Летос - Алексей Пехов

Шерон словно тигрица бросилась к дому, в отчаянии рванула дверь, но та была заперта. Девушка заколотила в нее, уже понимая, что ответа не дождется. На улице полностью рассвело, наступило утро, и тем страшнее было видеть синий огонек в фонаре.

— Надо сказать Йозефу! Вместе вы… — начал Мик.

— Нет! — зарычала она. — Времени мало!

Гадкий голосок в ее голове сказал, что, возможно, уже поздно, в доме было три человека, но Шерон гневно приказала ему замолчать.

— Как ты собираешься проникнуть туда? — спросил Мик.

Она уже снимала плащ:

— Как в детстве, когда мы с Димитром…

— Ты с ума сошла?! — вскричал тот. — Нельзя же…

— Можно! И меня никто не остановит.

— Ветер сильный. Ты можешь не удержаться!

Шерон лишь перебросила сумку себе за спину и положила руки на знакомую кладку. В последний раз она проделывала это лет двенадцать назад, но до сих пор помнила, как следует двигаться.

Если держаться за водосточную трубу, ставить ноги в едва видимые выемки между камнями и быть достаточно ловкой, то, оказавшись на уровне второго этажа, можно потянуть за железную скобу. В последний раз ею пользовались очень давно, и примитивный механизм, поднимающий щеколду, основательно износился.

Напрягая мышцы, со стоном, она вытащила скобу на два дюйма и начала спуск обратно. По дороге ее едва не сорвал порыв ветра. На землю Шерон спустилась вымокшей до нитки и стучащей зубами от холода.

Она отмахнулась от Мика, который попытался отдать ей плащ, ловко, несмотря на длинную юбку, перепрыгнула через низенькую ограду и по голым цветочным клумбам, вдоль замшелой стены, высокой поленницы, укрытой сверху просмоленными досками, бросилась к сараям. Там, в стене дома, была старая, ржавая, закрытая колесом от телеги и прочим мелким хламом металлическая дверца.

Мик в два счета раскидал мусор, и Шерон, встав на колени, распахнула ее. Подобные калитки во многих жилищах именно для тех случаев, когда дом заперт изнутри, там заблудившийся, и внутрь нельзя попасть ни через двери, ни через окна. Секрет, где поднимается щеколда, знали только жильцы, хотя особой нужды бояться людей ни у кого не было. Воровать, когда надеешься лишь на помощь соседа, в Летосе давно не принято.

Шерон убрала влажные волосы со лба:

— Не входи со мной.

— Их там двое. Или… — Он запнулся. — Трое. Тебе нужна помощь, и ты это прекрасно знаешь.

Она не хотела брать его с собой, но и времени спорить с ним не было. Поэтому сказала:

— Решай сам. Там опасно. И есть шанс, что я не смогу тебя защитить.

Земляной пол узкой норы, в которой пахло плесенью, сыростью и мышиным пометом, был засыпан давно сгнившей соломой. Раньше Шерон пролезала здесь юрким ужом, и никто, ни Димитр, ни другие ее друзья не могли угнаться за проворной девчонкой. Теперь же ей пришлось как можно плотнее прижиматься к земле, потому что низкий потолок был совсем рядом.

Преодолев восемь ярдов, она осторожно попробовала поднять деревянный люк у себя над головой, молясь Шестерым, чтобы Ауша не завалила его каким-нибудь барахлом. Боги услышали ее, люк открылся, и она, оказавшись в маленькой темной кладовке, где в углу стояли лопаты и метлы, а вдоль стены высились грубые ящики с клубнями, подошла к двери. Мик, тяжело сопя, выбирался из-под дома следом за ней.

Холл был пуст, хотя она видела даже отсюда, что комната Ауши открыта, а четки Шестерых разорваны и бусины рассыпаны по всему полу. За ее спиной грохнул засов — Мик отпер дверь. В третий раз за неполные сутки Шерон достала из сумки игральные кости.

Она не успела ничего сделать, так как незрячая старуха с исцарапанным лицом и растрепанными волосами выскочила из спальни и бросилась в их сторону. Шерон хладнокровно встала на пути бывшей няни, закрыв собой отшатнувшегося от ужаса Мика, и ударила наверняка, как ее учили, без сомнений и колебаний. Заблудившаяся уже не тот человек, которого она любила и о котором заботилась. Здесь не может быть жалости.

Белый свет окутал клыкастую старуху и погас. Указывающая даже не успела удивиться, как та оказалась рядом и оттолкнула девушку в сторону. Сил той, что когда-то являлась Аушей, было не занимать. Шерон, охнув, отлетела к стене, слыша вопль Мика, и, несмотря на боль от падения, ударила в покатившиеся по полу тела раз, другой, третий.

Живому этот свет не мог причинить вреда, а мертвого должен был отправить на ту сторону. Но не на этот раз. Старуха встала, а Мик с разорванным горлом и неестественно повернутой головой остался лежать на полу.

По бледным губам и острому подбородку заблудившейся текла кровь. Пустые черные глазницы повернулись в сторону остолбеневшей, ничего не понимающей Шерон. И Ауша рассыпалась, как это бывает с каждым заблудившимся, который встретится с указывающей путь.

Девушка продолжала смотреть туда, где лежал мертвый Мик, на расползающееся под ним пятно крови. Она не могла понять: как могло случиться такое?!

— Найли! — Ужас заставил ее вскочить и кинуться вверх по лестнице.

Тело Джуна лежало перед детской, голова была оторвана и отброшена на несколько ярдов в сторону. Шерон толкнула дверь и застонала от отчаяния. Кроватка была пуста.

Ей понадобилось немного времени, чтобы обойти все комнаты и понять, что ребенок бесследно исчез из запертого дома. Пламя до сих пор горело синим.

Она услышала шаги в гостиной, осторожно вышла туда и увидела человека в капюшоне.

— Поговорим, указывающая? — спросил он.

И Шерон, растерянная, подавленная и ничего не понимающая, сделала машинальный шаг назад. Ей показалось, что из-под капюшона на нее смотрит сама тьма.

Глава восьмая

ШАУТТ

Признаюсь — мне страшно. В мир пришла тьма, и земля заполнена безглазыми заблудившимися. Мы живы лишь благодаря надежным стенам замка Нимад. Я, как комендант крепости, пустил в нее всех, кто смог пережить Катаклизм и уцелел в первую ночь ужаса. Пламя моей свечи горит синим, я пишу эти строки, а внизу, в разоренном городе мелькают зловещие тени мертвых. Мы не знаем, что случилось и уцелели ли еще какие-нибудь города кроме нашего. Шаутты ночами собираются под стенами. Остается лишь молиться Шестерым и надеяться на чудо.

Дневник коменданта Аранта, графа дер Стеча, будущего герцога Летоса. 3-й день после Катаклизма

Тэо сел на кровати, все еще чувствуя на коже холодные нечеловеческие пальцы, вытаскивающие его из темной бездны. Горло до сих пор саднило от соли, и он был благодарен хозяйке за кувшин воды, оставленный на прикроватном столике.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});