Разочарованные - Мари Варей

Как-то раз Ирис, поправляя, как идеальная хозяйка дома, букет цветов, бросила будто невзначай: «Анжелика такая красавица, на ее фоне ты совершенно теряешься, твоя заурядность только подчеркивает ее красоту». Эти убийственные слова Ирис произнесла тоном, каким обычно говорят комплименты. Она всегда отпускала подобные фразочки в самый неожиданный момент: когда я шла по коридору в ванную, едва проснувшись, или когда уже с рюкзаком за плечами собиралась идти в школу. Победа нокаутом за долю секунды. Ее обворожительная улыбка была как огнемет, из которого она палила по мне. Иногда Ирис подходила сзади, когда я сосредоточенно делала уроки, и слегка щипала меня двумя пальцами в районе груди или у основания шеи, всегда в том месте, которое скрыто футболкой, так что следов видно не было. Захватит кожу и провернет, впивая в нее свои ногти гранатового цвета. Порой мне даже снилось ночами, как я вырываю их у нее один за другим.

Однажды я попыталась поговорить об Ирис с отцом. Сквозь слезы я рассказала о том, как она меня унижает, щиплет, дергает исподтишка за волосы, о ее злобных выходках. Но он вскипел:

– Да понимаешь ли ты, сколько Ирис для тебя делает? Тебе очень повезло иметь мачеху, которая так заботится о тебе, хотя ты ей и не родная. Сделай одолжение, не донимай меня больше своими детскими глупостями.

В тот день я поняла, что осталась совсем одна. Выбора у меня не было, и я смирилась, научилась жить с Ирис, избегать ее, предугадывать вспышки ее гнева и, стиснув зубы, терпеть. Больше я никогда не плакала прилюдно. Это для слабаков. Я позволяла себе плакать только в воде, потому что там слез не видно.

Хоть бы она сдохла!

Хоть бы все они сдохли!

Могу себе представить, что вы думаете обо мне. Вы ничего не знаете о том, что я пережила, вам не довелось претерпеть и десятой доли того, что пришлось вынести мне. И все же вы осуждаете меня. С ощущением собственного превосходства вы хотите лишить меня даже права на гнев.

Вы все. Но только не Анжелика, моя родная душа, мой ангел-хранитель.

Анжелика, которую я предала.

Нынешнее время. Лилу

– Просыпайся!

Лилу перевернулась на другой бок, закрыла голову подушкой, защищаясь от Фанни, и проворчала:

– Отстань, еще рано.

– Уже семь утра! Кто рано встает, тому бог подает!

Лилу стащила с головы подушку и уставилась на Фанни, желая ее придушить. Вчера она ее почти полюбила, и вот она снова невыносима.

– Ты больная, что ли? Забыла утром принять таблетки? Я еще сплю! Если люди в темноте лежат с закрытыми глазами, это значит, что они спят! Или тебе так и не удалось этого усвоить?

– Где ты нашла эту фотографию?

Возбужденная, словно блоха на амфетаминах, Фанни помахала перед носом Лилу фотографией Сары на берегу.

– В вещах Анжелики среди прочих снимков.

– Одевайся!

– Нет, я сплю.

– Надо продолжить расследование! Вставай же!

Лилу удивленно приоткрыла один глаз.

– Ты же вроде не хотела ничего расследовать…

– У меня есть одна мысль… Это полнейшее безумие, возможно, мои фантазии, но я хочу проверить. Посмотри!

И она принялась выкладывать на кровати Лилу фотографии Сары, Анжелики, Жасмин и Морганы, сделанные летом 2001 года.

– И что?

– Два момента! Во-первых, на некоторых фотографиях они втроем. Кто их снимал? Не думаю, что они могли позволить себе купить дорогую камеру с автоспуском. Достаточно посмотреть на качество снимков…

– Хорошо. И о чем это говорит? О том, что была четвертая Разочарованная?

– Именно!

– А второй момент?

– Вероятно, мы сможем узнать, кто это был! Смотри, на некоторых фотографиях присутствует большой белый пакет. Здесь в багажной корзине Жасмин, вот здесь на заднем плане, тут у кухонной раковины, а там на земле в глубине сада, да эти белые пакеты везде!

– И что?

– На этой фотографии виден логотип: две рыбины в круге, он принадлежит одному торговцу рыбой в Бувиле, но пакеты такого размера не предназначались для обычных покупателей. Может, девочки работали на него, доставляли товар в рестораны или оптовикам. Когда-то такие пакеты привозили в ресторан моей матери, я это хорошо запомнила, потому что ненавидела доставку рыбы из-за запаха. Короче, надо ехать к этому торговцу, может, он что-нибудь вспомнит. Давай, одевайся!

– Ладно, – вздохнула Лилу.

Сара

С тринадцати лет на мне лежит груз вины, который не должен взваливать на себя ни один ребенок, ни один подросток. Я несу его за вас, за всех взрослых, что оставались в стороне, отводили взгляды, предпочитали не задавать вопросов и пребывать в неведении. В свой день рождения Эрик попросил меня привести Анжелику в лодочный сарай: там он собирался, как сказал мне, раскрыть ей свои чувства. Я согласилась, довольная, что внесу свой вклад в это любовное признание, которое, как мне казалось, будет ужасно романтичным. Когда Анжелика, пошатываясь, уже пробиралась между корпусами лодок, он велел мне уйти, и я подчинилась. Я бросила ее в том грязном сарае, бросила с ним наедине. У меня и мысли не возникло, что она в опасности. Я даже начала мечтать: если она станет встречаться с Эриком, мне достанется Бенжамен. И мы все четверо будем счастливы во веки вечные… Когда влюбленный в Анжелику Бенжамен обеспокоенно спросил меня, куда она подевалась, во мне взыграла ревность, и я сказала, что она ушла домой. Вот так в тот вечер я разбила сердца им обоим. Я в ответе за то, что произошло с моей лучшей подругой.

На следующий день Анжелика в слезах поведала мне о случившемся, но я не поверила и ответила, что Эрик не мог причинить ей зло, ведь он мне признался, что любит ее. Да что она себе навыдумывала?! Все девочки мечтали встречаться с моим сводным братом. Зачем так драматизировать? Мне хотелось, чтобы она молчала об этом. Я боялась последствий для семьи, для меня самой, если эта история дойдет до ушей Ирис. И я соврала. Я отрицала, что оставила Анжелику одну с Эриком. Обвинила ее во лжи. Всем было удобно принять мою версию, ее и приняли. С этим я живу долгие годы. И ни один психолог на свете не сможет избавить меня от чувства вины за содеянное.

Когда в тот день я открыла дверь и впервые за несколько лет увидела на пороге своего дома Анжелику, а это было после нашей драки в школьном дворе, то сразу подумала, что она явилась расправиться со мной. Дружить с кем-то с