Экономика за один урок - Генри Хэзлитт

Но для профсоюзов, как подтверждает опыт, особенно с помощью одностороннего законодательства о труде, которое возлагает принуждение лишь на работодателей, легко выйти за определенные законом рамки, действовать безответственно и проводить близорукую и антисоциальную политику. Они делают это, например, каждый раз, когда стремятся зафиксировать заработную плату для своих членов выше реальной рыночной стоимости их труда. Каждая такая попытка всегда вызывает безработицу. На практике такое соглашение можно заставить выполнять лишь определенными средствами запугивания или принуждения.

Одно из таких средств заключается в ограничении членства в профсоюзе на другой основе, нежели проверенной компетенции или квалификации. Это ограничение может применяться в различных формах: во взимании с новых членов чрезмерных вступительных взносов; в произвольном определении квалификации для членства; в дискриминации, открытой или скрытой, по причине исповедуемой религии, расы или пола; некоего абсолютного предела числа членов профсоюза, или исключении, при необходимости директивными методами, не только продукции «непрофсоюзного» труда, но и даже продукции подразделений профсоюза из других штатов или городов.

Наиболее очевидный случай, в котором запугивание и сила применяются для введения или поддержания заработной платы членов определенного профсоюза выше реальной рыночной стоимости их услуг, — это забастовка. Мирная забастовка допустима. Она является законным средством борьбы рабочего класса, хотя и таким, которое необходимо использовать лишь изредка и только в качестве крайней меры. Если все рабочие отказываются трудиться, это может отрезвить упрямого работодателя, недоплачивающего им. Он может обнаружить, что не способен заменить взбунтовавшихся рабочих новыми работниками, которые, имея такую же квалификацию, были бы согласны работать за ту его заработную плату, против которой бастуют рабочие.

Но с того момента, как рабочим приходится использовать запугивание или насилие, чтобы усилить свои требования — в это время они проводят массовые пикетирования, чтобы никто из «старых» рабочих не мог продолжать трудиться или чтобы работодатель не мог принять на работу «новых» постоянных рабочих на их места, — их действия становятся подозрительными. Ибо изначально пикеты обычно используются не против работодателя, а против других рабочих. Последние желают получить работу, на которую не ходят «старые» рабочие, и заработную плату, от которой «старые» рабочие теперь отказываются.

Если же «старые» рабочие добились силой, чтобы «новые» рабочие не заняли их рабочие места, они тем самым не дали «новым» рабочим выбрать лучшую из открытых перед ними альтернатив и заставили их выбрать что-то хуже. Забастовщики, таким образом, настаивают на привилегированной позиции и используют силу для сохранения своего привилегированного положения в отношении других рабочих.

Если приведенный анализ правилен, то тогда огульная ненависть к штрейкбрехерам не является оправданной. Если штрейкбрехеры состоят исключительно из головорезов, угрожающих насилием, или тех, кто в действительности работать не может, или кому временно платят больше денег с единственной целью — показать, что все идет нормально, и запугать «старых» рабочих настолько, чтобы они вернулись работать по старым ставкам, — в таком случае ненависть закономерна. Но если эти люди — обычные мужчины и женщины, ищущие постоянную работу и желающие работать по старым ставкам, то в этом случае их спровадят на худшую работу, чем эта, с тем чтобы обеспечить бастующим рабочим лучшую работу. И это привилегированное положение «старых» рабочих может продолжаться лишь при помощи постоянно существующей угрозы применения силы.

2

Эмоциональная экономика породила теории, не выдерживающие беспристрастной экспертизы. Одна из них состоит в том, что труд в целом «оплачивается по слишком низкой ставке». Это аналогично представлению о том, что на свободном рынке цены в целом хронически слишком низки. Другая странная, но упорно отстаиваемая теория заключается в том. что интересы рабочих страны в целом одинаковы и что повышение заработной платы для членов одного профсоюза каким-то неясным способом помогает всем остальным рабочим. В этом утверждении нет и намека на истинность; более того, истина заключается в том, что если отдельный профсоюз методом принуждения добивается повышения заработной платы для своих членов значительно выше реальной стоимости их услуг на свободном рынке, то это ударяет по интересам всех остальных рабочих и членов всего сообщества.

Для того чтобы представить более четко, как это происходит, вообразим себе сообщество, в котором факты максимально упрощены арифметически. Предположим, что сообщество состояло из полдюжины групп рабочих и что эти группы изначально были равны друг другу по совокупной заработной плате каждой группы и рыночной ценности их продукции.

Допустим, что это следующие шесть групп: 1) фермерские рабочие; 2) рабочие розничных магазинов; 3) работники магазинов одежды; 4) шахтеры; 5) строители; 6) служащие железной дороги. Уровни заработной платы этих групп, детерминированные без какоголибо элемента принуждения, совсем не обязательно будут одинаковыми. Однако, каковы бы они ни были, давайте присвоим каждой из групп изначальный индекс, равный 100, в качестве базового. Теперь предположим, что каждая группа создает общенациональный профсоюз и способна силой добиваться выполнения своих требований не только пропорционально своей экономической производительности, но и своей политической власти и стратегическому положению. Допустим, исходя из этого, что фермерские рабочие вообще не могут добиться повышения своей заработной платы, рабочие розничных магазинов добиваются ее повышения на 10 %, а магазинов одежды — на 20 %; шахтеры — на 30 %; строители — на 40 %, служащие железной дороги — на 50 %.

При принятом допущении, это будет означать, что произошел рост заработной платы в среднем на 25 %. Теперь предположим, опять же для арифметического упрощения, что цена на продукт, производимый каждой группой, вырастает в процентах на столько же, на сколько в той группе выросла заработная плата. (По нескольким причинам, в том числе потому, что затраты на труд не представляют собой все затраты, с ценой этого не произойдет с определенностью в течение какого-либо короткого периода. Но эти цифры, тем не менее, помогут проиллюстрировать вовлеченный основной принцип.)

Далее возникает ситуация, в которой стоимость средств к существованию становится в среднем на 25 % выше. Фермерские рабочие, хотя их заработная плата в денежном выражении не сокращалась, смогут купить на нее значительно меньше. Рабочие розничных магазинов, хотя их заработная плата повысилась на 10 %, станут беднее в сравнении с тем периодом, пока цены не росли. Даже рабочие магазинов одежды, добившиеся роста заработной платы на 20 %, окажутся в проигрыше по сравнению со своим прежним положением. Шахтеры с ростом заработной платы на 30 % будут иметь лишь слегка увеличившуюся покупательную способность. Строители и железнодорожники, конечно, будут в выигрыше, но реально он окажется гораздо меньшим, чем ожидалось.