Великие Князья Литовские: Ягайло - Геннадий Левицкий

— Уволь меня, князь, от таких поручений. Я воин, а не палач.

— Ты сделаешь, Остей, все так, как я сказал, а если нет — пойдешь в темницу к Кейстуту. — Предупредил Ягайло. — С первыми сумерками проверю, как ты исполнил мои поручения.

Вторую половину дня Ягайло провел в постели, отдыхая после долгой дороги. Вечером он проснулся и вышел на замковый двор. Неторопливо прошелся между хозяйственных строений и вдруг остановился как вкопанный. Взгляд Ягайлы упал на смотровую площадку большой четырехъярусной башни в южном углу крепости. Там одиноко стоял Кейстут и любовался закатом солнца.

— Богдан! — Крикнул Ягайло. — Остея ко мне немедленно!

Ждать довелось довольно долго. Наконец вернулся Богдан и "обрадовал":

— Князя Остея нигде нет. Пропали так же все воины из его дружины.

— Куда же они делись?

— Никто не знает.

— Как это, никто не знает? Целый отряд воинов пропадает среди бела дня, и никто ничего не знает, никто ничего не видел. Это что — заговор? Начальника стражи ко мне!

Вошел начальник стражи — широкоплечий светлобородый литовец.

— Покидал ли князь Остей замок? — Спросил Ягайло.

— Да, он вышел с отрядом через малые ворота вскоре после твоего приезда.

— Почему ты его выпустил?

— Потому, что ты сам, великий князь, приказал выполнять все распоряжения Остея.

— Приказал, — подтвердил Ягайло, — но только на время моего отсутствия. А теперь, когда в замке есть я, ты должен исполнять мои приказы, а не Остея.

— Все это так, великий князь. Но ведь ты не отдавал приказа задержать Остея. — Резонно заметил начальник стражи.

Последнее оправдание стражника совсем вывело Ягайлу из себя.

— Ты много говоришь, мне это не нравится. — Злобно промолвил Ягайло и обратился к стоящим за спиной воинам. — Бросьте его в темницу, пусть там поучится беседовать с великим князем литовским.

— На все твоя воля, великий князь, — смиренно произнес начальник стражи.

Близился к концу пятый день пребывания Кейстута в Крево, хотя в подземелье, куда заточил его Ягайло, день и ночь ничем не отличались друг от друга. Единственным источником света была свеча, тускло горевшая в углу.

Неподвижно лежит Кейстут на сырых войлоках. Нет, князь не спит. Кейстут вспоминает свою жизнь — это единственное, что осталось ему в мрачной темнице. Лицо князя изменяется в зависимости от воскрешаемых в памяти событий. Оно становится суровым, когда вспоминает Кейстут былые битвы и походы; ласковым и добрым, когда посещает его образ жены, детей, брата Ольгерда; печальным, когда он думает о Витовте. Лишь один человек вызывает в нем злобу, ненависть и отвращение. Это Ягайло — племянник старого князя.

За свою долгую жизнь Кейстут совершил много разных деяний, но лишь одно из них вызывает сожаление. Не может простить себе Кейстут, что сохранил жизнь и земли Ягайлу, когда разоблачил его в сговоре с крестоносцами. Все тогда было бы по-другому…

Размышления Кейстута были прерваны какой-то возней за дверью. "Ужин принесли", — решил князь и повернул голову в сторону двери. Наконец проржавленный замок открыли, и в темницу вошли четыре человека.

Заподозрив недоброе, старик поднялся с войлоков.

— Что вам надо? — Спросил он вошедших.

— Мы пришли взять твою жизнь. — Ответил один из них. — Если хочешь помолиться своим богам, то мы подождем. Может быть, у тебя есть последнее желание, мы постараемся его исполнить.

— Желание у меня одно — хочу, чтобы сдох Ягайло.

— Что ж, тогда приступайте. — Сказал своим товарищам старший.

При виде приближающихся врагов глаза Кейстута налились кровью, все тело его пронзила дрожь бешенства. Испустив дикий крик, старый князь в фатальной обреченности бросился на своих убийц.

Но что может сделать один старик против четверых молодых и сильных воинов? Жестокие руки намертво сжали горло Кейстута, и через мгновение дикий крик перешел в хрип. Мучения старика у всякого бы вызвали жалость, но нет ее у слепых исполнителей воли племянника. Наконец и хрип затих, тело старика обмякло, и воины, словно по команде, отпустили руки. Тело князя бессильно упало на пол. Старший опустился на колени, приложил ухо к груди старика и тихо произнес:

— Мертв.

Некоторое время воины молча смотрели на дело своих рук, пока, наконец, их начальник вновь не опомнился.

— Возьмите старика и положите его на войлоки так, как он лежал до нашего прихода. Ты, Кучук, пойдешь сейчас к великому князю и скажешь ему, что Кейстут умер.

На следующий день литовскому народу было объявлено о смерти Кейстута, но лишь немногие подозревали истинного виновника его скоропостижной кончины. А еще через два дня погребальная колесница привезла тело несчастного князя в Вильно. При громадном стечении народа останки Кейстута сожгли в долине Свенторога.

Так трагически окончил жизнь последний герой языческой Литвы.

Елена

Расправившись с Кейстутом, Ягайло принялся за приближенных своего дяди. Вскоре после погребенья князя-мученика были колесованы родственники жены Кейстута — Видимонт и Бутрим. Ягайло с удовольствием приказал бы убить и Витовта, но боязнь, что смерть сына вслед за отцом может вызвать возмущение литовского народа, останавливала его. Даже близкие соратники Ягайлы, такие как Монивид, были недовольны его зверствами, и новое черное дело могли не простить. Требование даровать жизнь и свободу сыну Кейстута выражали посланцы Яноша мазовецкого и даже Тевтонского ордена, что совсем поставило Ягайлу в тупик. Но, тем не менее, отпускать на свободу своего потенциального врага Ягайло явно не собирался.

Витовт содержался в подземелье одной из башен Кревского замка. Предсмертный крик отца долетел и до него, правда, многократно приглушенный толстыми стенами. И хотя этот крик более походил на рев смертельно раненого зверя, чем на голос человека, Витовта охватило, пока еще не осознанное, чувство беспокойства. Когда ему на следующий день сказали, что умер отец, Витовт сразу понял, кому принадлежал этот нечеловеческий вопль.

Вследствие потрясения, вызванного смертью отца, у Витовта началась нервная горячка. Он отказывался принимать пищу и своим поведением приводил в ужас стражников. Сын Кейстута мог часами лежать неподвижно, но иногда к нему возвращался предсмертный крик отца, и тогда диким зверем метался он по темнице, с пеной у рта ломал и крошил все, что попадалось под руку. Насмерть перепуганные стражники бежали к своему начальнику и клялись, что в Витовта вселился демон, который вскоре разрушит башню, а может и весь Кревский замок. Однажды, когда Витовт после очередного буйства уже несколько часов подряд лежал на сыром земляном полу, не подавая признаков жизни, к Ягайле подошел новый начальник стражи.

— Князь, что делать с Витовтом? — Спросил он.

— А что такое?

— Витовт совсем плох, уже часов пять лежит без неподвижно. Может быть, перенести его из темницы наверх. Знахарь говорил, что узнику нужен свежий воздух.

— Пусть сидит пока в темнице. Смотри за ним в оба. Говоришь, он сильно болен, что ж, я не удивлюсь, если Витовт вскоре отправится вслед за отцом. — С холодным равнодушием отверг Ягайло предложение начальника стражи и предупредил его. — А ты, если будешь совать нос не в свои дела, попадешь туда, где сейчас твой предшественник. Тоже мне, нашелся благодетель.

И все же Ягайле вскоре пришлось облегчить участь двоюродного брата.

Однажды к Кревскому замку приблизились две женщины. Одна из них, судя по одежде, знатного происхождения, сказала, что хочет видеть Ягайло. Это были: жена Витовта — Анна, и ее служанка — Елена. Еще в начале лета Анна отправилась погостить к своему отцу — смоленскому князю, но едва ее ушей достигли слухи о трагических событиях в Литве, жена Витовта отправилась в обратный путь. Не помогли ни уговоры отца, ни слезы матери — Анна твердо решила разделить участь мужа. Долгое время она скиталась по Литовскому государству в поисках мужа, пока, наконец, людская молва не привела Анну к Кревскому замку.

Ягайло, похоже, даже обрадовался появлению у себя в замке жены узника, хотя трудно разобраться, когда этот человек действительно радуется, а когда притворяется. Возможно, Ягайло действительно приятно было видеть столь очаровательных женщин, какими были Анна и Елена, но, скорее всего, он хотел использовать своих гостий, чтобы иметь свидетелей своей непричастности к смерти Витовта. (Ягайло надеялся, что его двоюродный брат вскоре уйдет вслед за отцом.) Так или иначе, но встретил он Анну, едва ли, не с искренним восторгом и радостью.

Однако княжне не было дела до проявленного родственником искреннего или неискреннего восторга по поводу ее приезда.

— Я хочу видеть мужа. — Сурово и требовательно произнесла она.

— Княжна, незачем огорчать себя понапрасну, твой муж одной ногой стоит в могиле. Господь уже отнял у него разум, похоже, вскоре отнимет и жизнь. Вот уже целую неделю Витовт отказывается принимать пищу. Удивительно, откуда у него берутся силы на буйство. Так что забудь о нем, Анна. Ты молодая, красивая…