Доказательство силы - Серьёзный Сэм

в окно и вижу освещённый майским солнцем двор. Погода обещает приятную прогулку. Напяливаю джинсы и футболку, засовываю ноги в кеды – и выскакиваю из дома.

На улице хорошо – май подходит к концу и уже ощущается почти летнее тепло, однако ветерок всё ещё несёт освежающую прохладу. Не холодно и не жарко. Идеальная погода, что бывает только в мае и сентябре.

А я бреду по своему району. На улице никого – утро. Школьники в школе, взрослые – на работе. У нас занятия пока отменили. Негде их устраивать, в школе проводят срочный ремонт. Только одиннадцатиклассники где-то там занимаются, но у них ЕГЭ на носу. Нам об этом классная руководительница пишет в вотсапе.

Немного походив, понимаю, что скучно. К тому же чувствую накопившуюся усталость – мир подёргивается на краешках глаз, голова иногда немного кружится.

Позвонить Вале? Нет, очень уж растерянной она выглядела на утренней пробежке, пусть соберётся с мыслями. Лиде? И снова нет, она сейчас наверняка лечит сына. Лерочке? Не смешите мои пятки.

У меня есть друзья, с которыми мы вместе шпилим в игры, а иногда даже гуляем. Но они сейчас не в N-ске: Муха на соревнованиях по боксу, Смычок укатил на скрипачный конкурс. Есть, правда, ещё Лёлик и Болик, два дружка-пирожка, как мы называли их в командном чате, но этих из дома пушкой не вытащишь… Ноулайферы, что с них взять, перемещаются по маршруту школа-дом. Может, наведаться к ним? Ладно, обдумаю этот вариант позже.

В общем, так я и прогуливался один, подставляя лицо приятном ветерку, пока не наткнулся на компанию пацанов из моей школы. Они расположились на скамейке парковой аллеи, что вела вдоль дороги. Часть сидела, часть стояла как бы окружая скамейку и загораживая её от посторонних глаз.

– Хой, орлы! – поприветствовал я их, втискиваясь в кольцо. – А чё это вы тут делаете?

Пожимаю всем руки и оглядываюсь. Внутри кольца оказались лежащие на листе А4 бутылка водки, одноразовые стаканчики и палка краковской колбасы. Ещё несколько бутылок выглядывали из пластикового пакета.

– Тише, Шаман, не пали контору, – буркнул Витька Гриб из параллельного десятого. – Мы тут пацанов и девчат поминаем. И ты с нами помяни.

– Так поминают на сороковой день, – покопался в памяти я.

– Не нуди, Шаман, на третий тоже поминают.

– Сегодня уже четвёртый, – посчитал я.

– Просто, мля, выпей – буркнул стоящий рядом детина-одиннадцатиклассник, протягивая мне стаканчик. – За всех, кого эта мразь положила. Пусть их души попадут в рай.

Вспомнив трупы под перевёрнутыми партами и залитые кровью полы, я вливаю в себя содержимое стаканчика. Жидкость обжигает горло, из глаз текут слёзы. Ну и мерзость. Мне протягивают колбасу, и я откусываю приличный кусок прямо с оболочкой. Пофиг, выйдет.

– На, задыми, – протягивает мне зажжённую сигарету какой-то шкет из восьмого-девятого.

Вообще-то я не курю, но сейчас с благодарностью принимаю подарок. Затягиваюсь, кашляю, снова затягиваюсь едким дымом и слушаю разговор пацанов.

– У меня сестрёнка училась в седьмом «Б»…

– У меня двоюродный брат…

– Подруги моих сестёр…

– А мне просто их жаль, – говорит ещё одно знакомое лицо. – Пусть Аллах примет их души.

Магомед из параллели сидел на корточках, держа в одной руке стаканчик, а в другой – зажжённую сигарету.

– Ты же мусульманин, – зачем-то говорю ему. – Тебе пить нельзя.

– Сегодня можно, – отмахивается он. – За ребят можно.

Пожимаю плечами, докуриваю сигарету, напоследок мощно закашлявшись. Ещё раз жму всем руки – уже на прощание. Двигаюсь дальше, оставляя за своей спиной странную группу распивающей алкоголь школоты.

Сюрреализм какой-то.

Усталость немного отступает под действием водки, а настроение становится каким-то лирическим. Я вдруг понимаю, что чувствую себя виноватым в школьных смертях. Мотаю головой. Это не я убил их, а Куколдун. Вот пусть его и мучает совесть в аду, или куда он там попал.

Пройдя аллею до конца, сворачиваю в какой-то двор – просто так, прогуляться. Говорят, когда-то войти в чужой двор означало нарваться на драку, однако, сейчас нравы смягчились. Мы, поколение интернета, давно оставили дворовые пространства бабушкам и дедушкам.

Слышу плач, останавливаюсь и вижу сидящую на скамейке у подъезда молодую девушку с коляской. Она одной рукой покачивает коляску, а другой утирает слёзы из глаз.

– С вами что-то случилось? Вам помочь? – зачем-то спрашиваю её.

Какое мне дело до этой мамочки? Это, видно, водка дала мне в голову.

– А вам какое дело? – отвечает она мне.

– В последнее время вокруг меня все плачут, – отвечаю ей правду. – Хочется узнать, отчего, неужели я такой страшный?

Она внимательно разглядывает меня, утерев слёзы.

– Нет, ты не страшный, – перешла она на ты, распознав во мне зумерка. – Просто у меня отец недавно погиб, сегодня похороны. Какие-то мрази его сожгли так, что только по одежде и распознали…

Она снова начинает хлюпать носом, а я сажусь рядом и спрашиваю, полный водочного сочувствия:

– Он был хорошим отцом?

– Лучшим, – с жаром ответила она. – Лучшим папой в мире. Всегда помогал советом, всегда дарил подарки, возился с внуками.

– А как он погиб? Кто его сжёг? – спрашиваю, подталкивая её к разговору.

И, видимо, девушка то ли почувствовала переполняющую меня алкогольную искренность, то ли ей самой хотелось об этом поговорить, потому что она принялась рассказывать:

– Помнишь, по новостям показывали, что какие-то психи перебили всех животных в волонтёрском приюте? Мой отец был там, защищал приют, защищал зверюшек – вот его и прикончили. Сначала размозжили голову чем-то, там весь пол был в его мозгах, затем сожгли какой-то мощной химией – только одежда и осталась.

Даже не скамейке я почувствовал, как пол уходит из-под ног. Однако, может совпадение?

– А фотографии есть его? – слова приходится выдавливать из горла.

Она с готовностью достала смартфон и стала с гордостью демонстрировать своего отца: вот он с её мужем рыбачит, вот дурачится с собакой, вот нянчит внуков, копает огород и т.д. А я сидел ни жив ни мёртв, потому что с экрана смартфона на меня смотрел игрок Воланд.

Вот и встретились, вампир. Оказывается, тебя любили, кому-то ты был нужен, но пришёл злобный Хозяин Качалки и сначала отстрелил тебе голову, а потом сжёг. Почему-то чувствую себя злодеем. На душе становится как-то тесно и гадко.

– А ещё он очень