Изумрудная песнь - Олеся Рияко

а? – не осталась в долгу Нера. – Еще дня не прошло с тех пор как ты в горячке метался. А ну, поставь меня откуда взял!

Вместо того, чтобы послушаться, Ульд упрямо пошел вперёд.

– А мне и дня не надо, женщина. Разве я похож на хилого эльфишку, который даже с холма не может спуститься так, чтобы не получить растяжение? Кроме того, ты видишь это, дитя леса? – кивнул он куда-то себе за спину.

– Что?

Нера недоверчиво прищурилась, но все же выглянула из-за плеча мужчины. И взгляд ее остановился на единственном примерном месте – приятных кустах, в которые она кубарем влетела с холма.

– Плющ… ядовитый… – поморщилась девушка, с содроганием сердца узнав приметную форму желтовато- бурых листьев, – Просто чтоб ты знал, я не выбирала место для падения!

– Жаль что нет. – Буркнул Ульд и прошил девушку, зажатую в его руках не терпящим возражений взглядом. – Хватит упираться. Нужно скорее смыть с твоей кожи его сок иначе ожогов не избежать.

– Уйди! Я сама!

– Еще чего! – резко отрезал Ульд, опрокинув эльфийку на мягкую горку еловых веток. – Яд все еще на твоей коже. Чем больше ты двигаешься, тем быстрее он проникает в нее. Лежи смирно. Я сам.

Влажный кусок ткани, прижатый к уже начавшей воспаляться коже, приятно холодил ее и успокаивал. Но быстро нагревался в большой руке Ульда. Понимая это, великан снова и снова опускал тряпицу в чашу с ледяной водой, которую принес из реки, отжимал ее и прикладывал к рукам и бедру Неры. Эльфийка до того сжимавшаяся от каждого такого прикосновения, наконец позволила себе расслабится и теперь лишь недоверчиво поглядывала на своего спасителя из-под густых темных ресниц.

– Лучше? – пробурчал орк и Нере вдруг, на какое-то краткое мгновение, уловила тревожный блеск в его льдистых глазах.

Что это? Неужели он и правда переживает о ней?

– Да. – Сказала она резко, но потом все же, смягчившись, добавила. – Спасибо тебе.

Не в пример ее ожиданиям, орк вдруг нахмурился пуще прежнего и прорычал, едва ли не с угрозой.

– Лучшая благодарность – предельная осторожность. О чем ты вообще думала, отправившись одна так глубоко в чащу?!

Нера вспыхнула от негодования и с силой оттолкнула от себя его руку, прошипев не хуже того же лесного кота:

– Да как ты смеешь мне указывать? А ты не подумал о том, что совсем недавно я одна выхаживала тебя и кормила? Уж поверь, тогда я куда дальше уходила в лес! Так что же теперь не так?!

– Все. – не терпящим возражений тоном громыхнул Ульд и снова толкнул ее на еловую опушку, прижав к ней к тому же своей тяжелой рукой. Другую, не сводя с упрямицы тяжелого взгляда, опустил в чашу с тряпкой, которую отжал и снова демонстративно приложил к ожогу. – Тогда я был беспомощен. Теперь же ты под моей защитой. И, если я говорю тебе не уходить от дома, ты не уходишь и сидишь на месте!

– С какой это стати?!

– С такой, что ты моя женщина. – Громыхнуло под навесом, словно после яркой грозовой вспышки и Нерандиль замолчала. Не по тому, что решила с этого момента во всем слушаться этого орочьего тирана, нет. А потому что не могла никак разобрать, чего же больше разлилось от этих слов по ее телу – негодования или непрошеного сладкого томления и щекотных мурашек.

Ульд не соврал Нере. Судя по всему он действительно восстанавливался от своих ран куда быстрее, чем она. Даже несмотря на то, что по серьезности ее растяжение и ожоги даже рядом не стояли с тем, что пришлось пережить мужчине.

Испытывая странную смесь эмоций из смущения и живого интереса, она позволила ему позаботиться о себе. Хоть и просто не смогла упустить возможность уколоть Ульда тем, что в бессознательном состоянии мужчина нравился ей куда больше нынешнего. За что, конечно же сразу поплатилась. Незамедлительно была уложена на лопатки и безоговорочно накрыта теплым покрывалом до самых глаз, с нетерпящим возражений приказом:

– Спи. Сон лучшее лекарство.

А Нерандиль может и хотела бы вновь воспротивиться такой наглости, но стоило ей лишь на мгновение прикрыть глаза, как предыдущие ночи, проведенные практически без сна, тут же дали о себе знать.

Она заснула.

Крепко, сладко и без снов. Так, как можно провалиться в небытие только после очень долгого, тяжелого дня, полного трудов и переживаний.

Ульду же наоборот не спалось.

В ту ночь он просидел у постели эльфийки до самого рассвета.

А было ли ему до сна? Ведь тогда мужчина впервые с тех пор, как встретил свою Арану, смог так долго быть рядом с ней. И от этой близости словно что-то теплое и светлое тихо урчало, свернувшись уютным клубком у него в груди. Там, где раньше билось только почти ко всему безучастное сердце.

Это было совершенно неожиданное и новое чувство, с которым ему совершенно не хотелось расставаться.

Неожиданно, но… да. Ульд наслаждался каждым мгновением этого блаженства, подаренного ему Немлой, неведомо за какие заслуги! Быть не одному. Знать, что у тебя есть пара. И впервые, наверно за долгое время, “здесь и сейчас” волновало его куда больше того, что будет дальше.

Ульда до краев переполняли силы. И откуда ведь только взялись после всего!

Здесь, вдали от бурвадегов, эльфов, тяжести нависшей над его плечами цепи агахана Облачной Долины, перестав быть связанным правилами и страхами, он невероятно остро начал испытывать потребность… заботиться о ней, об этой вздорной эльфийке. Смотреть на нее, касаться, любоваться его Нерандиль. Ведь разумеется она была его! Как бы не отрицала очевидного, как бы не сражалась с ним за право последней воткнуть острое словцо в разговор. Впрочем, и Ульд знал это наверняка, в таком ее поведении он был виноват сам. Совершенно точно! Все же тогда, на берегу, ему следовало проявить больше настойчивости. Или нет?

Все было так непривычно, зыбко между ними. Нерандиль была для Ульда загадкой, ведь никогда прежде он не знал таких женщин. Орочихи были по своей природе куда проще и понятнее. Любит – значит, задушит в объятиях, наплевав на мнение окружающих и условности. Не любит – значит, прибьет не задумываясь, если не успеешь вовремя сбежать.

Эльфийка же, то через край плескала убийственным ядом слов, говоря слова острее клинков входивших в сердце. То притягивала его к себе и целовала так сладко и страстно, что мир вокруг переставал существовать, будто его и не было.

Лесная тишина, мягкая полутьма, прозрачная из-за звездного света, ненавязчиво просачивающегося через