Последнее испытание - Скотт Туроу

в микроволновую печь. Она явно хочет поскорее уйти, но внезапно, что-то вспомнив, щелкает пальцами:

– «Малибу»! Ну, что скажешь? Что ты об этом думаешь?

– Я не знаю, что и думать, Пинки. Ты интересовалась в полиции округа Гринвуд, сколько у них зарегистрировано белых «Малибу» 2017 года выпуска?

Если окажется, что таких машин тысячи, это будет означать, что расследование, которое пытается провести Пинки, скорее всего, бессмысленно. Но, как Стерн и ожидал, самого главного его внучка еще не сообщила.

– Я еще не рассказала тебе всю историю, – говорит Пинки. – Знаешь, я видела тот «Малибу», или похожий, из окна. Как только я заполучила файл с данными доктора Макви, я тут же побежала на парковку и срочно сделала два фото, которые отправила тебе. Едва я успела закончить, как ко мне подъехал в такой маленькой машинке для гольфа охранник и спросил, что мне надо.

– Надеюсь, ты не стала ему это объяснять, – говорит Стерн. Ему не хотелось бы, чтобы Кирил услышал обо всем этом от сотрудников компании «ПТ», а не от своего адвоката.

– Я просто сказала ему, что не помню, где оставила машину, – с улыбкой отвечает Пинки. – Я хорошо умею дурачить людей, дед.

Стерн думает, что его внучка, возможно, права. Проблема, однако, в том, что ее необычная внешность кажется людям подозрительной, и потому они не знают, чего от нее можно ожидать.

– В общем, он отвез меня на парковку для гостей, – продолжает Пинки. – А там – вот незадача! – стоит еще один белый «Малибу». Я спросила у охранника – его, кстати, зовут Оскар… Ну так вот, я его спросила – Оскар, а что, это правда, что тут все ездят на «Малибу» 2017 года выпуска? А он засмеялся и сказал, что это корпоративные машины.

– Корпоративные?

– Ими владеет компания «ПТ». Короче, они топят за зеленую энергетику и все такое. Поэтому там платят людям за то, чтобы те ездили на легком метро. Но бывает так, что менеджеру по продажам нужно съездить на встречу с клиентом или у кого-то из ученых назначен симпозиум в Истонском университете – а легкое метро туда не ходит. В таких случаях люди берут машину и едут на ней. Оскар сказал, у компании «ПТ» шесть белых «Малибу» – гибридных.

Пинки уверена, что напала на какой-то след. Но она, как всегда, слишком торопится.

– Пинки, ты помнишь, что сказала нам детектив Свенсон? Она обошла стоянку «ПТ», когда я лежал в больнице, и не увидела ни одной машины с сильными повреждениями.

– Ну да. Но, дед, все это кажется мне очень странным и неубедительным. Кто-то врезается в тебя и чуть не убивает. Тот, кто это сделал, наверняка не станет возвращать разбитую машину на стоянку «ПТ», так ведь? В общем, Оскар поспрашивает, как и что. Я считаю, что тот, кто устроил аварию, кто бы это ни был, сразу после столкновения отогнал машину в кузовной цех. Что за детектив эта Свенсон, если она не в состоянии этого сообразить?

«Детектив, который пытался сделать дурака из пожилого человека», – едва не отвечает Стерн вслух.

– Пинки, конечно же, должны быть люди, которые следят за этими корпоративными машинами. Разумеется, они бы заметили, что одной из них в течение нескольких дней нет на месте, так?

– Может быть. Может, они предоставляют машины клиентам на целую неделю. Я хочу сказать – надо бы нам здесь копнуть, верно?

Стерн задумывается о том, не мешают ли ему его предыдущие контакты с Пинки по деловым вопросам воспринимать ее подозрения с достаточной серьезностью. В конце концов, он сам видел парковочную наклейку компании «ПТ» на заднем стекле врезавшегося в него автомобиля, а на его «Кадиллаке» остались следы белой краски с «Шевроле Малибу».

– Слушай, дед, я подумывала о том, не спросить ли мне у Джанелль – может, у них сохранились записи, где зафиксировано, кто брал корпоративные машины в тот день, когда ты попал в аварию?

– Пинки, я обязан первым сообщить обо всем этом Кирилу. Мы должны проинформировать его, прежде чем предпримем попытки доказать, что кто-то из сотрудников «ПТ» совершил преступление.

– Ладно. Но ты ведь попросишь его проверить записи, правда?

– Попрошу.

Пинки, как обычно, радуется, что ее не отругали. Она еще раз напоминает Стерну о том, что его обед находится в микроволновке, после чего исчезает, оставив его один на один с целым набором разнообразных чувств, которые он почти всегда одновременно испытывает по отношению к ней. Он мог бы, конечно, спросить, куда она идет, тем более так рано для вечера понедельника, но она бы, скорее всего, ему не ответила. Впрочем, если бы она ему сказала, не исключено, что Стерн пожалел бы об этом и предпочел бы ничего не знать. Может, она отправилась на вечеринку в стиле садо-мазо? Не исключено, тем более если учесть ее наряд. Но это все же не укладывается у Стерна в голове. Интересоваться, с кем именно она на этот раз встречается, не имеет смысла еще и потому, что он никогда не видел никого из тех, с кем она общается, и не знает их по именам. У Пинки фактически нет старых друзей. Большинство из ее школьных знакомых, вместе с которыми она часто попадала в неприятные ситуации, что называется, выправились, завели приятелей и подружек и даже создали семьи. Вероятно, многие из них видят в Пинки некое напоминание о нелегких временах и разнообразных проблемах, возвращения которых они совершенно не хотят. Когда Пинки куда-то собирается, это, судя по всему, что-то вроде молодежной вечеринки в каком-нибудь клубе.

Пинки не похожа на моделей, демонстрирующих купальники. Она девушка с округлостями, очень миловидная, с симпатичным лицом и чудесными глазами. Поэтому, если уж она выбирается на вечеринку, для нее не составляет проблемы найти приятеля, с которым можно переспать. И, как бы ни относился к этому Стерн, секс для нее – один из основных способов общения между людьми.

Пинки после рождения крестили, главным образом для того, чтобы потрафить семье ее отца, в основном лютеранам. Ей дали имя Кларис – в память о первой жене Стерна, Кларе. Но для дочери Стерна Кейт было невыносимо подобное сходство с именем ее матери, после смерти которой она еще носила траур. Пока же Кейт пыталась придумать имя получше, дряхлая девяностошестилетняя бабушка ее супруга, которая была не совсем в своем уме и попросту не могла запомнить имя девочки, начала называть ребенка Пинки – видимо, по той причине, что у малютки на редкость розовые щечки.

Пинки в самом деле была очаровательным розовым младенцем, но с самого начала