СССР: вернуться в детство 3 (СИ) - Войлошников Владимир

Не очень я понимаю

вот это ценообразование,

если честно.

Объявила это, а сама думаю: божечки мои, если сейчас мороз резко отпустит — как поплывёт всё это мясо! Допустим, погреб… а вдруг он не сдюжит и портиться там начнёт? У заготовщиков тоже какие-то проблемы. То вроде открылись, а то снова замок на воротах висит и объявление, что заготконторе срочно требуются работники. Допустим, была ещё одна такая база, где-то в Новоленино, на задворках — тридцать километров в один край, ехать надо, искать…

Сплошные нервы, одним словом.

20. ДЕЛОВЫЕ ЛЮДИ

ЛАВИНА

Дед Петя оставил у нас Ивана Григорьича и домой собрался — я презент для бабы Лёли тоже завернула, а как же. От внучка́, бабушке приятно.

Ещё по парочке родня купила у меня перед отъездом — из солидарности. Осталось четыре тушки. Сегодня. А завтра прибавится ещё двадцать. Или тридцать. Блин, куда бежать?

И тут я вспомнила опыт девяностых и мешочников, которые таскались с баулами по предприятиям и всякое продавали — в том числе и продукты. Помнится, даже рыбой на развес у нас в саду торговали. А чего мы сидим-то?

Я немедленно пошла к Вове и предложила ему прогуляться до нашей школы и предложить учителям вкуснятину. За спрос в нос не дадут. Наверное.

Десятого марта было воскресенье, и дед Ваня довольно много времени потратил, возясь с Рашидкой и с Вовой, объясняя азы обработки шкур. Не знаю, удивился ли он, что Вовка якобы схватывает на лету — не будем же мы объяснять, что всё это уже проходили, только инструменты тогда были половчее да химия попродвинутее…

За воскресенье собралось ещё двадцать восемь тушек. Я невольно начала вспоминать отца Фёдора из «Двенадцати стульев» Ильфа и Петрова (ну, тот эпизод, когда он решил стать кролиководом, а у него ещё никто покупать не захотел). Не будем поминать, чем этот бизнес-проект закончился, тьфу-тьфу-тьфу… Пока меня радовал только прогноз погоды, который обещал стойкие минусовые температуры до четырнадцатого марта включительно. Ещё четыре дня, за которые нужно было что-то решить…

Вообще, лоханулись мы, конечно с кролями. Во-первых (опять инерция мышления!) у нас никогда с холодильниками и морозильниками проблем не было. А во-вторых (и это даже важнее!) мы в прошлой жизни держали кроликов скороспелых. Три с половиной-четыре месяца — и на дембель! А тут же надо было конца второй линьки дождаться, чтоб мех созрел — а это минимум шесть месяцев, а то и семь-восемь. Шарики-лошарики, блин…

За понедельник прибавилось тридцать две тушки.

В обед Вовка похвастался, как у них всё здорово идёт. Я подпёрла щеку рукой и подумала вслух:

— Если не найдём, кому продать — пусть уж остальные до следующей зимы сидят, корм жрут. Пропадёт ведь мясо.

Вовка повозил ложкой в супе из кролика и предложил:

— Ну, давай пронесёмся завтра до школы? Если не получится договориться — начну коптить. Копчёные в прохладе дольше полежат, м? В погреб уложим.

— М-м… — уныло согласилась я.

Но в школу с утра бежать не пришлось.

ЕСТЬ ВЫХОД!!!

На вечернюю дойку тётя Валя приехала с дядей Рашидом на грузовике — видимо, специально для того, чтобы он смог лично сообщить нам совершенно офигительную новость! Если опустить все междометия, дядь Рашид похвастался на работе, что затарился кроличьим мясом. И люди, естественно, начали спрашивать: а вкусно ли? И где взять?

— Я говорю: ребята занимаются на юннатской станции, своим продают подешевле, могу договориться, — хвастался деловым подходом дядь Рашид. — Мужики сразу: о, давай! Пошли в дежурку, разрешение взяли, чтоб пропустили на территорию. Бабы там тоже засуетились, давай записываться… — он вытянул из кармана листочек с колонкой фамилий, — во!

Список меня прям окрылил. Если только…

— А вы предупредили, что тушки большие, каждая килограмма по четыре?

— А как же! Там циферки — кому сколько, одну-две.

Да, крольчатина в наших магазинах — крайняя редкость. Я бы тоже сперва взяла одну — вдруг не понравится?

— Вы всё приготовьте, — дядя Рашид изобразил руками нечто объёмное и круглое, — я завтра где-то в начале первого подъеду, вас заберу.

Я представила, как мы пока загрузимся, пока доберёмся…

— А мы ко скольки приедем? За обед-то успеем расторговаться?

— Ехать-то далеко? — спросил Вова.

— Да вот тут, рядом с Мухиной автобаза, — махнул рукой дядя Рашид.

Вовка посмотрел на меня:

— Знаешь, где это?

Я хотела сказать, что знаю, но Рашидка меня опередил:

— Я знаю! Я как раз после уроков успею!

Ни фига он, конечно, не успеет. То есть — не после уроков. Явно же, или совсем прогуляет, или парочку для вида отсидит и слиняет. Но говорить я об этом не стала — смысл? Рашидке оставалось худо-бедно дотянуть три месяца и как-нибудь на тройки сдать выпускные экзамены. Очень может быть, что работа в нашем хозяйстве ему сейчас полезнее школы, всё равно ведь балду там пинает, олух…

— А давайте мы своим ходом, — сказал Вова. — Вы не дёргайтесь, мы утречком встанем, соберёмся и потихонечку, на лошадке — к обеду подъедем, всё по списку привезём.

ПАРАДНЫЙ ВЫЕЗД

Утром мы ещё раз пересчитали имеющиеся в наличии тушки. Выходило на четыре больше, чем требовалось по списку.

— Грузим все! — решил Вовка. — Останется — маме твоей завезём, пусть активнее едят.

Рашидка, конечно, ни в какую школу не пошёл, а крутился тут же. Подозреваю, он решил, что это его звёздный час. И Дульсинеи! Лошадь была парадно вычищена и вылощена, что ли — такая сделалась блестящая. Грива украсилась косичкой с бантиком — ну, красотка, одним словом.

Телега у нас была хорошая, Вовкин дед её нашёл в каком-то хозяйстве, где планово меняли лошадей на машины. В отличном состоянии, на мягких резиновых колёсах, подрессоренная, с такими скошенными бортами, как расширяющаяся кверху трапеция. У неё даже ручной тормоз имелся. Зато, как списанная, вышла она нам очень даже дёшево, не то что бы сущие копейки, но правда недорого. Сверху на неё надевалась простецкая съёмная лавка для сидения, а на задний борт мы приделали дощечку в выжженным названием нашей юннатской станции: «ДСЮНиОСХ „Шаман-камень“»*.

*Нарочно такое не придумаешь, согласна.

Дно выстелили несколькими метрами обычного тепличного полиэтилена, уложили рядками кроличьи тушки, кинули самодельный раскладной столик, весы, рулон пищевой обёрточной бумаги (полиэтиленовые пакеты, я говорила, в природе существовали, но почему-то были жутким дефицитом; да и не влезет в пакет наш кролик) — и поехали.

Боже, какая благодать! Дороги пустые! Это звучит немного по-жлобски: да, у людей почти нет машин, и они, вроде как, страдают. Но нам было хорошо. Никто не проносился мимо со свистом и не пугал лошадку. Нас, правда, уверяли, что Дуся по дорогам общего пользования успешно передвигалась и автомобилей не боится, но тут, наверное, я боялась больше Дульсинеи — а вдруг нас не заметит водила, да и снесёт нафиг? Поэтому по углам заднего борта у нас торчало два не сильно маленьких красных флажка.

В городе машин стало побольше, и пока мы проехали две остановки от сворота на тракт до автобазы, я успела изнервничаться. Двенадцать машин нас обогнало, я считала! Зато Дульсинея демонстрировала завидный пофигизм, и я в конце концов успокоилась.

— Ну чё, пацаны, как думаете — не завернут нас? — высказала я последние опасения перед въездом на автобазу.

— Завернут — поедем до школы, — пожал плечами Вовка, — или вон до садика, тут ближе всего, предложим.

Но от ворот поворот нам никто не устроил, совсем даже наоборот. Мы подъехали к зданию конторы, установили столик, весы и стали считать минуты до двенадцати. В условиях усиленной борьбы за трудовую дисциплину странно было бы ожидать, что около нас немедленно выстроится очередь. Но вот начался законный обеденный перерыв — и пошло дело! Люди набежали по списку и без списка, спрашивали: нет ли запасных? Запасных было всего четыре, но мы обещали заехать ещё, например, в пятницу — и рядом со старой колонкой, из которой я вычёркивала отоварившихся, быстро начала расти новая.