Измена в прошлом (СИ) - Марта Макова

Первую половину дня мы решили провести вдвоём. Погулять в центре и на набережной. Сейчас она была куда более уютная и красивая, чем станет в будущем, когда спилят тенистые, могучие вязы, а новые забудут посадить.

День был, по апрельски солнечным и ветреным. Пах молодой листвой, свежей травкой и полноводно разлившейся рекой.

— Здесь всё у нас началось, помнишь? — Пашка обвёл взглядом полный, несмотря на утренние часы, зал кафе. — Всё так убого выглядит сейчас, стулья эти, столы, интерьер, но такая ностальгия! Я помню, как увидел тебя. Вы с подружками сидели вот за тем столиком. Нет, за тем.

Пашка, уперевшись локтем в стол и, задумчиво, нежно улыбаясь, водил по воздуху пальцем, показывая, за каким столом увидел меня.

— А ты за этим. — включилась я в наши общие воспоминания. — Вы сдвинули два стола, вас много было.

— Мы всегда так делали. Вообще, часто сюда ходили всей компанией. Модное местечко было.

— Оно и сейчас модное. Народу видишь сколько. Потом здесь первую в городе пиццерию откроют. Очереди даже на улице будут.

— Ага, чудеса зарубежной кухни. — засмеялся муж. — Диво дивное!

— Чего ты смеёшься. Мы и правда были отрезаны от всего мира. Всё, что касалось заграницы было для нас любопытно и заманчиво. Я помню, как каждое воскресенье смотрела "Международную панораму". События меня не очень интересовали, а вот кадры, где показывали города, улицы, людей, одетых не по нашему, магазины, витрины эти светящиеся, вот это было интересно рассматривать.

— "Международную панораму"? — уже откровенно ржал Пашка. Я только плечами пожала и тоже засмеялась.

— Других-то источников не было. Ну "Клуб кинопутешествий" ещё. И кино. Нам редко иностранные фильмы возили. Только французские и индийские.

— А-а-а, помню-помню! Джимми, Джимми, ача, ача! — передразнил, напевая знакомый мотив, Пашка. Теперь мы уже смеялись оба. — Мы в Германии когда жили туда, в гарнизонный клуб, тоже привозили. Мама два раза ходила смотреть.

— А мы с девчонками с уроков сбежали, чтобы в "Октябрь" съездить посмотреть. Фильм только в одном кинотеатре показывали. В выходные билетов не достать было, а в рабочий день, на дневной сеанс народу меньше.

— А пойдём ещё в кремль сходим! Помнишь, мы с тобой на колокольню поднимались? Оттуда такой вид шикарный на город!

Мы испытывали радостное воодушевление от воспоминаний прошлого. Оно буквально звенело вокруг нас в воздухе. Сверкало в Пашкиных синих как васильки глазах, в наших счастливых улыбках, в, по-весеннему расцветших, лицах людей вокруг.

— Пойдём! Всё равно здесь кофе дрянь. Помнишь, в кремле было летнее кафе-мороженое? Интересно, оно там есть сейчас?

— Посмотрим. Может, его уже открыли, тепло же.

Мы шли по улице держась за руки, и я с удовольствием подставляла лицо свежему апрельскому ветерку и ласковому солнцу.

— Я помню, когда была маленькая, мама привезла меня в выходной на прогулку в город. Мы ели мороженое в этом кафе. Знаешь, из таких металлических вазочек на ножке? Лето, жара, мороженое тает, стол липкий от лимонада и осы! Вот прям садятся на край креманки и сосут мороженое. И по горлышку бутылки с лимонадом толпятся. Жуть! Мне так страшно было, я ос боюсь!

Пашка только довольно и счастливо посмеивался, слушая детские воспоминания, и нежно сжимал мою ладошку.

— А я помню, когда отец служил в Казахстане, мы жили в закрытом гарнизоне посреди степи. Нам два раза в неделю привозили в гарнизонный магазин мороженое. Мы с пацанами ждали машину с утра. Ошивались у КПП, высматривали. Переживали, привезут — не привезут? Родители дадут двадцать копеек, и ты зажимаешь их в руке, чтобы не потерять. Мороженое было в бумажных стаканчиках и деревянная палочка отдельно. Слопаешь это мороженое, а потом ещё палочку сосёшь, пока вся сладость из неё не выйдет. Казалось, что ничего вкуснее нет. А в Германии мороженое невкусное было. Мне не нравилось.

Я с жадностью слушала Пашкины воспоминания о детстве. Почему в прошлой жизни мы не делились ими? Сейчас мне было страшно интересно знать о его детстве. Какое оно было? Как жил Пашка, где рос, взрослел, с кем дружил?

— Паш, а когда ты в первый раз влюбился?

— Первый раз точно помню! Мне года четыре было, или пять. Я влюбился в Снегурочку.

Я прыснула от смеха. Паша как всегда! В Снегурочку!

Мне в детском саду нравился мальчик Жан. Толстенький такой, неуклюжий. Но у него было очень красивое и непривычное имя. Ж-а-н! Я любила его только за это.

— Не смейся! Эта была первая и очень трагичная любовь. — улыбался муж. — Мы жили на севере, в маленьком военном городке, и на Новый год, для малышни взрослые сделали праздничный утренник. Ёлку нарядили, Дед Мороз, подарки с конфетами и орехами, всё как положено. Ну и Снегурочка. Настоящая! У неё была белая коса, белые ресницы и брови, голубые глаза. Я считал её самым прекрасным сказочным созданием.

Пашка загадочно улыбнулся и вдруг весело засмеялся.

— Она оказалась женой отцовского сослуживца. Они приходили потом к нам в гости. Но я свято верил, что она настоящая Снегурочка. Просто, почему-то замужем за черноглазым лейтенантом. Когда они перевелись служить куда-то на юг, я плакал. Боялся, что она там растает на солнце. Прям рыдал, а взрослые смеялись. Я не понимал и ещё громче ревел.

— Бедный, бедный Павлик! — я, смеясь, жалела маленького Пашку.

— Вот и они так ржали, — обиженно улыбаясь, пихнул меня плечом муж, — а у меня трагедия, между прочим, была.

— А потом, Паш? В школе влюблялся? — веселилась я.

— Постоянно! Во всех белоснежных блондинок! Только однажды, в тёмненькую девочку Дину. Но она меня отшила ещё на подлёте. У неё папа крутой был, полковник, командир бригады, и она была старше меня на четыре года. А ты?

— Я тоже. Ну, может, не влюблялась, но были мальчишки в школе, которые мне нравились. А после школы я встретила тебя. С тобой у меня шансов не влюбиться не было.

Пашка обнял меня за плечи и прижал к себе покрепче. Но бродить так, обнявшись, по узкой крепостной стене было неудобно, и он снова взял меня за руку.

— У меня тоже шансов не было, Юла. Я как твою косищу увидел, так и пропал.

— Снегурочку вспомнил? — шутливо нахмурилась я.

— Наверное. — подразнил Пашка, но потом ласково и осторожно взял моё лицо в ладони и внимательно рассмотрел его, словно увидел впервые. — Ты была настоящая. Нежная, такая красивая. И очень стеснительная.

— Была? Теперь другая, не красивая?

Пашка улыбнулся.

— Ты невероятная, Юля! Самая нежная, трепетная, вот только