Империя иллюзий - Юрий Иванович

Загребной тем временем вместе с маркизой Фаурсе со всем доступным им тщанием и умением осматривали больных. Ночное зрение для этого очень пригодилось. Но при этом продолжали внимательно слушать рассказ. О шаломакрах оба знали прекрасно, самим не раз приходилось ими расплачиваться с обитателями демонического мира. Собиралось это ценнейшее энергетическое вещество над стационарными кухонными котлами в первом эфирном слое и напоминало постепенно растущие шарики, делящиеся по своим размерам на ценовые категории. Самые крупные, размером с хороший персик, стоили баснословные деньги и позволяли, например, демону обходиться без запасов пищи, при минимуме питья чуть ли не три месяца. Аналогичные шаломакры вылавливались и в демоническом мире, служа отличной валютой для оплаты человеческого труда. Причем иной раз употребление разного по величине шаломакра помогало излечиться от тяжелого продолжительного недуга. В данном случае графине пришлось купить три самых огромных шара в надежде, что, проглоченные внутрь, они остановят развитие болезни, а то и вообще повернут процессы гниения вспять. К сожалению, этого не произошло. Да, больным стало намного лучше, их перестали мучить страшные боли по всему телу, исчезли раздражительность и чесотка, но черные язвы и не думали уменьшаться. Болезнь просто удалось локализовать, временно заключив с ней перемирие.

Что со скорбью констатировала Чиза в конце своего рассказа:

– Трудно представить, что нас ждет к тому времени, когда шаломакры полностью рассосутся. А ведь при такой жуткой болезни они уменьшаются в два раза быстрее.

Семен все еще оставался красный от стыда за свое недавнее поведение, поэтому основные вопросы задавала Люссия:

– Графиня, вы Шабен какого уровня?

– Третьего, – грустно ответила Чиза Бонекью. То есть она только и могла, что видеть демонов, слышать их голоса, различать пол, одежду, мелкие бытовые предметы и принимать шаломакры.

– Но раз здесь замешан королевский эскадрон карателей, то наверняка у них в госпитальных архивах должно быть упоминание об этой болезни и способах ее лечения.

– Увы! Ничего нет. Не помогли ни наши щедрые подарки, ни знакомства, ни связи, ни даже личное общение с королевой. Только и удалось выяснить, что всадницы, использующие при скачке специальные древние седла, должны мчаться по пригородам с самой максимальной скоростью. Для эскадрона отбирают самых худеньких, легких и стремительных. Иначе, если задерживались, среди них тоже имелись случаи заболевания сечевицей. Никто из заболевших в прежние времена воительниц не выздоровел. Только и проявлялось вдруг в самом разгаре болезни ночное зрение. Но по уверениям врачей, оно появляется взамен умения смотреть на обычный свет.

Пока велась беседа, Загребной уже чуть ли не сидел на упорно молчащем графе и с помощью инструментов из своей переносной аптечки что-то отрезал на его теле, капал, поджигал огнем, закрашивал в пробирке и выпаривал. Наконец все настолько оказались заинтригованы его действиями, что в комнате надолго повисла тишина. И только когда исследователь пришел к какому-то заключению и смешно закивал головой, словно отвечая собственным мыслям, демонесса осторожно спросила:

– Что-то знакомое?

– Мне кажется, что да! Нечто подобное мы изучали на островах Рогатых Демонов, и если сопоставить с некоторыми наработками из… хм, моего родного королевства, то, кажется, излечение этой болезни вполне возможно.

– И?.. – Люссия даже ладошками призывно махнула, призывая продолжить.

– Что «и»? Не по мне такая шапка знаний. Тут нужен наш самый лучший специалист по сывороткам и прививочным разработкам. А в этом деле у нас только один знаток, который прекрасно во всем разбирается, – Федор.

Он печально понурил голову, а демонесса перевела взгляд на хозяйку дома. Та, кажется, уже давно не дышала от нервного напряжения, потому что ее голос еле услышали:

– Кто это? Где он?

Маркиза Фаурсе в некотором сомнении подвигала бровями и только потом поведала о самом печальном для графской семьи:

– Это – единственный врач, который мог бы попытаться спасти от сечевицы ваших близких. И он совсем недавно был в этом доме.

– Как!? Когда!?

– Федором зовут того самого раба, которого вы перепродали в демонический мир.

Как только Люссия это договорила, графиня мертвой чайкой рухнула на пол. Благо еще, что Загребному удалось придержать тело магической силой в падении, а потом он успел запустить вновь остановившееся сердце несчастной женщины.

Затем пришлось усиленно успокаивать бьющуюся в истерике Чизу, которая с рыданиями клялась немедленно отдать в рабство себя, продать свой дом и все остальные земли нескольких расположенных вдали поместий, лишь бы искупить свою вину и спасти ни в чем неповинного Федора от жуткой участи бесправного раба в демоническом мире. Еле удалось у нее узнать, кто конкретно купил и где находится замок демонической княгини. Затем пообещали семейству графов обязательно вернуться в самом скором времени или прислать как минимум завтра весточку и поспешили вернуться в гостиницу «Ембадур».

И уже оттуда Семен двинулся в королевский дворец на аудиенцию, а маркиза Фаурсе со своими экипированными воинами отправилась на разведку к замку княгини Хаккуси Баталжьень. В ее намерения входили осмотр замка издалека и сбор слухов, сплетен и пересудов вокруг одной из самых знаменитых демонесс этого королевства. Раз она купила раба, то вполне вероятно, что за большие деньги будет не против продать его кому угодно. Здесь был вопрос только времени, суммы и умения договариваться. Всего этого у Загребного хватало, и, скорее всего, именно поэтому нуднейшее ожидание в предбаннике тронного зала его нисколько не раздражало. А данное совсем недавно слово вести себя рассудительно помогало в бесцельном ничегонеделании находить положительные стороны.

«Скорее всего, там душно и жарко, ведь кондиционеры здесь еще не изобрели. Разносят какое-то кислое вино, ядовитое для печени, и делают друг другу глупые, пошлейшие намеки. Может, и присесть негде, да и нельзя в присутствии королевы. А мне здесь лафа! Свежо, спокойно, здоровье в полной безопасности, и никто не пристает со своими глупыми вопросами…»

В итоге он вошел в тронный зал после громкого оглашения церемониймейстера своего титула и имени с радостным, счастливым и по-настоящему откровенным восторгом на лице. Кажется, это заметили самые глазастые и наблюдательные придворные, а королева даже покровительственно улыбнулась в ответ. Пробурчав себе под нос так, что услышала только принцесса Бинала:

– Так радуется, словно мать родную увидел…

Гость выполнил всю серию тщательно заученных поклонов и реверансов, чем заслужил еще один монарший благосклонный кивок, потом передал верительные грамоты, которые небрежно подхватили выскочившие из-за трона чиновники, и только потом обратился с приветственной речью:

– Ваше величество! Нет предела моему счастью, что я наконец-то сумел добраться до вашего трона и передать драгоценный подарок от моего короля, его величества Славентия Пятого.

Сагицу Харицзьял многозначительно переглянулась со своей дочерью и вновь вернулась взглядом к пустым рукам гостя. Саркастически кивнула:

– Подарки любят все женщины…

Несмотря на смешки, пронесшиеся по всему залу, Семен с прежним апломбом продолжил:

– Естественно, что мой король заранее осознает всю никчемность своего подарка и заранее приносит извинения самой прекрасной и величественной владычице нашего мира. Но в дальней дороге и так пришлось сильно рисковать…

После этих слов он встал коленом на первую из трех ступеней, ведущих к трону, достал из-за обшлага своего сюртука продолговатую коробочку в форме параллелепипеда и с поклоном раскрыл на ладонях. Теперь уже по залу пронесся единовременный вздох восторга. На бархатном основании в ряд лежали, пожалуй, три самых крупных в этом мире сапфира. Причем не одинакового, а различного дымчатого оттенка. Телохранитель спустился к гостю, бережно принял подарок и передал в руки Сагицу. Та чуть не замычала от восторга: таких драгоценностей у нее еще не было. Малейшие сомнения в подлинности камней исчезли, и теперь на посла и торгового представителя взирали с наибольшей божественной благосклонностью:

– Что еще передал ваш король?

– Небольшое письмо и устное послание личного свойства, которое он не смог доверить даже бумаге.

Запечатанное сургучом послание, которое намедни написал лично пришелец с Земли, ничего особенного в себе не содержало. Так, общие фразы и вполне уместные в среде монархов комплименты. Мол, увидел ваши рисованные портреты, дорогая Сагицу, и почувствовал, как сердце мое разрывается на части, стремясь каждым кусочком только к вам: единственной и неповторимой. Ну и про подарки: надеюсь, что эти скромные камешки лягут в фундамент нерушимого моста дружбы, который возникнет между нашими королевствами. В финале фраза: «Прислушайтесь и доверьтесь графу Сефауру. Он – мои губы и уши. А мое доверие к нему – безгранично!»