Особое задание - Евгений Васильевич Шалашов

только вчера в Москву приехал, а мясом сроду не торговал, у вещичек быстренько вырастают ноги, и они куда-то спешно деваются.

Боже ты мой, как здесь не вспомнить девяностые годы двадцатого века! Однажды на Апраксином дворе едва не развели моего приятеля, обвинив его в продаже фальшивых долларов. Его счастье, что рядом был я и мое служебное удостоверение, при виде которого «потерпевший» удирал очень быстро.

Вот и сегодня, пока ждали поезд, мы со Степаном скрутили одного ухаря, пытавшегося стащить у деревенской тетки узел с каким-то барахлом, а потом сдали его постовому милиционеру. Второй, увы, успел убежать. Постовой пытался отказаться от задержанного, но Телегин махнул мандатом делегата съезда РКСМ, сделал начальственный вид, и парень с винтовкой и красной повязкой на рукаве проводил нас в здание вокзала, где определил незадачливого грабителя в отделение милиции. Мы с Телегиным даже составили коллективный рапорт — мол, так и так, пресекли противоправную деятельность неизвестного субъекта, посягавшего на личную собственность неизвестной гражданки.

И вот, минут через пятнадцать мы увидели и того, кого задержали, и второго. Проходя мимо нас, они дружно оскалились, а один еще и плюнул в нашу сторону. Телегин вскипел, схватившись за револьвер, пришлось успокаивать. Стрелять в многолюдном месте не стоит, да и узел гражданочки все-таки не тот случай, чтобы убивать грабителя.

Наконец-то показался паровоз, угрюмо тащивший пять синих вагонов. До сих пор не могу привыкнуть к громкому лязганью и клацанью, а самое главное — к клубам пара, окутывающим перрон. Я помог втащить вещи в вагон, пристроил «трофеи» под полку, крепко пожал руку Степану, расцеловал Полину и выскочил на перрон…

Отделение ЧК находилось на Казанском вокзале. Откуда Железнодорожному отделу ВЧК взять людей, чтобы «закрыть» все вокзалы Москвы?

Народа внутри вокзала было много, но около приоткрытой двери с суровой надписью «Трансчека» все вымерло на расстоянии добрых десяти метров. Правильно, кому придет в голову лишний раз мозолить глаза чекистам? Когда подошел к двери, услышал странные звуки, напоминавшие шлепанье чем-то бумажным по столу, и довольный голос:

— А мы твоего валета — дамой!

Ради приличия я постучал в дверь.

— Кто? — донесся изнутри голос, напоминающий львиный рык.

— Начальник отдела по борьбе с контрреволюцией Аксенов, — начал я, и дверь тут же открылась на всю ширину.

Под высоким потолком висела одинокая лампочка, едва освещая транспортное отделение Площади трех вокзалов — трое парней постарше меня сгрудившись вокруг стола, накрытого газетой.

Стол-то они прикрыли, но запахи спрятать не смогли, и воздухе помимо табачного дыма плавали стойкие ароматы ядреного самогона, копченой колбасы и чего-то приторно-сладкого.

— Я из Череповецкого губчека, — закончил я представляться, махнул мандатом, и железнодорожные чекисты, переведя дух, дружно плюхнулись на места.

— Чего хотел-то, товарищ из Череповца? — поинтересовался один из парней, а остальные дружно заулыбались, словно услышали какую-то географическую новость.

Обстановка внутри и вся дружная компания мне уже не нравились, но раз пришел, надо закончить.

— Мы с товарищем сегодня на Ярославском вокзале грабителя задержали, сдали постовому милиционеру, — принялся рассказывать я, но меня перебил тот же чекист:

—Ты покороче, товарищ, мы люди занятые.

Обвел взглядом товарищей, а те заулыбались.

— Вы, товарищ, мне не представитесь? — ласково попросил я. — И мандат ваш, пожалуйста, покажите. Я вам представился, а вы мне нет.

Парень засопел, но вытащил из кармана гимнастерки собственное удостоверение — с фотографией и печатью.

— Начальник отделения ВЧК Саломатин.

— Так вот, товарищ Саломатин, мы грабителя задержали, а постовой отпустил.

— А что с ним делать? Вывести в сквер и расстрелять или как?

— Расстреливать, положим, не нужно, но допросить, разобраться, — начал я, но Саломатин положил руку мне на плечо, и начал разворачивать лицом к двери.

— Вот что, товарищ из Череповца, не морочьте нам головы. У нас работы — выше крыши, а вы тут с пустяками лезете. Давай-ка, иди в свой Череповец.

Я не стал спорить и пререкаться, просто развернулся и ушел, чтобы не мешать занятым людям. А они, похоже, были рады вернуться к важным делам вроде игры в карты.

Действительно, что должен сделать постовой милиционер, если ему доставили грабителя, но нет ни потерпевшего с заявлением, ни вещественных доказательств? Разумеется, хотя бы опросить задержанного, попытаться установить его личность, немножко подержать в отделении. Но на это ушло бы не десять-пятнадцать минут, а час или два. Хорошо, нет времени возиться и опрашивать, но ведь можно просто вывести паразита из здания вокзала, дать ему хорошего пинка, чтобы знал, зараза, что обижать граждан и гражданок нехорошо, а коли вновь попадешься — то можно и в каталажку загреметь!

Кедрова на месте не оказалось, но о случившемся я доложил Артузову как непосредственному заместителю начальника Военного отдела, и негласного начальника отдела собственной безопасности. К моему удивлению, Артур отнесся к услышанному серьезнее, чем я ожидал.

— Значит, Владимир, вы считаете, что постовые на Ярославском вокзале попустительствуют преступникам? Или они с ними в сговоре?

Я только пожал плечами. Попустительство это, покровительство, пока неизвестно, равно как и то, что я увидел на Казанском вокзале — разгильдяйство, злоупотребление служебным положением или прямое предательство? Про откровенное хамство, недостойное сотрудников ВЧК, нарушение профессиональной этики, вообще молчу. Железная дорога — дело чрезвычайной важности, а что может случиться из-за обычной глупости или жадности отдельно взятого чекиста — подумать страшно. Еще хуже, если действует целое отделение.