Тьма. Том 7 - Лео Сухов

Я бы ответил, что это профессиональное, но решил разумно промолчать.

— Не он первый, не он последний… — взамен произнёс я, выглядывая в разбитое окно.

Кафаров, весь изломанный и перекрученный, лежал на краю засыпанной снегом клумбы. Вокруг собирались другие чиновники, а их отгоняли подоспевшие городовые из охраны здания. Я вздохнул, покачав головой. И, заметив заглянувшего в кабинет Бортникова, сообщил ему нерадостные вести:

— Кажется, надо Перемыкова навестить. Пока он тоже не сбежал. Иначе вам и сажать-то некого будет.

— Да что же это делается-то! — дрожащими губами проговорил Бортников и достал платок, чтобы утереть взмокший лоб.

— Перемыков-то хоть пониже сидит? — деловито уточнил я.

— Выше, ваше благородие, ещё выше! — расстроенно признался мэр.

— Ну так чего мы ждём тогда? — возмутился Дашков. — Давайте скорей! А то ишь… Преступлений много, а виновных сейчас и не останется. Неловко выходит!

Перемыкова мы обнаружили в его кабинете, стоящим к нам спиной. Прилипнув к окну, он вытянул шею, как нервный заяц, и разве что ушами не подёргивал.

Тоже, видимо, на тело Кафарова пялился.

Увидев меня, он побледнел, попятился к стене — ну хоть не к окну — и, выставив руки перед собой, начал торопливо объяснять:

— Э-э-это не я! Я тут ни при чём!..

— А ни при чём — это не при том? — я кивнул на окно. — Или не при этом?

И я снова кивнул на то же окно.

— А… А другие предложения есть? — затравленно спросил чиновник, кажется, не раскусивший моего юмора.

— Перемыков, сядьте! — нервно топнув ногой, потребовал Бортников. — Сядьте немедленно!

— А можно… Можно я десять дней отработаю? — взмолился чиновник, по-прежнему испуганно косясь на окно. — Перед тем, как сесть?

— Что? — не понял градоначальник.

— Мне бы только завещание написать!.. И с семьёй попрощаться! — с этими словами чиновник упал на колени и пополз к Бортникову, вытянув вперёд руки, будто готовился уцепиться за штаны начальства, как за последнюю надежду. — Прошу вас! Умоляю!..

— Да что вы себе позволяете⁈ — отшатнувшись и выдернув штанины из цепких пальцев, в ужасе закричал градоначальник. — Что вы несёте, Матвей Соломонович? А ну-ка сядьте в кресло! Немедленно! Сейчас же!

При этом Бортников всё отступал и отступал от ползущего сотрудника. А тот, не замечая ужаса в глазах высокого начальства, стремился к нему с упорством трактора, вспахивающего целину.

Видимо, решил, что это я помог его приятелю Кафарову выйти в окно.

При этом он ещё умудрялся отбрыкиваться от ратников князя, которые решили действовать на упреждение и пытались вежливо взять чиновника под белы рученьки.

— Видите, ваша светлость, до чего ваш сиятельный вид доводит городских чиновников! — не удержался я от мрачной шутки, обернувшись к Дашкову. — Один за другим с ума сходят.

— Ну да, ну да!.. — совсем не по-дворянски заржал князь. — Всё я виноват! Верю, ага… Скорее, Фёдор, это твоих рук дело. Вот пойдут по Ишиму слухи, что ты одним лишь своим видом врагов с ума сводишь!..

— Да что вы, ваша светлость? Я, как и всегда, решительно ни при чём! — сделав невинное лицо, ответил я, пока Перемыкова усаживали обратно на рабочее место.

И да, я не ошибся. Он действительно решил, что его пришли убивать. Сначала его, правда, пришлось успокаивать. Ну то есть отпаивать чаем с арбуном, а затем и ледяной водичкой — видимо, прямо из кабинета Кафарова притащили — и только потом Перемыков заговорил.

Как оказалось, Руслан Алиевич заходил к нему совсем недавно. И ушёл буквально за пять минут до нашего прихода. При этом, по словам Перемыкова, Кафаров снова пытался убедить его в том, что Фёдор Андреевич Седов-Покровский — это ужасное чудовище, которое жестоко расправляется со всеми, кто перешёл ему дорогу.

Воистину, покойный чиновник личным примером доказал, что в других людях в первую очередь видишь собственные недостатки. Судя по недавним признаниям Толи, именно Кафаров предпочитал подобные методы.

Если бы в этом мире, как в сказках, водились двусердые, умеющие поднимать мёртвых, у нас бы, пожалуй, появился шанс узнать, что ещё плёл Кафаров на встрече с Перемыковым. Но, к сожалению, некромантического дара в этом мире пока не обнаружили.

Так что труп Кафарова оставался мёртвым, холодным и неразговорчивым. А нам приходилось всё узнавать со слов Перемыкова, по-прежнему трясущегося от страха за свою жизнь. К середине разговора подоспели городовые, которые прошли по нашим следам и теперь жаждали узнать, что заставило уважаемого человека сигануть вниз с криком: «Не дого-О-НЯТ!». Хотя мы почему-то, будучи в коридоре, этого финального крика не слышали.

Я уже и рад бы был слинять, но Дашков попросил остаться и дать показания стражам правопорядка. А возражать сиятельным князьям, как известно, себе дороже. Поэтому пришлось задержаться для разговора, заодно слушая краем уха признания Перемыкова.

К слову, из всей их шайки-лейки, состоявшей из трёх чиновников, он оказался самым невинным. Взятки, откаты, присвоение средств… Зато ни одного-единственного трупа.

Впрочем, я бы всё же проверил Перемыкова с помощью менталиста. Всё-таки свидетелей того, чем он занимался, провидение уже отправило на Суд Божий. И только ему повезло дожить до суда царского.

А что касается рассказа Перемыкова… Кажется, даже Бортников впечатлился изворотливостью своих работников, сумевших раздуть доход до астрономических сумм. А уж Бортникова я бы невинным барашком считать не стал. В глухих углах ходило достаточно слухов о его махинациях. Так что впечатлить его — это надо было ещё уметь.

Покойный Перепел прокладывал свой путь к должности, не гнушаясь ничем. Почти так же, как и Кафаров, с той лишь разницей, что карманной ватаги лихих людей у него не было. Поэтому к каждому преступлению этот тип готовился с особой тщательностью.

Перемыков бы и не узнал о делишках Перепела, если бы тот после очередной беседы с Кафаровым сам не поделился подробностями.

«Лихим людом он бахвалится, ишь ты!.. Да я своими руками с десяток человек на тот свет отправил!» — проворчал тогда раздражённый Перепел себе под нос.

А Перемыков услышал, впечатлился и запомнил.

Одну из этих историй Бортников даже вспомнил. Тогда решался вопрос, кто займёт должность его заместителя по вопросам земельной политики. Рассматривали одновременно пятерых претендентов. Но один вдруг резко уволился и уехал из города, а второй — куда-то бесследно пропал.

В итоге, должность занял ныне покойный