Trailing The Bolsheviki Twelve Thousand Miles With The Allies In Siberia - Carl W. Ackerman

и друзей корабля и пассажиров в другом, не смогли спасти ее, и кажется, что для тех, кто действительно заинтересован в спасении России, пришло время прекратить эксперименты и начать рассматривать, во-первых, факты, касающиеся нынешней ситуации, и, во-вторых, практические средства, чтобы снова вывести Россию в море политики и торговли.

"Во Владивостоке я видел несколько русских военных кораблей и торговых судов, стоящих на якоре в бухте. Со времен контрреволюции большевиков эти корабли принадлежат экипажам и их семьям. И кочегары, и моряки превратили эти бывшие суда в плавучие резиденции, но они никогда не выходили в море. Эти суда поднимаются и опускаются вместе с приливом. Барнаклы покрывают корпуса, серые слои краски облезают, и ржавеющие суда находятся во власти суровых зим и знойного лета.

"Как типична Россия сегодня. Эта нация - просто огромный государственный корабль, захваченный командой; его бросает в море международных политических и промышленных потрясений. Все старые руководители, все бывшие лидеры, большинство здравомыслящих элементов покинули страну и уплыли к чужим берегам. Друзья России больше не подходят к кораблю, а стоят на берегу и пытаются указывать русскому народу, как им следует управлять. Команда не преуспела ни в управлении самим кораблем, ни в управлении им; и, конечно, те, кто экспериментирует извне и пытается управлять Россией без проводов, не добились большого успеха".

Почему? Одна из причин заключается в том, что союзники в России - это изгнанники, изгнанные политикой своих правительств и русских тоже.

Чтобы понять причины, которые привели к американскому сотрудничеству в ограниченном военном вмешательстве в России, летописец должен вернуться к событиям марта 1918 года, когда немецкие армии прорвали британский фронт во Франции и хлынули назад. В ночь на 20 марта я выехал из Швейцарии в Париж, прибыл в столицу утром первого дня бомбардировки дальнобойными орудиями и оставался там до тех пор, пока не миновал кризис первой большой атаки. Было настолько очевидно, что союзники обеспокоены военной ситуацией, что лидеры хватались за последние соломинки, чтобы предотвратить катастрофу, и предложения государственных деятелей и генералов варьировались от создания объединенного генерального штаба под руководством одного союзного командующего до воссоздания русского фронта и нового наступления союзников в 1919 и 1920 годах. Всерьез говорилось о пяти годах войны! Критика всех наций была настолько всеобщей, сплетни настолько широко распространены, что мартовские дни казались прогнозом еще одного Ватерлоо с победой на другой стороне.

Немецкое верховное командование, рассчитывая на легкую победу, отложило второй удар достаточно долго, чтобы союзники смогли сформировать единый генеральный штаб и возобновить кампанию, чтобы позволить японцам вторгнуться в Россию через Сибирь с целью нападения на немцев с тыла.

Когда военные штабы были объединены под руководством маршала Фоша, дипломатический центр разногласий переместился из Парижа в Токио и Вашингтон, и под руководством Франции и Англии на правительство Соединенных Штатов было оказано непрерывное давление с целью заставить его принять участие в военной интервенции в России или согласиться на военную кампанию японцев. Очевидным намерением тех, кто ставил свои планы перед Соединенными Штатами, было создание Восточного фронта, цель, которую Генеральный штаб Соединенных Штатов не одобрял, поскольку считал ее невозможной и неосуществимой. На этом этапе переговоров вновь проявилось фундаментальное различие между политикой союзных правительств и политикой нашей страны. Соединенные Штаты рассматривали российскую проблему как проблему восстановления, в то время как европейские державы и Япония настаивали на том, чтобы считать ее воюющим вопросом до тех пор, пока война не закончится повсеместно. Судя по позиции президента Вильсона и Государственного департамента, очевидно, что существовали серьезные опасения относительно плана исключительного вмешательства Японии из-за более или менее подтвержденных сообщений о том, что германская военная партия и японская военная партия, по крайней мере, неофициально и строго конфиденциально, поддерживали связь друг с другом, и существовала опасность превращения России в мост между милитаризмом Японии и Германии.

Первый раз я узнал о подобном соглашении в декабре 1917 года и январе 1918 года, когда я находился в Швейцарии и изучал внутренние условия в Германии. В то время я узнал из надежных источников, что Германия прилагает все усилия для достижения взаимопонимания с Японией, и когда в начале 1918 года я заметил в немецкой прессе имена дипломатических, консульских и военных чиновников, которых Германия направляла в Россию, я заметил, что в Россию были направлены такие люди, как барон Муром фон Шварценштейн, бывший имперский посол в Токио и начальник отдела дальневосточной пропаганды Берлинского министерства иностранных дел.3 Вместе с ним были немцы, имевшие опыт работы в Японии и Китае. Все они были, как говорили немцы, "экспертами" по Дальнему Востоку, и только один или два из них раньше бывали в России. Именно таких людей Германия посылала в революционную Россию.

Намерение было очевидным. Германия, которая всегда тщательно подбирала на иностранные должности людей, имевших опыт работы в стране, в которой они были аккредитованы, отправляла немецких "экспертов" по Японии в Россию не только ради России. Позже последовало знаменитое интервью Тераучи в "The Outlook", в котором премьер-министр Японии продемонстрировал явную склонность к Центральным державам. Еще позже появилось интервью с Левом Троцким, в котором он утверждал, что видел в России документы, свидетельствующие о существовании секретного договора между Японией и Германией относительно России, согласно которому после войны Германия должна была получить Европейскую Россию, а Япония - Забайкалье. На Дальнем Востоке один из моих коллег имел интервью с японским министром иностранных дел, в котором он спросил, существует ли соглашение между Японией и Германией, и министр ответил, что если Троцкий сделал такое заявление, то единственный ответ, который он (министр) хотел бы дать, это то, что Троцкий отдал Германии часть России, но ничего не отдал Японии!

Как в Японии, так и в Сибири я приложил все усилия, чтобы узнать, на чем основываются обвинения, которые так свободно выдвигаются против Японии. Наиболее достоверная информация, которую я получил, заключалась в том, что немецкая военная партия зимой 1917-1918 годов действительно делала предложения о сепаратном мире определенным военным кругам в Токио, но когда "партия мира" и деловые круги узнали об этом, они быстро уничтожили любую возможность соглашения или обмена определенными сообщениями.

Я не сомневаюсь, что одной из главных причин, по которой Соединенные Штаты наложили вето на предложение союзников о независимой японской кампании в России, была возможность создания японо-русско-германского альянса.

Но европейские державы были так настойчивы, а общественное мнение так решительно требовало что-то сделать в России, что Соединенные Штаты в конце концов согласились на высадку союзных войск в России, во Владивостоке