Диктатура Гурова (сборник) - Николай Леонов

В зале поднялась настоящая буря, и раздались крики:

– Убью шалаву!

– Пороть буду, как сидорову козу! Всю шкуру спущу!

– Отучилась, дурища! Пусть теперь в коровнике навоз таскает!

– Господи! Всю семью опозорила! – заголосила, вскочив, одна из женщин. – Остается только камень на шею и в омут!

– Глаша! Ты с ума сошла! У тебя же еще трое! – воскликнул кто-то.

– Да я не о себе! Я о ней! – отмахнулась женщина. – Кто же ее теперь замуж возьмет?

Тут поднялся один из мужиков и, откашлявшись, сказал:

– Вот что! Посадят Надьку или не посадят – мне теперь без разницы. Нет у меня больше такой дочери! Делайте с ней что хотите, но в дом я ее не пущу! Никогда!

Романов мудро переждал этот шум, люди немного успокоились, и он продолжил:

– Ну а остальные сами поняли, в чем их дети виноваты. Те, кто под стражей, принимали непосредственное участие в безобразиях, а остальные лихо порезвились в так называемой секции. Все они, естественно, из интерната тоже исключены. Так что забирайте тех, кто на свободе, и увозите домой, а там уж воспитывайте как хотите.

– А мой-то что натворил? – поднялся все тот же работяга.

– Хреновые дела у него, Богданов, – вздохнув, сказал Геннадий. – Он у Назарова телохранителем был, минимум три раза на китайцев нападал. А если будет доказано, что он по приказу Назарова еще с двумя придурками Диму Батюшкина поджидал, чтобы убить, то совсем плохо будет, – и сочувственно спросил: – Вот скажи мне, почему у тебя все остальные дети люди как люди? Ведь в этом же интернате учились! А с ним-то чего у тебя не заладилось?

– Наверное, потому что младший, последний у нас. Вот мать с ним и носилась, – хмуро пробурчал тот. – Самый сладкий кусок ему шел.

– Ну и за что ты тогда нас винишь? – спросил Стрелков.

Работяга на это только махнул рукой и сел.

– Вопросы ко мне какие-нибудь есть? – сказал губернатор. – Спрашивайте! Я на все отвечу!

– Да что тут? И так все ясно! Сами виноваты! – раздались голоса из зала. – Вырастили преступников на свою голову!

– Тогда у меня все, – подытожил Романов.

Он и отцы города пошли на выход, а Гуров за ними. Не сговариваясь, они все приехали в администрацию, и только там Кольцов сказал:

– Ну, Сашка! Ты силен! Не думал я, что все так спокойно пройдет! Честное слово, зная наших мужиков, ожидал, что дело мордобоем кончится. Василич и бойцов своих на сцене за кулисами поставил, чтобы в случае чего нас отбили.

– Это не я силен – это Лева научил, что и как надо говорить, – тот кивнул на Гурова. – Слава тебе, господи! Закончилась эта история! Ну, теперь я с интерната глаз не спущу! Надо бы туда какого-нибудь отставника директором поставить, чтобы строил там всех, как в армии, чтобы дисциплина железная была! Ну да Василич найдет! А еще нужно с Лешей поговорить, объяснить, что теперь все будет хорошо, пусть и сам остается, и Люсю возвращает.

– Говорил я с ним вчера и все объяснил. Все в порядке будет, только он цены за риск и в качестве моральной компенсации хочет поднять, – сообщил Борис.

– Он в своем праве, – согласился Матвей. – Если бы у меня на глазах на мою дочь напали, я бы вдвое поднял.

– Ну, он не такой кровожадный, – усмехнулся Борис. – Предлагаю сегодня вечером встретиться в моем ресторане «Бейджин» и отметить завершение этой истории. Я прикажу, чтобы повара особенно постарались.

Все согласились, и Гуров, подумав, тоже. Он решил, что грех не воспользоваться случаем попробовать настоящую китайскую кухню – тому, что подавалось в китайских ресторанах в Москве, он не очень-то доверял.

– А завтра утром я вылечу домой, – сказал Лев. – И предупреждаю сразу – никаких гостинцев и подарков, потому что они мне боком выходят.

– Знаем, слышали уже, – вздохнули мужики.

Все разошлись, но Гуров задержался и спросил у Романова:

– Саша, у тебя час свободного времени найдется?

– Для тебя – даже больше, а что? – поинтересовался тот.

– Понимаешь, тот бывший уголовник, Кондрат Силантьевич Захаров, о котором я говорил, мне уже во второй раз здорово помог. Вот я и подумал, не съездить ли нам с тобой к нему, чтобы сказать спасибо.

– Поехали, – просто согласился Романов.

Они сели в машину, и Кузьмич спросил:

– Куда едем, Саныч?

– К Кондрашке, – ответил Гуров.

Кузьмич повернулся к ним, посмотрел обалделым взглядом, пожал плечами, но ничего не сказал. А вот Саша спросил:

– А первый раз когда был?

– Когда он со своими друзьями шуганул тех бандитов, что нас с Самойловым возле его дома ждали, – объяснил Лев.

Они подъехали к дому Тихого. Кузьмич постучал в калитку, крикнув появившейся Клавдии, чтобы гостей принимала. Та открыла калитку и обомлела – ну, кто же в Новоленске не знал губернатора в лицо? Цыкнув на собаку так, что та с перепугу не с первого раза попала в свою конуру, женщина заохала, запричитала и начала приглашать в дом, но первой туда ринулась сама. Гости были в сенях, когда услышали, как она шипит на мужа:

– Иди переодеться! К нам губернатор приехал! И с ним твой Гуров!

– Клафа! Ты с ума сосла? Какой купелнатол? – раздался удивленный голос Тихого.

– Иди, я сказала! – крикнула она, и послышался звонкий шлепок.

Когда они вошли в комнату, Тихого там не было, а вот Клава стелилась перед ними мелким бесом:

– Садитесь, гости дорогие! Хозяин сейчас выйдет, дремал он.

Все старательно сделали вид, что ничего не слышали, а она продолжала:

– А я пока на стол накрою.

– Хозяйка, ты бы не затевалась – мы ненадолго, – сказал ей Романов.

– Как же гостей-то не угостить? – всплеснула она руками и скрылась в кухне.

– Я тебе помогу, все быстрее будет, – сказал Кузьмич и пошел за ней.

Саша со Львом сидели и весело переглядывались, слушая то, что происходило в кухне.

– Не сосед ты мне больше, Кузьмич! – плачущим шепотом причитала Клава, но при этом мгновенно переключалась на хозяйственные дела и тут же возвращалась обратно, а вот водитель мудро молчал, понимая, что лучше не встревать. – Сало достать – сама солила, удачное получилось! И колбасу домашнюю! Лук в сетке возьми и почисть! Враг ты мне смертельный по гроб жизни! Да куда ж ты такими ломтями режешь? Это же лук, а не хлеб! Ты что же, не мог предупредить, кого везешь? Нет, мясо копченое бери! То, что справа! И рыбу, что рядом! Умирать буду – не прощу! Осторожно помидоры доставай! Передавишь же! Так меня опозорить на весь белый свет! Рассол в кувшин налей – вдруг кто запивать будет? Огурцы вдоль на четвертушки режь! Такие гости в доме, а на стол поставить нечего! Подвинься, пироги достану! Стыд головушке! Что обо мне люди говорить будут! Не трогай майонез! Нечего квашеную капусту им поганить! Масло лей! Ну, кажется, все! Можно нести! Ну, Кузьмич! Я тебе это припомню!

Из кухни появилась улыбающаяся хозяйка, умудряясь нести сразу несколько тарелок, а за ней так же нагруженный Кузьмич. Она еще немного пометалась по комнате, доставая тарелки, рюмки и все остальное, а потом широким жестом показала на стол, словно покрытый скатертью-самобранкой, и радушно пригласила:

– Кушайте, гости дорогие! И водочка своя, домашняя! На кедровых орехах настаивала!

– Клава, ты на нас все свои припасы извела или домашним все-таки что-то оставила? – спросил Романов. – Я же тебя просил не затеваться!

– Александр Александрович! Да как же можно, чтобы гости из нашего дома голодными вышли? – всплеснула руками она. – А хозяин где? Неужто опять задремал?

Она мигом скрылась в другой комнате, и уже оттуда послышался ее гневный шепот:

– Ты чего здесь застрял? Чего людей ждать заставляешь?

– Калстук никак не моку сафясать! – объяснил Тихий.

– Они не к твоему галстуку пришли, а к тебе! – возмутилась она.

Буквально через секунду вытолкнутый ее твердой рукой в комнату ввалился хозяин дома, без галстука, но в костюме и белой рубашке, а Клава задержалась там.

– Стлафстфуйте, кости толокие! – Тихий даже немного поклонился.

– И тебе не болеть, Кондрат Силантьевич! – сказал Романов, поднимаясь и протягивая руку. – Вот заехали тебе спасибо сказать за то, что Льву Ивановичу, да и всему городу помог!

– Та я сто? Я нитефо не стелал! – сказал Тихий, отвечая на рукопожатие. – Плосто посол и покулял! Та и не отин я пыл, а с тлусьями!

– Ну, всем остальным сам мою благодарность передашь, а теперь рассказывай, как живешь? Может, надо чего? – спросил Саша, снова садясь за стол. – Ну, жена у тебя и мастерица, каких поискать! – восхитился он. – Мигом стол накрыла, да какой!

– Она у меня хосяйка снатная! – довольным голосом сказал Тихий, разливая водку. – Тафайте са столофье фсех плисутстфуюстих!

Все выпили, стали закусывать, а там и принарядившаяся Клава появилась. Разговор за столом шел обо всем понемногу, гости отдали должное угощению, по достоинству оценив мастерство хозяйки, за которую Романов предложил выпить, а она даже зарделась от удовольствия. В общем, просидели они действительно где-то с час, а потом губернатор, поблагодарив хозяев, стал прощаться, сославшись на дела. Тихий с женой пошли проводить их до машины и, заметив, что все соседи высыпали во дворы или прилипли к стеклам – ну, не каждый же день в гости к бывшему уголовнику сам губернатор приезжает? – расплылись от счастья. Да, будет теперь разговоров и расспросов! А Саша еще и подлил масла в огонь, прилюдно пожав Тихому руку и громко сказав: