Вторжение - Михаил Ахманов

В Сингапуре близился вечер, и жизнь на базе ОКС, за тройным рядом проволочных и лазерных ограждений, замирала. Кроме чисто военной функции база предназначалась для отдыха и поправки здоровья десантников, и потому самым внушительным сооружением здесь был госпитальный блок. Его окружали пальмы, бассейны, цветущий кустарник и двухэтажные бунгало с лоджиями, широкими окнами и кондиционерами, безуспешно сражавшимися с дневной жарой, но ближе к ночи сулившими призрак прохлады. За санаторным комплексом располагались казармы, ангары для техники, посадочные площадки, штабное здание и несколько корпусов для офицерского состава. В одной из них, в крохотной квартирке, ещё не остывшей после дневного зноя, лежал на диване человек, известный под именем Роя Банча, офицера для особых поручений.

Впрочем, человеком он не был, хотя, находясь в человеческом теле, испытывал всё положенные ощущения. В данный момент — духоту и жару; сингапурский климат совсем не способствовал плодотворной работе мысли.

Поднявшись, Банч сбросил форменную тужурку, брюки и башмаки, подошёл к дверям и произнёс в микрофон автоответчика:

— Поехал в город на всю ночь. Развлекаться.

Затем, отступив в коридор, он вытянул руки вдоль туловища, замер и через секунду исчез.

Он появился в тысячах километров от Сингапура, в Брюсселе, в доме за каналом Маасдам. Тут был летний полдень, но за бетонными стенами и деревянными панелями царила прохлада. Облегчённо вздохнув, Банч сунул ноги в шлёпанцы, надел халат и, шагнув к столу с компьютером, опустился в кресло. Его черты и фигура изменились; теперь он не выглядел таким рослым и мощным, как офицер для особых поручений, сделавшись посуше телом, постарше лицом, и даже волосы у него посветлели, став из каштановых белесыми. Пока завершалась эта метаморфоза, бывший Банч сидел неподвижно, уставившись в слепой компьютерный экран. На столе перед ним громоздились диски и блокноты с записями, книги, справочники, диктофоны и несколько последних номеров «КосмоШпигеля», но он, очевидно, не собирался работать. В этом просторном старом доме думалось гораздо лучше, чем в сингапурской душегубке.

Приятно — он не ошибся в своём избраннике. Долгие, долгие годы он изучал людей, этих суетливых созданий, их прошлое и будущее, их мотивы, желания, мечты и то, что они считали разумом и своей духовной сущностью. Теперь он научился понимать их и правильно предсказывать реакцию общественных структур, даже отдельных личностей. Упрямая, но многообещающая раса! Если они получат доступ к новой технологии, кое-кому придётся потесниться… Вероятно, лльяно, а бино фаата — наверняка…

Однако не стоит их переоценивать. Нет, не стоит! Взять хотя бы пленника… Он ощущал его как сгусток чувств и мыслей, как тень, маячившую в миллионах километров — там, куда он дотягивался лишь с большим усилием. Пленник разобрался с каффом, ускользнул на волю и даже смог связаться с Кораблём. Но и только! Ментальный дар ничтожен, с этим наследием предков ничего не сделаешь, но если нет врождённого таланта — нужно шевелить мозгами. Ум, к сожалению, не гибкий, а нрав независимый — слишком горд, самолюбив, упрям, не представляет людей на месте симбионтов. А мог бы овладеть ситуацией… так просто, так легко!

Затем создание, недавно бывшее Роем Банчем, подумало, что у землян есть масса времени, чтобы набраться ума, — конечно, в том случае, если пришельцы их не сожгут. Пара тысяч лет, и вся Галактика признает их вполне разумными… Ну а сейчас задача у людей не очень сложная — всего лишь выжить. У пленника и того проще — выжить, пока Корабль не приблизится к Земле. Расстояние, на которое он мог телепортировать крупные объекты, равнялось четырём-пяти земным диаметрам, и дотянуться до Корабля с планеты он был не в силах.

При всём своём несовершенстве люди ему нравились. Он понимал, что из их недостатков проистекают достоинства — так, например, упрямство и гордость были источником храбрости, а та порождала самопожертвование. Его народу идея жертвенности была чужда, и он, хоть понимал её разумом, не мог принять на уровне эмоций. Жизнь слишком драгоценна, чтоб разорвать её нить, которая тянется двадцать тысяч лет… Кроме того, вместо собственной жизни можно подставить чужую.

Он уже знал, как это сделает. Поднявшись, он спустился в подвал, к тайнику, проверил готовность нужного устройства, затем вернулся наверх, выбрал костюм, рубашку, галстук, приличные дипломату, и переоделся. Кожа его потемнела, волосы стали чёрными и завились в колечки, лицо изменилось: полные губы, плосковатый нос, тёмные глаза с припухлыми веками. Оглядев себя в зеркале, он кивнул с довольным видом: костюм сидел великолепно.

…Время в Нью-Йорке близилось к десяти, когда из туалета в здании ООН появился Умконто Тлуме, представитель Свободной Территории Зулу. Коридор был тих и безлюден. Он быстро пересёк его, вышел к кабинам лифтов и спустился вниз. Через пять минут Тлуме уже шагал к залу заседаний Совбеза, просматривая на ходу повестку дня. Первым пунктом в ней значилось: о расширении военного присутствия ЕАС на Ближнем Востоке, в частности в Сирии.

Глава 14

Между орбитами Марса и Земли

— Эби, — втолковывал Литвин, — Эби Макнил, земная женщина… Я должен пойти за ней.

— Почему? Она твой партнёр по туахха?

— Какая туахха? Я объяснял тебе, что у нас не бывает брачного периода. В зрелом возрасте мы всегда готовы, и это длится лет сорок, а иногда и дольше. И кса у нас нет, наши женщины всегда рожают, если им хочется… почти всегда. Исключения редки.

— Но она — твой партнёр? — настаивала Йо. — Сексуальный партнёр, как у вас говорят?

— Нет. Отношения между людьми очень разнообразны и не сводятся только к сексу. Макнил — мой товарищ и подчинённый мне офицер. Я несу за неё ответственность. Нельзя оставить её без помощи. Я должен…

Их разговор тянулся с переменным успехом уже больше часа. Они ещё не обсудили, как выручить Эби Макнил, поскольку упёрлись в другой вопрос — зачем это нужно. Тут была проблема, непонятная для Йо, которая не представляла обширности связей между людьми, и попытки разобраться в ситуации пока успеха не имели. Положение усугублялось тем, что Йо сейчас соображала заметно хуже, чем при их предыдущих встречах. Как объяснил Корабль, это являлось следствием туахха. Повышенная возбудимость туманила разум, и когда фаата создали касту родительниц и перешли к плановому размножению, брачный период был исключён из сознательной жизни. Это случилось давно, два тысячелетия назад.

Насколько выяснил Литвин, в ту эпоху, в самом начале Третьей Фазы, произошла мутация, резко увеличилось число людей с ментальным даром, хотя среди остального населения они составляли не больше процента. После недолгой, но свирепой борьбы между мутантами определился лидер, первый Столп Порядка, захвативший власть. При нём фаата ожидали ряд радикальных перемен: стратификация общества по способности к мысленному общению и селекция тхо — от почти разумных до придатков квазиживых механизмов. Лозунгом новой эпохи сначала являлась стабильность, затем — космическая экспансия, в которой видели залог всё той же непрерывности цивилизации. Очевидно, фаата терзал генетический ужас перед Затмением; им, пережившим два катаклизма, хотелось воздвигнуть нерушимую империю, распространив её до самых дальних звёзд. Если говорить о технике, такие возможности были, однако имелись ограничения: рост популяции замедлился, а ментальный дар не всегда передавался по наследству. В среднем только четверть самок-кса, оплодотворённых спермой полностью разумных, давала потомство с доминантной мутацией; что до их женщин, то были они бесплодными. Зато жили долго, поддерживая телесную бодрость особыми процедурами.

— Оставь эту кса, — сказала Йо. — Ты говорил, что к залам т’хами послали стражей… Если ты пойдёшь туда, тебя убьют… — Вздохнула и добавила: — Потом убьют меня.

— Ты боишься смерти? — спросил Литвин.

— Прежде не боялась. Прежде жизнь была почти неотличима от вечного забытья или забвения в т’хами. Но теперь… теперь я хотела бы прожить все циклы, что будут мне отпущены. Пусть недолго, но рядом с тобой. — Йо положила ладошку на грудь Литвина, и глаза её затуманились. — Две луны в твоём взоре, на твоём лице их свет… Этот свет я хочу видеть подольше.

«Прежде…» — подумал он. О прежней жизни Йо он знал немногое — что она родилась на Новых Мирах и прожила там четырнадцать лет, если пересчитать её возраст на земные годы. Возможно, бино фаата созревали в более юном возрасте, чем люди, или их развитие подстёгивалось искусственно, но так или иначе, а она была взрослой женщиной. Не исключалось, что ранняя зрелость связана с малым сроком жизни тхо, но об этом Литвин боялся спрашивать. Смерть придёт ко всем, но её сроки — горькое знание… Дважды горькое, если дело касается близких.