виги Севера, четко решили для себя никогда не иметь ни малейшей аналогии или связи» с вигами Юга[246]. Южан это вполне устраивало. «Мы не собираемся иметь никаких внутрипартийных контактов… с северными вигами, пока они не представят неопровержимое доказательство того, что раскаялись в своем диком фанатизме»[247].

Южные сенаторы, еще больше усугубляя ситуацию, отвергли законопроект, предложенный в основном северянами и принятый Палатой представителей, о безвозмездном предоставлении поселенцам 160-акрового надела на общественных землях. Такой закон, как объяснял один южанин, «станет самым надежным союзником аболиционистов, стимулируя создание свободных ферм, где поселятся янки и иностранцы, преисполненные решимости сопротивляться участию в хозяйствовании рабовладельцев»[248].

Вопрос был в том, кто подберет черепки расколовшихся политических партий? На Нижнем Юге демократы быстро прибрали оставшихся вигов к своим рукам. В штатах Верхнего Юга виги под разными названиями кое-как держались еще несколько лет. На Севере все было еще больше запутано. Некоторые виги из числа противников рабства, такие как Уильям Сьюард, надеялись возродить партию для участия в выборах 1854 года в законодательные органы штатов и в Конгресс. Они рассчитывали включить в ее ряды фрисойлеров и демократов из числа противников закона Канзас — Небраска, однако и те и другие отклонили это предложение. Вместо этого они, как и многие виги, предложили отказаться «от старых партийных ярлыков и выступить единым фронтом за восстановление свободы и избавление от господства рабовладельцев»[249]. Таким образом, на Севере сформировалась новая антирабовладельческая группировка, собиравшаяся принять участие в осенних выборах. Группировка эта имела разные названия: партия противников закона Канзас — Небраска, коалиционная, народная, независимая партия, но наибольшую известность она получила как Республиканская партия. В первый раз это название прозвучало, по-видимому, на собрании противников закона Канзас — Небраска в церкви города Рипон (штат Висконсин), а 9 мая съезд тридцати конгрессменов в Вашингтоне его одобрил. В Мичигане новая партия официально объявила себя «республиканской» в июле. Съезды во многих избирательных округах для выборов в Конгресс, особенно на старом Северо-Западе, также приняли это имя, напоминавшее о борьбе за независимость в 1776 году. «Встав перед необходимостью сражаться за основные принципы республиканского правления, — постановил съезд в Мичигане, — и против интриг самой отвратительной, деспотической и унижающей человеческое достоинство аристократии, которая только существовала на земле, мы объединяемся под именем Республиканской партии»[250].

Нигде на Севере избирательная кампания не проходила так бурно и ожесточенно, как в Иллинойсе, штате Дугласа. 1 сентября Дуглас открыл дебаты в Чикаго, выступив там с речью, однако после того как враждебно настроенная толпа в течение двух часов заглушала его криками, он в раздражении покинул трибуну и уехал в