Вечная сталь - Григорий Игнатов

как его грудь давит на ее отталкивающие руки. Разумеется, это всего лишь иллюзия. Если ему захочется взять больше, он так и сделает, и никакие слова и действия его не остановят. Да и вряд ли ей захочется его останавливать.

Тело пульсировало от незнакомого желания, которым Онория не умела управлять. Она перебирала пальчиками по груди Блейда, пряча их глубже под рубашку, а из горла рвался странный звук, почти стон. Он — ее враг, а она его целует. Но как же он хорош на вкус…

Как будто почувствовав, что Онория держит его на расстоянии, Блейд отпрянул и посмотрел на нее темным взглядом. Сузив глаза, сжал ее лицо в ладонях и стремительно овладел губами.

Онория ничего не могла поделать: ее предательские руки ласкали гладкую кожу его плеч. Нерешительно она приоткрыла губы, и первое полное проникновение его языка ее ошеломило. Празднуя победу, Блейд прижался к Онории всем телом, вдавливаясь в чувствительную развилку меж ее бедер.

Это слишком. Онория оторвалась от его губ и стала хватать ртом воздух. На ее щеках и ниже в непривычных местечках горел жар.

— Нам нельзя этого делать.

Блейд развернул её лицо и снова поцеловал, лишая дыхания. Онория схватила его за волосы и оттянула голову назад. Ей нужно поразмыслить. «Думай, черт возьми!» Но так трудно соображать, пока его язык ласкает ямочку на шее. Онор закатила глаза и поежилась.

— Ты обещал. Дал слово защищать меня.

Когда он застыл, прижимаясь губами к ее коже, Онория едва не зарыдала от облегчения. Ей не выиграть, когда тело так сильно хочет сдаться. Уязвимость пугала. Онория попыталась оттолкнуть Блейда, но тот даже не пошевелился. Руки, прижатые ладонями к каменной стене, обхватывали ее как стальные прутья. Он склонил голову и резко и судорожно вдохнул аромат Онории.

Она прошептала:

— Ты обещал.

Блейд ударил кулаком в стену. Онория невольно подскочила. Его глаза были дьявольски черными.

— Блейд, умоляю, вернись. Я хочу с тобой поговорить.

— Ты и так говоришь, — сказал прохладный, совершенно четкий голос. Как же ей хотелось услышать грубый жаргон кокни, который уже стал почти родным. Кто же знал, что ей будет не хватать протяжного выговора?

— Вернись, отведи меня домой, — попросила Онория, трепещущей рукой касаясь его щеки.

— А если соглашусь?

Блейд повернул голову и поцеловал ее пальчики. Прикосновение влажных губ заставило ее снова отвести глаза, а слова застряли в горле.

— Если согласишься? — смущенно повторила она.

— Что ты мне дашь?

Онория растерянно глядела на Блейда.

— Я… я… я тебя поцелую.

— Только что целовала.

— Нет, не целовала, а лишь позволила тебе поцеловать меня.

Блейд замер, прижимаясь губами к пальчикам Онории, и низко замурчал:

— Куда?

— Куда?

Вокруг было пусто, но скоро охрана начнет патрулирование. И если они наткнутся на ее обезумевшего от голода голубокровного, Онория себе этого никогда не простит. И тут до нее дошло, о чем он ее спросил.

— Что значит «куда»? Нет, прекрати, знать не хочу. Я имела в виду в губы.

Какое-то время тянулось опасное молчание. Блейд сжимал и разжимал в кулаке складки ее юбки. Затем глубоко вздохнул и отступил прочь, а Онория зашаталась и едва не сползла по стене усыпальницы.

Господин стоял к ней спиной.

— Блейд? — прошептала она.

Он долго не отвечал, затем повернулся, показав все еще угольно-черные глаза.

— Ага, я этого не забуду, милашка.

Онория вздохнула почти с облегчением. Опасность еще не миновала, но мало-помалу Блейд приходил в себя. Оттолкнувшись от стены, она напомнила:

— Полагаю, нам лучше убраться отсюда.

— Дома ты мя не тока поцалуешь, — вдруг выпалил господин.

Онория сразу посмотрела на него.

Блейд ткнул в нее пальцем и рыкнул:

— Расскажешь, какого черта здеся шлялась. Больше не бреши, Онория, ненавижу лгунов.

Глава четырнадцатая

Паровые двигатели экипажа, с грохотом катившегося по темным туннелям, издавали ритмичное монотонное шипение. Окрестности освещались развешенными то тут, то там газовыми лампами, и время от времени транспорт проезжал под вентиляционной шахтой, через которую пар поднимался наверх, где мерцал туманный полумесяц.

В это время ночи в экипажах почти никого не было. Пассажиры потихоньку выходили, пока Онория с Блейдом не остались одни в молчании, не желая разговаривать.

Чернота в глазах господина наконец рассеялась, но Онория сомневалась, что изумрудный страстный огонь в его взгляде лучше. Иногда Блейд посматривал на нее, будто не знал, что с ней делать, но спутница не сводила взгляд с окна, крепко вцепившись в поручень.

«Расскажешь, какого черта здеся шлялась».

Дневники казалось, прожигали карман насквозь.

«Ненавижу лгунов».

Что же Блейд имел в виду? Желудок завернулся узлом от страха. Онория почти ему не лгала, не считая происхождения, о котором специально недоговаривала. Так о чем же он?

Экипаж со скрежетом остановился, двигатель в последний раз громко изрыгнул пар. Онория встала, а Блейд прислонился бедром к двери, ожидая, пока кондуктор откроет.

Сойдя на пустую платформу, Онория испугалась еще сильнее. Почему же Блейд молчит?

Они прошли кабину лифта и поднялись по лестнице в сто семь ступенек. Онория обрадовалась, так как сомневалась, что вынесла бы пребывание в узкой кабинке вместе с господином, пока тросы подняли бы их на улицу.

Последние километры пешей прогулки прошли в тягостном молчании. Онория мысленно вспоминала свои действия, пытаясь выяснить, чем себя выдала.

Она так увлеклась, что едва заметила, как путь подошёл к концу. Блейд обнял ее за талию, и Онория увидела, что он открыл дверь перед ней.

— Благодарю.

Господин сощурился и повел гостью в темный коридор.

Миновав знакомую гостиную, Онория замешкалась у подножия лестницы, а господин скрылся в темноте.

— Блейд, куда мы идем?

Он остановился на лестнице.

— В мои покои.

Онория испугалась, но заставила себя пойти дальше. «Не думай об этом! Просто не думай об этом!»

Но господин желает получить ответ и поцелуй.

Онория не знала, что пугало ее сильнее. Если размышлять об этом слишком долго, можно почувствовать фантомное прикосновение его губ к ее губам. Онория запнулась.

Второй этаж был ярко освещен: коридор с начищенными до блеска пчелиным воском полами и элегантными газовыми лампами на стенах. Звуки ее шагов заглушала красная турецкая ковровая дорожка. Блейд ждал, открыв дверь для Онории.

— Ух ты… прямо дом в Мейфере, — восхитилась она, разглядывая обстановку.

— Не крысиная нора, но глупо трындеть об том повсюду.

Сжав