Клуб любителей фантастики, 2014 - Андрей Анисимов

Эмиль Вейцман

СЛЕПОРОЖДЕННЫЙ

10'2014

Президент Булгаковского фонда Виталий Ильич Костомаров сидел за письменным столом в своём рабочем кабинете, с головой погрузившись в составление годового отчёта. Почтенный муж, наверное, ещё много времени ничего бы вокруг себя не замечал, если б не осторожное покашливание. Костомаров оторвал глаза от бумаг и обнаружил, что в помещении находятся двое неизвестных мужчин: один — высокий и рыхлый, другой средних лет, худощавый. Худощавый был слеп, в руке он держал посох.

— Чем могу быть полезен, господа? — спросил неожиданных визитёров Виталий Ильич, стараясь не показать своего испуга — уж очень непрезентабельно выглядели эти двое, особенно высокий, рыхлый. Ну чего хорошего можно ждать в теперешние времена от гражданина, облачённого в потрёпанные, пузырящиеся на коленях брюки и грязную майку с какой-то английской надписью на груди. А обувь!? Разбитые кеды на босу ногу. Интересно, что этим двоим могло понадобиться в Булгаковском фонде, главная цель которого проведение исследовательских работ, связанных с жизнью и творчеством знаменитого писателя? Господи, да этим двум только примуса при себе не хватало!

— Так чем могу быть полезен, господа? — повторил свой вопрос Виталий Ильич, в то время как оба субъекта без приглашения сели на стулья, стоящие перед президентским столом.

Рыхлый в ответ пригладил рукой остатки светлых патл на голове, смущённо кашлянул и наконец сказал:

— Виталий Ильич! Вы председатель Международного Булгаковского фонда и прекрасно знаете творчество Михаила Афанасьевича. Не приходилось ли вам задавать себе такой вот вопрос: а зачем Воланд с компанией бесов пожаловал вдруг в Москву?

— То есть как это зачем?

— Ну да, зачем? Не для того же. чтоб его подельники всякие дебоши и непотребства учинили? Согласитесь, для Генерального сатаны это как-то мелковато. «Вот принесла нелёгкая! — с раздражением подумал про себя Костомаров. — А ведь в самом деле, зачем? Помнится, в романе про это ровным счётом ничего».

Между тем рыхлый незнакомец продолжал:

— Возьмите «Фауста» Гёте. Так у старика Иоганна всё ясно с самого начала. В «Прологе на небесах» Господь с Мефистофелем договор заключает относительно Фауста, и сагана отправляется к доктору по его душу. А у Булгакова? Вдруг ни с того, ни с сего сам Генеральный сатана со своими демонами заявляется в Первопрестольную; нечистая сила учиняет в ней ряд дебошей и непотребств и опять-таки ни с того, ни с сего покидает Белокаменную. Никакой мотивировки — ни для прибытия, ни для отбытия. Пока посетитель произносил свой монолог, Виталий Ильич с любопытством разглядывал оратора. Конечно, старые брюки безбожно пузырились у него на коленях, а английская надпись «I love you», украшавшая ветхую майку, могла иного и расхохотаться заставить, уж больно она нелепо гляделась на этой рыхлой фигуре, но человек, судя по всему, неплохо знал Гете. Да и мысли свои он излагал чётко, ясно и неплохим русским.

«М-да. — снова подумал про себя Виталий Ильич, — А в самом деле, что понадобилось Воланду в Москве сталинской эпохи? По чью душу он пожаловал со своею свитой? И наконец, кто же эти двое?»

— Простите, — перебил Костомаров своего собеседника, кто вы? Представьтесь. пожалуйста!

Рыхлый незамедлительно ответил:

— Кобеко. Юрий Иванович Кобеко. В данный момент человек без определённых занятий. В своё время Московский университет закончил. Филфак. Германист. Когда-то первую часть «Фауста» знал наизусть. Да и сейчас ещё многое оттуда помню. А это вот Вася, — Кобеко кивнул в сторону слепого. — Он слепой от рождения. Отца своего не помнит, мать два года как умерла. Васю Господь Бог сильно обидел. Сами понимаете, слепой от рождения. Но Он его и редкостным даром наградил. Благодаря этому дару Васю зачислили в штат парапсихологической лаборатории профессора Корнилова. Лаборантом. Да только полгода назад из-за отсутствия финансирования лабораторию прикрыли. Вася на одной своей пенсии оказался. Я у него сейчас обретаюсь. Он приютил меня, добрая душа. Помогаем друг другу, чем можем. Я вот на овощную базу хожу вагоны разгружать. Когда радикулит проклятый мне позволяет. Сейчас опять слегка обострился… Словом, у Васи редкостный дар. Он может пальцами читать. И не просто читать, а ещё и локацию написанного или напечатанного текста производить.

— Читать пальцами? Как Роза Кулешова?

— Лучше. Это официально зафиксировано авторитетной научной комиссией. Но для Васи читать текст всё равно, что семечки щёлкать для иной деревенской девицы. Он ещё и локацию текста может осуществлять.

— Это что за феномен?

— А вот что. Помните, был такой человек Круазе?

— Припоминаю. Он по фотографии мог определить — жив или же умер человек, который пропал какое-то время назад. А если умер, так где в данный момент находится его тело.

— Вот-вот. А для Васи любой текст, в том числе, конечно, и печатный, всё равно, что фотография для Круазе. Наложит он на текст руки и определит — в этом вот месте фрагмент был следующего содержания, да устранён потом из окончательной редакции произведения, а вот здесь такой вот эпизод предполагался, автор его уже в голове сочинил, да решил на бумагу не переносить. В общем, для Васи вся писательская кухня, как на ладони. Виталий Ильич, вы, надеюсь, понимаете, к чему я клоню?

— Догадываюсь.

— Ну и прекрасно. Значит, так. За какие-нибудь несчастные сто баксов Вася ответит вам на вопрос, зачем Воланд со своими присными пожаловал в Москву. Если, конечно, у Булгакова где-то в первоначальной редакции романа был ответ на этот вопрос. Ну а если не был, то… — Кобеко развел руками, словно прощаясь с надеждой на получение валютного гонорара.

— Значит, вы ещё не проводили локацию «Мастера и Маргариты»? — спросил Костомаров.

— Нет, — ответил Кобеко. — Честно признаться, мне мысль эта только вчера поздним вечером в голову пришла. Когда мой радикулит стат мне намекать, что вскоре разыграется и я на разгрузку вагонов ходить не сумею. А дома-то пусто. Конечно, я мог бы попросить Васю и поздно вечером провести локацию булгаковского текста, но, как назло, у нас нет дома этого романа… Словом, решили на следующий день идти немедленно к вам в Булгаковский фонд. Уж тут-то роман Михаила Афанасьевича, натурально, имеется.

— Имеется, имеется. И не только роман, — при этих словах Костомаров хитро улыбнулся. — Юрий Иванович, я не стану проверять способности вашего друга относительно чтения текста пальцами. Я сразу приступлю к делу. Виталий Ильич повернулся к книжной полке, висящей у пего за спиною, и снял с неё книгу. Это было английское издание булгаковского романа. Председатель фонда раскрыл том на нужном месте и протянул раскрытую книгу через стол Кобеко.