Роковые кости - Дэвид Бишоф

Проникнуть через крышу конюшен внутрь было невозможно, поэтому Ян спрыгнул на землю и заглянул в окно. К счастью, конюхов внутри не оказалось; в полумраке виднелись только силуэты лошадей.

Ян открыл окно, неуклюже перевалился через подоконник и плюхнулся на кучу сена. Поспешно поднявшись и отряхнув солому с одежды, он двинулся к ближайшему стойлу. Там стояла гнедая кобыла с роскошной рыжей гривой; прежде Ян уже встречал ее на улицах. Это животное чем-то привлекало его. Если уж красть, то красть то, что нравится.

Кобыла тоже, по-видимому, узнала Яна, припомнив лакомые кусочки, которыми тот иногда угощал ее. Ян всегда испытывал к животным большую приязнь, и теперь ему впору было благодарить себя за это полезное свойство.

Хотя Яну в жизни не приходилось собственноручно седлать и взнуздывать лошадей, он видел, как другие делают это, и помнил последовательность. Кобыла терпеливо ждала, пока Ян прилаживал ей на спину седло в тусклом свете, слабо сочившемся с улицы через окно.

Ян открыл дверь. С восточной стороны, где стоял его дом, донеслись приближающиеся голоса. Надо было поспешить.

Из– за невысокого роста Яну было трудно взобраться на лошадь. Он подтащил к кобыле лесенку. Но и оказавшись в седле, он чувствовал себя крайне неуверенно: ему казалось, что в любой момент он может свалиться. Все наездники, которых Ян прежде видел, на посторонний взгляд не испытывали никаких затруднений в верховой езде… но для Яна это было не так-то просто!

Он пригнулся и вцепился лошади в гриву, пытаясь направить ее на запад, прочь от голосов толпы и от границы Темного Круга.

– Давай, дружище, – дрожащим голосом прошептал он в ухо лошади. – Поторопись, только не сбрось меня ненароком.

Лошадь громко фыркнула, закатила глаза и поднялась на дыбы, едва не уронив Яна на землю. А в следующую секунду она уже мчалась галопом к востоку, навстречу толпе!

– Нет! – заорал Ян. – Не-е-е-ет!

Он изо всех сил натянул поводья, но безрезультатно: лошадь, по-видимому, твердо решила доставить Яна прямо в лапы его врагов. Перед внутренним взором бедняги пронеслись чудовищные видения своей печальной и скорой на расправу судьбы, и он застонал от гнева и досады.

Кобыла во весь опор неслась по темной улице, прямо туда, где горели факелы.

– Вот он! – крикнул кто-то.

– Вот этот мерзкий колдун!

– Хватай его!

– Смерть колдуну!

– На костер его!

Эти милые возгласы сопровождались жаром огня от факелов и зрелищем протянутых рук и злобно искаженных лиц. Волна чужой ненависти захлестнула Яна.

Это было чистой воды безумие. Яну казалось, что его вот-вот сорвут с седла и потащат на костер или растерзают прямо на месте. Лошадь рвалась вперед, сквозь толпу, расшвыривая в стороны разъяренных горожан. Ян тихо захныкал.

«Неужели это конец? – пронеслось у него в голове. – Неужели эти люди, с трудом терпевшие всю жизнь мое существование, наконец решились дать волю своей злобе?»

Лишь отчаяние и ужас заставляли Яна по-прежнему цепляться за лошадь. Ведь иначе он просто свалился бы под ноги толпе, добровольно принеся себя в жертву…

Да, жертва… Интересно, прекратится ли все это, если он пожертвует собой?

При этой мысли паника в его душе на мгновение улеглась, и в ушах Яна Фартинга внезапно зазвучала прекрасная мелодия, навевающая безмятежное спокойствие…

…А в следующий момент лошадь каким-то чудом прорвалась мимо жадно протянутых рук, прибавила скорость и помчалась по улице, прочь от пылающих факелов, к окраине Грогшира.

– На коней! – крикнул кто-то.

– Нельзя его упускать! – раздался другой вопль. – Не пускайте его в Круг!

Тогда вообще кранты!

Круг! Ну да, конечно! Лошадь неслась галопом прямо к границе Темного Круга!

Вернее, к тому месту, которое было Темным Кругом до наступления всех этих странных и чудовищных перемен.

– Нет! – завопил Ян Фартинг своей кобыле, снова натягивая поводья. Ветер свистел у него в ушах. – Ты не туда скачешь! Там еще опаснее!

– Прости меня, Ян Фартинг, – ответила лошадь, – но там ты сейчас нужнее.

Глава 17

Июньские напевы рун! – прошептал камешек на ухо Аландре. – Увидишь много новых лун!

Алебастр, цепко держащийся за седло, приподнял голову и пригладил лапами усы.

– Ну и что они говорят? – поинтересовался он. Норх, пребывавший в последнее время в сквернейшем настроении, придержал лошадь королевы, со свирепым подозрением и недоверием вглядываясь в изменившийся ландшафт.

– Недолго длится мой напев, – продолжала руна, – об участи прекрасных дев.

Аландра взглянула на кота.

– Это Болванка, руна Путаницы. Они мне ее всегда подсовывают, когда хотят подумать. Впрочем, им есть о чем поразмыслить, и винить их не стоит. – Аландра пожала плечами. – Во всяком случае, эта маленькая негодница забавна.

Они ехали уже целый час, и, несмотря на красочное утро и перемены, произошедшие в окружающем мире, отношения между членами отряда возвращались в привычную колею.

– Верните ее на место и возьмите другую, – посоветовал кот. – Может, они уже что-нибудь надумали. Я дал им всю известную мне информацию о Кроули Нилреме. Сказать по правде, я жалею, что не обращал должного внимания на занятия этого чародея.

– Вся эта белиберда с игрой довольно занимательна, – отозвалась Аландра, – но, честно говоря, мне трудно вообразить себя какой-то там фишкой на гигантской игральной доске. Роль жертвы магических манипуляций мне как-то не импонирует…

Аландра снова передернула плечами. – Ну да ладно. Судя по твоим словам, я по крайней мере очень значительная фишка.

– Ключ, – напомнил ей Алебастр. – Хотя кто его разберет, что это значит. С моей точки зрения вы – вполне нормальная примадонна… я имею в виду, привлекательная и смышленая юная леди, – пояснил Алебастр, поймав себя на анахронизме.

– Ох, Алебастр, но я заслуживаю куда большего! – жалобно воскликнула Аландра. – Я ведь совершенно своеобычная, удивительная личность! Я красивая!

Разве ты не считаешь меня красавицей. Алебастр?

– О, конечно, считаю, госпожа. Кроме того, вы беспредельно скромны.

– Да, я всегда так думала. И еще я очень добрая. Мой отец часто так говорил. Ох, Алебастр, как я скучаю по папочке! Он был самый замечательный на свете человек! Второго такого уже не будет! Вообще-то мужики – грязные свиньи, но отец был другим. Ни один мужчина не добьется моей любви, если хотя бы не попытается сравниться с достоинствами моего отца! Знаешь, котик, эти самые мужские особи не многим лучше того уродливого дурака, который напугал Крекера и помешал мне бежать! Мрак!

– Хм-м-м… Госпожа, позвольте указать вам, что в настоящий момент в Ткани Бытия происходят очередные перемены, – заметил Алебастр. – Даю усы на отсечение. Ведь вам известно, что я сыграл не последнюю роль в этой катастрофе.