Чудо для тебя - Екатерина Полянская

— Алло?

— Ань, привет, у меня к тебе дело на миллион!

— О, решила у Толстячка денег занять на машинку?

— Нет, что ты.

— А зачем тебе тогда миллион?

— Ой, Ань, не сбивай меня с мысли. У меня был тяжелый рабочий день, а теперь я страдаю.

— Хочешь, чтобы я тебе расслабляющий массаж приехала и сделала?

— Нет. Я хочу, чтобы ты приехала в «Мегу» и помогла мне выбрать вечерний наряд для похода на официозную вечеринку.

— Bay! И куда? И с кем?

— Приезжай, все расскажу.

— Лечу-лечу, уже в машине… Пока, жди.

Решив, что ожидание стоит скрасить чашечкой чаю, Настя побрела в кафе, придирчиво изучила ассортимент сладостей, заказала миндальный торт и улуньский чай. Нет, день все-таки сегодня бесконечный. Может, стоило выбрать платье завтра с утра? Нет, поспать охота. Лучше сегодня. Завтра можно будет посетить косметический салон, сделать прическу, ногти, макияж… В общем, все. И с домом рядом, не то что в «Мегу» тащиться.

Настя даже не успела съесть торт, когда прилетела Анечка. Подружка тут же привлекла внимание официанта, заказала «то же самое» и вопросительно уставилась на Стасю.

— Ну, рассказывай, куда это ты собралась? Неужели Ваньку бросить решила?

— Откуда такие выводы? Может, это он меня в свет выводит?

— Вечернее платье для официозной вечеринки в компании заплесневелой профессуры? Не смешите мои тапочки! — отрезала Аннушка и набросилась на торт.

Да, действительно, «не смешите мои тапочки». За всю совместную жизнь Ваня ни в какой свет ее не выводил. Да ей и не хотелось. Почему-то сейчас хочется. Хочется яркого платья, хочется быть красивой, хочется нравиться. Кому нравиться? Настя замерла с чашкой чаю на полпути ко рту. Себе? Себе она нравится и без нарядов. Кому? Странно. Не важно.

— Меня по делу пригласили, наши партнеры. Деловая сфера, ничего личного.

— А эта «деловая сфера» что, страшный старикашка? Или сушеная вобла-бабуська? — Анечка, как всегда, зрила в корень.

— Нет, вполне презентабельный мужчина, — не стала скрывать Настя.

— Молодой? Красивый? Холостой?

— Ох, Ань, ну что ты опять начинаешь! Я замужем.

— Нет, замужем — я. А ты так… не знаю, как назвать.

— Все, тема закрыта.

— Ладно. А все же? Холостой? Красивый?

Настя тяжко вздохнула: ведь не отвяжется же, пока не выудит все о Кравцове.

— За тридцать, приятный, кольца нет, совладелец рекламного агентства. — Прямо краткая характеристика самого завидного холостяка сезона.

— Ого! И что, ты ему нравишься?

— Вроде, но он такой нахал приставучий!

— После твоего Ваньки любой нахалом покажется.

— Нет уж, дорогая, никаких «после».

— Ох, грехи мои тяжкие! — Аня допила чай, оплатила счет за двоих, несмотря на Настины протесты, и провозгласила: — Ладно, пошли платье искать, добродетель ходячая.

С Анечкой дело пошло веселей: стоило Насте хоть на секундочку задержать взгляд на каком-нибудь наряде, подружка мгновенно отправляла ее в примерочную, чтобы «оценить вид», как выразилась госпожа Рожкова. В третьем магазине Стася твердо решила, что никуда отсюда не двинется, пока не выберет себе платье: примерки надоели, да и магазин оказался большой, с богатым ассортиментом.

— Все, отсюда я уже никуда не пойду, — прошептала она на ухо Анечке.

У продавщиц же оказался просто слух летучей мыши: одна из девушек подлетела к ним и закружила вихрем по салону, предлагая варианты. Стася почти не слушала ее, потому что «свое» платье она уже увидела, прямо на первой же вешалке. Глубокого гранатового цвета, оно просто притягивало взгляд — в окружении пастельных и черных.

— Вот это, я хочу вот это.

— Кра-асное, — хитро протянула Аня, но комментировать не стала.

— Гранатовое, — поправила Стася подругу и удалилась в примерочную.

Платье сияло и переливалось атласным блеском, чуть шуршащий креп-сатин холодил кожу, тугой корсет стягивал талию, льнул к груди. Какая красота! Корсаж обтягивал, как вторая кожа, а юбка падала струящимся водопадом, небольшой шлейф растекся у ног. Вышитый золотой нитью пояс лег на бедра, тоненькие лямочки подчеркивают хрупкость плеч, золотая вышивка создает на корсаже завораживающе асимметричный рисунок. Настя встала на цыпочки, чтобы понять, как это чудо будет смотреться, когда она наденет каблуки. Чудесно.

Она вздохнула, еще раз осмотрела себя в зеркале и решительно отдернула шторку.

— Bay! — Аннушка даже сумочку уронила, узрев подругу. — Королева! Он будет сражен наповал! Еще бы туфли, сумочку и драгоценности!

— Гранатовое колье и серьги я возьму у мамы, у нее есть такие, антикварные, от бабушки.

— Класс! А туфли с сумочкой?

Настя поморщилась и с надеждой воззрилась на девушку-продавщицу — сил идти еще куда-нибудь просто не оставалось:

— Девушка, милая, у вас есть…

Продавщица не дала договорить:

— Есть, все есть! Минуточку…

Минуточка обернулась пятью, пока девушка рылась на складе, так что у Насти было время, чтобы рассмотреть себя как следует: да, с драгоценностями и прической будет просто потрясающе. А если волосы немного подкрасить, придав им чуть гранатовый отлив, получится просто драгоценная статуэтка, а не живая женщина. «Господи, как мне хочется, чтобы ОН меня увидел!» — предательская мысль проскользнула откуда-то из самых тайников, поерзала и уверенно закрепилась. Чтобы. Тагир. Меня. Увидел.

Все, приехали! Впервые с начала своей «сетевой» жизни она хочет, действительно хочет встретиться с собеседником, увидеть его, узнать его, как… как мужчину. Чтобы он прикоснулся к этому шуршащему шелку, взял ее за руку. Танцевать с ним, сидеть за одним столом. Быть с ним.

Настя покачала головой и отвернулась от зеркала. Даже думать о таком не стоит, даже на мгновение представлять. Тагир просто призрак, его нет. Есть… кто есть? Ваня? Кравцов? Кто? Нет. Глупости. Все хорошо. Это просто платье.

Продавщица принесла вечерние туфельки, вышитые искусственными гранатами и золотом, такую же сумочку и накидку в стиль, но примеряла все это Настя уже без воодушевления, настроение куда-то исчезло. Но вид в целом получился сногсшибательный, о чем Анечка не преминула ей доложить:

— Все, теперь все от зависти сдохнут!

— Фу, что за выражения! Надо говорить «скончаются»!

— Да, в диких корчах от зависти.

— Добрая ты!

— Не то слово.

Недрогнувшей рукой Настя протянула кредитку продавщице, стараясь не думать, сколько все это может стоить. «Вот бы еще чек подписать не глядя…» Писать с закрытыми глазами она не умела, поэтому все же увидела цену, которая, впрочем, оказалась не заоблачной. Когда они наконец собрали все свертки и вышли из магазина, Аннушка просветила ее, почему цена оказалась такой низкой: