Шоу Подбор (СИ) - Софья Лямина

ускользала от меня. Пелену перед глазами застелила линия слез. Я слышала лишь удары собственного сердца и ожидала, когда снизу затрещит костер моей смерти.

Племя не заставило себя ждать. Вождь выкрикнул последнее слово, поджигая факел в ближайшем кострище.

Сейчас он подожжет те ветки, что лежали у моих ног, они подниму столп пламени. Камень нагреется, веревки испепелятся, и я рухну вниз, сгорев в огне чужой ненависти. Умру за то, что не позволила мужчине тронуть себя. Умру за то, что защищалась.

Затрещали поленья. Я закричала, с первобытным ужасом глядя на вспыхнувшее пламя. Оно быстро охватывало пропитанные чем-то поленья, распространяясь, обхватывая окружность камня. Кожу обдало теплом, согревая замёрзшие конечности. Скоро я буду ненавидеть этот жар!

Я кричала сквозь слезы. Это была истерика. Я оглушила себя собственным криком, впрочем, не прекращая эту пытку израненного горла. В груди цвела паника, охватывая каждую частичку тела. В висках пульсировала острая боль, меня затошнило.

***

Когда над огнем взмыло облако пара, я была близка к обмороку. Впрочем, не переставала кричать.

Чувствуя, как ослабевает веревка, я приготовилась падать, вцепившись в поверхность камня так, что почувствовала, как сломанные еще вчера ногти хрустят. Я никогда так не плакала. Я просто не знала, что можно испытывать что-то подобное! Что-то настолько животное, дикое и ужасающее своей первобытностью. Это было что-то на гране безумия.

Когда сильные и холодные руки обхватили талию, я начала вырываться, уже не осознавая, что происходит. Я была готова защищаться! Черт, да в тот момент я была способна на убийство.

Вырываясь, пинаясь, крича и царапаясь, я просто не понимала, кого бью, от кого пытаюсь убежать. Но в ответ не били, даже не пытались заставить открыть глаза, только держали, прижав к себе. В какой-то момент я задрожала и затихла, доверчиво обхватив того, кто так крепко держал. Сквозь слезы раздавались громкие всхлипы, мои руки непроизвольно вцепились в спасителя. Больше не было жарко, ступни не обжигало огнем, перед глазами не маячило пламя.

Только спустя некоторое время я смогла открыть и поднять вверх глаза. Арчибальд.

Это стало понятно сразу же, как только я увидела плечи спасителя, обтянутые дорогой тканью идеального костюма. Чуть отстранившись, но не выпуская из судорожного захвата своего спасителя, я подняла лицо и встретилась взглядом с мрачным взором нашего президента.

Мне поплохело. Это была совершенно другая гамма эмоций, слившаяся воедино с истерикой. Однако потерять сознание не удалось. За последние два дня я выполнила десятилетнюю норму по падению в оборок.

Сейчас во мне боролись две сущности: испуганная девочка, нуждающаяся в поддержке, и наследница рода Оплфорд, осознающая весь ужас такого поведения в обществе президента.

Но послав к черту предубеждения, я покрепче обхватила шею Остина Габриэля Арчибальда, недвусмысленно намекнув, что отпускать не собираюсь. Сейчас мне просто было хорошо. И не важно, как это выглядит со стороны.

Страх и боль, пережитые за все время, проведенное в этом адском лесу, скопились и вот-вот были готовы выплеснуться потоком новых слез. Я даже угрожающе шмыгнула, испуганно глядя в глаза своего героя. И пусть кто-то попробует доказать обратное.

— Мисс Оплфорд, — раздалось рядом деликатное покашливание Илдвайна Кларка, доктора резиденции Арчибальдов. — если вы отпустите мистера Арчибальда, то я смогу оказать вам первую медицинскую помощь и…

— Нет! — категорично отказалась я, опасаясь, что все это — игра воображения, как бывает у изможденных путников в пустыне.

Словно стоит мне отпустить крепкую шею президента, как хрупкое ощущение безопасности развалиться, и я рухну в ад, снова оказавшись привязанной к камню, а внизу будет разгораться пламя. Меня до сих пор ощутимо трясло от пережитого.

— Но, мисс, — попытался было переубедить меня доктор.

— Мисс Оплфорд выразила свое пожелание относительно этого вопроса, — спокойно отозвался Остин Габриэль Арчибальд.

— Как сочтете нужным, мистер Арчибальд. — пожал плечами Илдвайн. — Однако я вижу синяки в области ребер у мисс и уже сейчас могу сказать, что ничем хорошим это не обернется.

Я как-то растерянно вспомнила, что у меня ужасно болят ребра, саднит скула, а все тело в царапинах и неизвестно, что у меня может быть сломано. Как-то я и забыла об этом, когда висела на том камне…

— Как вы себя чувствуете? — вопросил мистер Арчибальд, чуть ослабив кольцо рук, в котором я застыла.

— Мне бы в душ, — говорю я, вспоминая, что где только не валялась за эти двое суток. — а еще обезболивающее. У вас, — хмыкаю. — слишком суровое шоу.

Тут я нашла в себе силы отпустить шею мужчины и осторожно встала, ощущая, как сожжённые ступни взрывает фейверк боли. Перед глазами все поплыло, и я бы рухнула, но Илдвайн подхватывает на руки, осторожно неся в сторону вертолета, на котором они прибыли.

Я отрешенно наблюдала за тем, как военные, наставив на племя бластеры, разгоняют их по вигвамам.

Глава 5

Как же это потрясающе — просыпаться в чистой, мягкой, прохладной постели!

Эта мысль мелькнула в моей голове около часа назад, и с тех пор я так и не нашла в себе сил подняться с постели. Наслаждаясь покоем и тишиной, я наблюдала за тем, как приглушенные шторами лучи солнца падают на пол моих апартаментов. Я видела, как пылинки, освещенные этими лучами как софитами, танцевали под мелодию, известную только им.

Размеренно тикали электронные часы, отзываясь в душе приятными вибрациями, умиротворяя и заставляя сердце подстраиваться под их движение. Тик-так, тик-так, тик-так…

Как спокойно и тихо. Я не могла прекратить улыбаться, впрочем, и не пытаясь заглушить свое счастье. Такого же умиротворенного, как и окружающая обстановка.

Каждая частичка моего тела находилась в расслабленном состоянии, граничившим с нирваной. Это была великолепная безмятежность.

Но все же я заставила себя подняться. Распахнув окна, впустила в комнату свет и свежий воздух с примесью соли. Он пах как море, а белоснежные тонкие шторы порхали словно паруса, заставляя улыбаться шире, открыто демонстрируя миру мое счастье.

Странно осознавать, что мне пришлось попрощаться с жизнью, чтобы снова ощущать простые радости этого мира.

Впереди меня ожидали потрясающие в своей обыденности вещи: душ, чистая одежда, завтрак и кофе. А потом, возможно, я все же поговорю со всеми желающими, подпирающими мою дверь с того момента, как меня вернули.

Они бы ворвались в комнату и устроили допрос еще вчера, но Илдвайн непреклонно заставил всех покинуть мои апартаменты, аргументируя это тем, что мне нужен отдых. Как же доктор был прав!

Я нуждалась в отдыхе даже не столько физически, сколько морально. Доктор смог вылечить тело, но вот лекарства от душевных терзаний в его