Паника, убийство и немного глупости - Оксана Обухова

«Видать, прав Палыч – не утерпела. Легко ли один на один с такими мыслями оставаться?..»

Зинаида Федоровна царственным взором обвела зал на три стола, кивнула кому-то величаво и проталкиваться сквозь круговое зрительское оцепление не отправилась. Обогнула затаивших дыхание болельщиков по широкой дуге, подошла к столикам с бесплатными безалкогольными напитками. Подхватила стаканчик с соком.

Когда Зинаида Федоровна машинально дотронулась до мочки уха, потрогала сережку, Надежда Прохоровна обратила внимание, что пальцы у нее дрожат. «Не железная ты, матушка, ох не железная», – подумала без всякого злорадства. И, косясь на задумчиво бродящего вокруг стола номенклатурщика, поковыляла поближе к эпицентру ожидаемых событий: с другой стороны болельщицкого круга в том направлении выдвигалась Таня Репина.

Надежде Прохоровне не было нужды подслушивать предстоящий разговор двух женщин. Полчаса назад баба Надя звонила Тане и подробно инструктировала: как начинать беседу, как ее вести, на чем настаивать, – но первые слова Татьяны, до того как отойти в сторонку со стаканчиком сока, все-таки услышала.

– Добрый вечер, Зинаида Федоровна, – сказала девушка, и Заноза окатила грудастенькую сыщицу морозным взглядом, позволила себе кивок. – Мне необходимо с вами переговорить. – Зинаида только выщипанные бровки вверх задрала. – Это касается моего погибшего коллеги Бориса. Через десять минут я зайду в ваш номер. Думаю, наш разговор будет обоюдополезен, так что не опаздывайте, Зинаида Федоровна.

Сказала и, не глядя по сторонам, вышла из бильярдной.

Зинаида Федоровна замерла, сжимая стакан побелевшими пальцами; глаза ее уткнулись в ухо Константина Георгиевича, наблюдавшего за ходом игры, и не двигались минуты три. Лицо окаменело посмертной маской, и взгляд остался на том же месте, когда Константина Георгиевича закрыли от нее макушки зрителей.

Глоток сока Зинаида Федоровна так и не сделала. Чудом не расплескав содержимое стакана, вернула его на столик, разжала окостеневшие пальцы и на негнущихся ногах вышла из зала.

Последним доказательством того, что слова Татьяны произвели на «императрицу» ошеломительное впечатление, был факт – Зинаида Федоровна, большая любительница продемонстрировать отличную физическую форму, на свой третий этаж поднималась на лифте. Не пешком.

«Начало положено. – Пронаблюдав, как закрылись створки лифта, Надежда Прохоровна покинула временный наблюдательный пост в дебрях. – Но все же… бес ее знает… Заноза тут хозяйка. Любые намеки на трагическое происшествие должны задевать за живое…»

Что бы ни говорила себе Надежда Прохоровна, какие бы хитроумные схемы ни сплетала из умозрительных заключений, сомнения все же оставались: могла закрасться в эти схемы ошибка? Могла. Уж слишком невероятная история приключилась в «Сосновом бору». Уж слишком.

Но пока… Пока все вроде бы шло как надо. Надежда Прохоровна незаметненько прошмыгнула мимо стойки портье в неширокий хозяйственный коридор и постучала в дверцу, украшенную фамилией охранного шефа.

В довольно просторном кабинете Павла Павловича витал под потолком синеватый сигаретный дым. За длинным столом для совещаний расположились хозяин кабинета в расстегнутой чуть ли не до пупа рубашке с пятнами пота под мышками, прыщавый щуплый паренек с наушниками сидел уставившись в монитор разложенного ноутбука и какой-то лысоватый тип в очочках с тонюсенькой золотистой оправой и солидном костюме-тройке мышиного цвета.

– Проходите, Надежда Прохоровна, – сказал Пал Палыч. – Знакомьтесь, это Валентин Петрович, мой старинный друг. Это Денис. Он поможет нам разобраться с аппаратурой.

Надежда Прохоровна важно кивнула, сцепила руки под грудью. Судя по тому, с каким интересом взглянули на нее мышастый Валя и мальчик в наушниках, Пал Палыч доложил о некоторых заслугах бабушки. Не стал брать на себя ложной доблести, оповестил ребяток – кому вся честь принадлежит.

Из динамика ноутбука донесся глуховатый шорох, чмоканье дверного замка, захлопнувшейся двери…

– В номер на третьем этаже кто-то вошел, – тихо сказал Денис.

Павел Павлович кивнул и, опираясь на стол ладонями, склонился к компьютеру.

Несмотря на весь въедливо-скрупулезный инструктаж Надежды Прохоровны, нервничала сыщица Татьяна отчаянно.

– Ничего там не ешь, не пей, – наказывала баба Надя по телефону.

– Сама не маленькая, – потряхиваемая зябкой дрожью, говорила Репина.

– Сказала все – и сразу в свой номер. Запрись на замок и тумбочку поставь под дверь.

– Знаю, знаю…

– Дверь никому не открывай, жди моего звонка. Даже если «Пожар!» орать будут, носу в коридор не высовывай!

– Надежда Прохоровна, – с усмешкой сказала тогда Татьяна, – я – на минуточку – КМС по дзюдо…

Но сейчас, даже зная, что за дверью тридцать девятого номера ее ждет всего-то пожилая надменная женщина, нервничала. Кусала губы и боялась сделать что-нибудь не так. Ударила кулаком в дверь и, не дожидаясь отклика «Войдите», нажала на дверную ручку.

Зинаида Федоровна встречала ее стоя, высоко подняв вверх выбеленную голову.

Гостиная ее номера нисколько не напоминала номер отеля. Какие-то уютные мещанские подушечки лежали тут и там на креслах и диване, «богатые» золотистые шторы тяжелыми складками висели вдоль окна, на стенах и тумбах десятки фотографий. Как мельком отметила сыщица: кроме самой Зинаиды Федоровны, на снимках только мужские и детские лица.

– Я слушаю, – повелительно вымолвила хозяйка комнаты.

– Зинаида Федоровна, думаю, нет нужды объяснять вам, кто я. Я – коллега Бориса Жилина. За день до смерти Борис рассказал мне, что видел в ночь убийства девушки из корпуса А. Теперь я пришла за его долей. Мы были коллегами и партнерами во всем.

На лице Зинаиды Федоровны не дрогнул ни единый мускул.

– Я не требую ответа немедленно, – усмехнулась сыщица. – Я даю вам на размышление время до завтра. Завтра утром я хочу получить пятьдесят тысяч американских долларов.

– Не понимаю, о чем вы говорите.

– Естественно. Я не требую немедленного ответа. Даю вам время на размышление. Если завтра до полудня я не получу денег, мне придется рассказать обо всем следователю.

– Убирайтесь!

– Как угодно, Зинаида Федоровна, как угодно. Время пошло. И кстати, – уже у двери обернулась Татьяна, – не советую вам пробовать на мне тот же фокус, что и на Боре. У меня нет аллергии. Я оставила письмо с подробным описанием событий у надежного человека.

– Убирайтесь вон! Или я вызову охрану!

Татьяна пожала плечами и открыла дверь.

В кабинете на первом этаже Павел Павлович оторвался от монитора, по которому бегали какие-то световые зигзаги, и посмотрел на бабу Надю.

– Зинаида Федоровна умная женщина. Она бы ничего не сказала под запись.

– Да уж, – кивнула Надежда Прохоровна. – Но ведь самое интересное еще впереди? Я-то хотела Таню попросить незаметненько оставить где-то магнитофончик…

Пал Палыч фыркнул.

– Тихо! – шикнул Денис. – Она…

«Костик? – послышался в кабинете нервный голос Зинаиды Федоровны. «Императрица», судя по всему, разговаривала по телефону. – Ты все еще в бильярдной? Зайди ко мне. Быстро! А я говорю – немедленно! Бегом!»

Как только из динамика компьютера донеслось имя Костик, Надежда Прохоровна неслышно выдохнула. И поймала на себе взгляд Павла Павловича.

«Тоже не верил. Не был уверен до конца», – поняла по взгляду.

Из комнаты на третьем этаже доносились через динамик тихие шаги, какое-то шуршание, звук разрываемой бумажной обертки, негромкое стеклянное позвякивание…

– Значит, все-таки – он, – покрутил головой начальник охранников.

– А ты не верил? – спросила баба Надя.

– До самой этой минуты, – признался Палыч. – Все в голове вертелось – не может быть! Два пожилых человека замыслили такое… Уму непостижимо!

– Рано вы нас, пенсионеров, со счетов списываете, – то ли с горечью, то ли с гордостью буркнула Надежда Прохоровна.

От компьютера на столе донесся тихий троекратный стук костяшек пальцев о дерево, прошелестела открываемая дверь…

«Что случилось?» – пророкотал по кабинету хорошо поставленный командный баритон полковника.

«Случилось?.. Случилось! У меня сейчас была эта сыщица из двадцать седьмого номера! Татьяна!»

Шаги. Шуршание.

«Чего она хотела?»

«Денег! Денег хотела! Пятьдесят тысяч долларов!»

Негромкий свист.

«Аппетиты у девушки…»

«А ты как думал?!»

«Я думал?! Это ты о чем думала, когда этого сыщика убирала?!»

«Не ори! – шипела Зинаида Федоровна. – Не смей на меня орать!»

«А что мне с тобой делать?! Бить, что ли?! Кто говорил, – голос Константина Георгиевича сделался противно-писклявым, – «Комар носу не подточит, все сделаю без шума и пыли», а?..»